Черное племя. Война (СИ)

Мальчик молчал, сжавшись в комок, слушая Феофила, боясь на него посмотреть.

- Я всегда любил тебя как сына, мне ничего не жалко для тебя. А ты ведешь себя как кукушонок.

- Почему ты так говоришь? - со слезами в глазах произнес Аскольд, - Я люблю вас обоих, но папа хрупкий и красивый, его надо защищать. А ты старый. Если ты умрешь, то кто встанет на твое место?

- Я не собираюсь умирать! - заорал Феофил, но тут же взял себя в руки, - Пойми, ты наш сын. И сын не может стать мужем собственному папе, даже приемный. Это отвратительно и противоестесственно, - альфа развел руками, боясь, что так и не сможет ничего объяснить мальчику, - А если ты хочешь защищать папу, то ты должен это делать как сын.

- Но я не хочу, чтобы рядом с папочкой кто-то был…

- Ты меня совсем не любишь? - Феофил тяжело вздохнул и поднялся.

- Нет, я люблю тебя… - мальчик вскочил на ноги и подбежал к лекарю, тут же взяв его за руку и прижавшись лицом к ладони, - Просто… Ты жестокий.

- Как жестокий? - Феофил приподнял брови.

- Почему ты мучаешь папу? Если я стану ему мужем, я его не буду мучить, как ты… - тихо прошептал Аскольд.

- Как я его мучаю?

- Ты его отводишь в лес, и там ты… - как описать увиденное, ребенок не знал, - Но он стонет под тобой. Ему больно, а ты продолжаешь это делать.

- Ему не больно, - Феофил откашлялся.

- Он кричит…

- Аскольд, тебе же папа говорил, что ему нравится, когда я с ним такое делаю. Почему ты не веришь? - лекарь убрал руку, - Ты считаешь, что я способен делать больно твоему папе, что я не люблю его?

- Любишь, - ребенок был в замешательстве, - Но…

- То, чем мы занимаемся, это процесс, приятный для обоих сторон. Короче, - лекарь вздохнул, - Ты знаешь, как появляются дети?

- Из живота…

- А как они туда попадают?

- Зарождаются у омеги, - уверенно сообщил Аскольд.

- Как зарождаются? Сами?

- Наверно…

- А зачем в браке тогда нужно два человека? - Феофил немного улыбнулся, понимая, что мальчик, кажется, не настолько испорчен, как могло показаться сначала. Ребенок молчал. Значение альфы ему было непонятно. Тогда лекарь продолжил, - Ты прав, омеги вынашивают и рожают детей. Твой папа - омега. Но ребенок не может зародиться внутри без посторонней помощи. Нужен еще кое-кто. Альфа.

- Зачем? - мальчик внимательно слушал отца, стараясь понять.

- Чтобы зачать волчонка, нужно, чтобы частица альфы оказалась внутри омеги. И только после этого начинает развиваться ребенок, - Феофил судорожно соображал, как бы всё объяснить сыну, - То, чем мы занимаемся с твоим папой - это процесс, который по идее должен привести к рождению ребенка.

- А почему у меня нет тогда братика?

- Твой папа не может иметь детей, он болен.

- А зачем вы тогда это делаете?

- Во-первых, это очень приятный процесс, а во-вторых… Мало ли что… Вдруг получится? - Феофил попытался сохранить серьезность, насколько мог. Между тем Аскольд застыл в раздумье.

- Так ты иначе любишь папу, чем я? Я ведь не хочу иметь от него сына или брата.

- Ты и не должен этого хотеть. Каждый себе находит пару в нужном возрасте, и ты найдешь того, кто тебе родит ребенка. А родители - это совсем другое.

- А почему ты старше папы?

- Потому что у меня был до него омега, но он умер, и я долго был вдовцом. Еще вопросы?

Ребенок опустил голову. Вопросов больше не было, но на душе появилось какое-то мерзкое чувство, как будто он переступил какую-то черту, пожелал что-то грязное, нехорошее. Феофил, как будто угадав его мысли, провел рукой по волосам мальчика и взял его на руки.

- Ну что, будем охотиться?

- А ты меня любишь?

- Люблю, - без запинки ответил лекарь, чувствуя, что был слишком категоричен и поспешен в выводах по поводу желаний Аскольда.

- Правда?

- Да.

- И я тебя, - ребенок обнял отца за шею, уткнувшись в плечо и начиная плакать, - Я имел ввиду не то, что ты подумал… Я просто хочу защищать папу, он же омега, слабый…

- Тсс, - произнес лекарь, успокаивающе поглаживая сына, - Не надо плакать, ты же альфа. Лучше поймаем папе какого-нибудь зверя. Как думаешь, он обрадуется?

В ответ ребенок кивнул и всхлипнул еще раз, стараясь успокоиться.

Энджи весь день ждал сына и мужа с охоты, не находя себе места. Он и сам не мог понять, почему так беспокоится. Но когда Феофил и Аскольд вернулись домой, да еще и с тушкой лани, омега тут же подбежал и, взяв мальчика на руки, прижался к альфе.

- Ну как всё прошло?

- Папа, всё было замечательно! Мы с отцом поймали лань…

- Какие вы молодцы, - Энджи глянул на обоих, тут же отметив, что напряжение между отцом и сыном куда-то испарилось, а это значило, что Феофил справился со своей задачей. Между тем ребенок был увлечен результатами своей первой охоты и, спустившись обратно, тянул на себя тушу животного, стараясь заслужить похвалу папы.

========== Глава 26. Поступок Давида ==========

У Арена и Кайлина проблемы с детьми имели несколько иной характер. Тут не было места какой-то особенной любви со стороны волчат к родителям. Зато конкуренция между альфами цвела пышным цветом. И заводилой тут был старший ребенок, Роджер. Наследник с ярко-голубыми глазами и белой, как снег, кожей, постоянно проявлял агрессию к своим братьям, особенно к альфе, Герольду. Неугомонный, драчливый Роджер то и дело стремился дать подножку, толкнуть или что-то отобрать у младших волчат. Уже с детства он проявлял взрывной характер, который взял, видимо, у дедушки Беона.

Где-то на шестом году жизни волчат Кайлин признал, что с их воспитанием не справляется, поэтому, чтобы не упустить детей, младший вождь обратился к мужу, который всё это время был занят исключительно делами племени. Однако вмешательство Арена никакого эффекта не принесло. Беловолосый Роджер по-прежнему стремился доказать всем, кто находился рядом, что лучше оборотня земля не рожала. Арен разводил руками. Это всё было и хорошо, и плохо. Хорошо - это самоуважение наследника, плохо - его конфликтность и недетское самомнение.

Кайлину же всё больше нравился второй сын, альфа Герольд. Внешне он очень походил на Арена, только более белокожий. Да и по характеру волчонок был более тих и скромен, нежели Роджер, хотя трусливым его было назвать никак нельзя.

Что же касается омеги Давида, то он рос настоящим красавцем. Похожий на Кайлина мальчишка, казалось, стремился переплюнуть его в изяществе и правильности черт. Густые белые волосы достигли бедер, тяжелыми прядями ложась на плечи и грудь. Аккуратно очерченные тонкие губы чаще всего были сложены в легкую снисходительную полуулыбку, а в его глазах, темно-зеленых, будто изумрудных, таилась легкая насмешка над каждым, кем не восторгались так же, как им. Давид с детства понимал, что очень красив, замечая продолжительные восторженные взгляды альф и бет и - завистливые - омег. Один раз увидев это, мальчишка теперь ступал гордо, с презрением косясь на соплеменников, которых считал настоящими страшилками, за очень редким исключением.

У омеги было много поклонников, однако он принимал ухаживания только двух альф, Ланзо, сына Ингарда, и Аскольда. И если первый ему действительно нравился, то второго мальчишка держал рядом, чтобы заставить ревновать Ланзо. Давид с детства понял, как следует манипулировать родителями, поклонниками и друзьями, чтобы получать желаемое. А еще это была увлекательная игра. Нередко Давид, когда ему становилось скучно, сталкивал лбами своих воздыхателей, которые потихоньку становились врагами друг другу.

Ланзо, чей неспокойный характер был причиной головной боли брутального омеги Ингарда, сразу решил, что сын вождя ему полностью подходит. В пользу альфы был возраст, умение владеть мечом и весьма привлекательная внешность. К шестнадцати годам Ланзо был уже накачен, широкоплеч и достаточно умен, чтобы знать, как угодить капризному красавчику Давиду.