Семь кругов Ада (СИ)

— Эй! Эй, ты меня слышишь? — пришел я в себя от грубого теребления меня за плечи. Это Зуо, нависнув надо мной, тряс меня с таким остервенением, словно хотел мне подобным незатейливым способом, скажем, оторвать по инерции мотающуюся несчастную голову.

— Нх-х… прекрати, — выдохнул я, чувствуя, что меня буквально укачивает от такого пробуждения, — и что еще за Эй? У меня есть имя! Ты знаешь, что на финно-угорском языке Будинос мое имя, то есть teri, замечу с одной гребанной Р, означает «испортить, причинить вред», — выдал я, -— а, кстати, твое имя, zoon, звучащее как раз как Зуо, означает зверя со щетиной. Так что нехер бриться! Ты Зуо — зверь со щетиной! Щетинистый зверь! Не зря ежом назвался!

— Что произошло? Он бредит? Ему плохо? О господи, а что если он сошел с ума? — паниковал Док, бегая вокруг меня, словно курица над яйцами, — Эй! Ты слышишь меня? Ты внезапно упал! — и опять это чертово Эй. Я лишь отмахнулся от Дока, поднялся на ноги и, покачнувшись, осмотрел себя. Вроде руки-ноги на месте. Лишних конечностей так же не прибавилось. Что ж… не это ли доказательство того, что жизнь прекрасна?

— А остатки адреса исчезли… жопень… — послышалось фырканье Грензентур.

— Не жопень! — выдохнул я, потирая глаза, перед которыми все еще порядком кружилось, — я нашел! Нашел место, где скрывается создатель.

====== Отступление... ======

«Кто не работает, тот ест… стряпню Мифи: З» © Тери

«Чем метать бисер перед свиньями, можете кидаться словами перед Фелини — эффект один и тот же» © Мифи

Лис и психолог

— Лис, как ты думаешь, твое мнение о людях осталось прежним, или все-таки что-то изменилось за время наших встреч?

— Да нет, разве что я в очередной раз понял, что они очень… странные.

— В каком же смысле?

— Они выбирают себе кумира, твердят о том, что все его достоинства и недостатки, а главное черты характера прекрасны. Иногда они даже берут на себя смелость говорить о том, что в них присутствуют эти же черты.

— Это вполне может быть так, Тери.

— Да, но… почему же когда они сталкиваются с этими чертами в ком-то другом — они паникуют, шипят и всеми силами стараются уверить носителя, что эти черты кошмарны, а сам человек должен меняться?

— Психология человека такова, что…

— Психология? По мне, так детское лицемерие.

— Все мы лицемерны.

— Да, но если я не говорю человеку напрямую, что он хуевый художник — это лицемерие из жалости, а если я утверждаю, что обожаю насилие, при этом рыдая над царапинкой на пальце — лицемерие во имя глупости.

— Представь себя на ринге. Кого ты видишь в качестве своего соперника?

— Человечество.

— Лис, что ты думаешь о своих сверстниках?

— Оу, вот о них я предпочитаю не думать вообще.

— Лис, кто дал тебе право судить людей?

— Я не тот, кому необходимо какое-то там право, я тот, кто это право предоставляет.

— Как ты относишься к эвтаназии?

— Мечтаю, чтобы ее сделали обязательной.

— Что нужно сделать, чтобы понравиться тебе?

— Перестать быть человеком.

— Лис, как ты расслабляешься?

— Помимо дрочки?

— Помимо…

— Иногда я представляю камень.

— Камень?

— Именно, камень. Холодный, острый камень. Я беру его в руки. Провожу пальцем по каждому острому сколу, затем размахиваюсь и кидаю.

— Куда кидаешь?

— Через толпу людей.

— Толпа?

— Да, именно… Толпа, что окружает со всех сторон большой пьедестал, на котором я стою. Кроме меня на нем еще стоит трон. Трон, в который я сам сесть никогда не решусь. Моя роль в данном случае иная.

— И что же это за роль?

— Найти того, кто этого трона будет достоин.

— И как же ты найдешь его, если как ты говоришь, там толпа людей?

— Легко! Его не будет в толпе. Скорее всего, Он будет где-нибудь неподалеку. Он поймает мой камень и бросит его в толпу, тем самым создав себе дорогу к пьедесталу.

— Ты посадишь на трон столь жесткого человека?

— Я посажу на трон Бога. Бог не может быть добрым, иначе бы люди зажрались и обнаглели.

— Тери, вчера ты утверждал, что атеист.

— Потому что вчера я был атеистом.

— Что же изменилось?

— На моем пьедестале появился трон, я же сказал.

— Есть причина, почему там появился трон?

— Есть.

— И что же это?

— Сегодня мою систему попробовали взломать.

— И?

— Еле отбился.

— И-и-и?

— Я понял, что есть в этом мире люди такие же талантливые, как и я, а, возможно, и куда талантливее.

— Так значит, трон для того, кто почти взломал твой компьютер?

— Нет, это трон для того, кто когда-нибудь взломает мою душу.

Тери и психолог

— Как прошел твой день?

— Он не прошел, он героически прополз!

— Как, кхм, прополз твой день?

— Криво, до финиша так и не добрался.

— До какого финиша?

— Ну, до такого, с красной ленточкой.

— При чем тут твой день и красная ленточка?

— При том, что День так до ленточки и не дополз.

— Я понимаю, что ты увлечен символизмом, но все-таки, что ты имеешь ввиду?

— Да какой символизм, — отмахнулся Тери — вот, — с этими словами он вытащил из кармана серой толстовки клопа, — знакомьтесь, мой новый питомец, назвал его Днем… в честь дня!

— Ты не мог бы убрать это насекомое с моего стола?

— Что? И вы не любите клопов? Господи, куда катится человечество, мы на грани разрухи, как в свое время Рим или Атлантида. Да-да, тогда все тоже началось с отрицания клопов!

— А разве не из-за разврата и беззакония?

— А по-вашему непризнание клопов это не разврат и беззаконие?

— Тери, прошу тебя, прекрати повышать значимость совершенно незначимых предметов.

— В каком это смысле?

— Я уже не раз говорил тебе, что твои ведра, насекомые и животные лишь твой способ убежать от реальности.

— Вы думаете, что клоп помогает мне убегать от реальности? Фига себе, Васька, прикинь, как ты крут!

— Его же зовут День.

— Ну да, Васька — это фамилия.

— О, боже мой.

— Васька, тебя назвали богом!

— Фелини, прошу вас, помолчите несколько минут.

— Тери, какое природное явление вас раздражает как ничто другое?

— Соседи.

— Что вы думаете о насилии над личностью.

— Личностью? То есть, это не миф? Они, действительно, существуют? С ума сойти!

— Тери, какую книгу вы прочли последней?

— Жизнь насекомых: детство, отрочество, любовь и смерть. ©

— Тери, скажите мне, вы простите своего обидчика, если он попросит у вас прощения?

— Хм… Конечно, прощу.

— Так просто?

— Ага… Он расслабится, повернется ко мне спиной и получит пулю в затылок…

— Вы уверены, что способны на убийство?

— Да, вы правы, я не смогу убить… пистолетом. У меня его попросту нет. Забью его насмерть плюшевым медведем Эллити. Его смерть будет долгой и мучительной, да еще и медведя испорчу. Два зайца одним махом!

— Тери, ты мстительный?

— Нет, что вы! Чтобы я — и мстительный? Да нет никого более добродушного, чем я!

— А если серьезно?

— Тогда за одну гадость человек получит от восьми и более мстей. Смотря какое у меня будет настроение.

— Тери, вы любите животных?

— Что вы, доктор, я не увлекаюсь скотоложеством! ©

— У вас выбор между розой и лилией, что вы выберете?

— Окровавленное сердце гиппопотама.

— Тери — лилия или роза.

— Да плевать мне на лилию и на розу, когда у меня в руках окровавленное сердце гиппопотама!