Город надежды (СИ)

Какие же они мягкие. Трогаю их кончиками пальцев, потому что губами не коснуться. Я не должен, даже кажется, не имею права.

Хочу убрать свою руку, но Артём останавливает меня: тянет мои пальцы и прижимает к своей груди – туда, где бьётся его сердце. Одеяло немного спадает, открывая впалый живот, и я тянусь туда своей ладонью. Глажу мягкую кожу, двигаю рукой вверх – по груди и шее. Цепляю руками подбородок Тёмы и продолжаю смотреть в светлые глаза.

Какой же он красивый, нежный. Ощущение такое, будто сам идёт мне навстречу. Разве может быть так? Да, он сам просил поцеловать его, и в первый раз тоже. Бесу просто не должно быть места в его сердце. Стараюсь поверить в это. С чего я вообще вдруг решил, что между ними что-то есть, кроме секса?

Тёма смотрит на меня пронзительно, и я тону в его глазах. Почему он смотрит так? Просто прилив нежности? Радость от того, что я вернулся и теперь рядом с ним?

- Кирилл, - говорит он тихо. Никогда меня Кириллом не называл. Звучит серьезно и решительно. – Я так рад, что ты здесь. Вернее…

Улыбаюсь.

- Я тебя понял.

Прижимаю к себе его голову, вдыхаю запах Тёмкиных волос и кожи. Блядь, чуть ведь не поцеловал его. Надо быть аккуратнее.

- Чё уселись, потаскухи? – орет на нас косоглазый охранник. Он мне по морде съездил в туалете в самый первый день. – Быстро в столовку, иначе голодать у меня будете неделю!

***

В столовой Тёмка ест быстро. Ему неловко находиться здесь в одеяле. Заключенные поглядывают на него и всё же молчат.

- Говорил же, что принесу еду тебе, Тём.

- Не хочу, - мотает он головой. – Вдруг опять меня запрут, и я тебя не увижу.

- Не бойся. Мы с тобой придумаем, как выбраться.

Про оружие, которое должен получить, пока молчу. Отложу разговор, когда пистолет или нож будет у меня.

***

Выходим из столовой. Тёма впереди. Лопатки торчат, как будто крылья режутся.

- Тебе надо лучше есть, - говорю ему, догоняя. Он берет меня за руку и хмыкает, улыбаясь. – Куплю тебе огромную пиццу, как выберемся отсюда.

- Не выберемся, Кирь.

Поднимаемся по лестнице и встаём напротив камеры Артёма. Он упирается спиной в прутья и смотрит на меня грустными глазами. Через секунду они уже блестят, а я прижимаю его к себе.

- Не плачь, пожалуйста, Тёма. Меня твои слёзы выводят из состояния равновесия.

Говорю правду, он еле заметно кивает, утыкаясь сопливым носом в моё плечо. Руками обнимает за спину, тянется к шее.

- Кирь, - говорит он, глядя куда-то мне за спину. – Тебя Рыжий ждёт.

Не оборачиваюсь. Стираю пальцами слёзы с бледных Тёмкиных щёк и, улыбаясь, ухожу. До камеры Рыжего почти бежим. Жутко хочется выплеснуть возбуждение. Эти объятия, едва ощутимые прикосновения Артёма и его глаза, губы – всё сводит меня с ума. Не думать о нём не могу – как наваждение, всё обрело достаточно резкое направление и скорость. Надо просто выплеснуть всё, что внутри.

Затаскиваю Рыжего в клетку, даже дверь не запираю, сразу прыгаю на него. Мужик тяжелый, с ног не сбить так просто. Но он сам укладывается на койку, удерживая меня на себе. Хорошо, что камера внизу, прямо под моей. Тёма не может видеть нас. Не хочу, чтобы он видел это. Вдруг поймет, как хочу его? Или подумает, что я так на Рыжего запал, бля-я-ядь…

Быстро стягиваю с него комбинезон, свой спускаю до колен. Неудобно, но плевать. Рыжий разводит ноги, а я, вставляя в него член, начинаю быстро двигаться. Быстро, очень быстро. Скорее, твою мать. Хочу кончить быстрее и остыть от нахлынувших чувств. Закрываю глаза и представляю совсем другого человека. Через минуту кончаю, но не останавливаюсь. Словно обезумел, продолжаю трахать Рыжего. Он стонет подо мной, выгибается, закусывает губы.

Нас с Рыжим растаскивают охранники. Просто сдирают меня с него, громко при этом смеясь, и выталкивают из камеры. Бегу наверх, в свою, и слышу их смех.

- Кирюша! Только из карцера вышел и уже кувыркается вовсю!

Это слышат все. И Тёма тоже. Он стоит всё там же, у перил, смотрит на меня внимательно, а потом, слабо улыбнувшись, заходит в камеру.

- Артём!

Подхожу к двери, хочу сказать или спросить что-то у друга. Из головы вылетают все мысли, и я молчу, как дурак. Да что, блядь, происходит со мной? Что с ним такое?

- Артём, в чем дело?

Спрашиваю так, будто это он накосячил, хоть я сам чувствую себя виноватым.

- Ни в чём.

Он пожимает плечами и садится на койку.

- Камеры запираем! – вещает охранник в громкоговоритель. – Кого на месте не будет, тот отправится в карцер на три дня.

Забегаю к себе и сразу прижимаюсь к прутьям у стены. Протягиваю руку в соседнюю камеру, к Тёме, и жду его реакции.

- Тём, я не просто так это делаю. Слышишь меня?

Оправдываюсь, да. Хочу оправдаться. Хочу, чтобы он знал, что я для него так… Я неправ? Возможно. Только вариантов больше не вижу. Стучу по прутьям Тёмкиной камеры.

- Прости, Тём.

За что извиняюсь, толком и сам не пойму. Но ощущение внутри дерьмовое.

- Не хочу обсуждать это, Кирь, - говорит он тихо, и через мгновение я чувствую его пальцы. – Пусть всё будет так, как есть.

- Да, конечно…

Так, как есть – это как? Мы останемся жить здесь долго и счастливо, периодически подвергаясь насилию? Или же мы будем держать друг друга за руки, когда нас будут трахать?

Его слова вызывают во мне негатив. Не хочу я так больше. Да, нужно срочно всё менять. Нужно ждать, пока Рыжий даст мне оружие…

========== 38. Три дня в карцере ради поцелуя ==========

POV Артем

Разговариваем с Кирей до глубокой ночи и прощаемся до утра, когда охранник орёт на нас. Спать мы ему помешали, козлу.

Неохотно отпускаю друга и иду к койке. Ложусь и пытаюсь уснуть, но в голове полный кавардак. С момента, как Кирю вернули из карцера, что-то произошло. И дело даже не в том, что несколько часов назад он трахался с Рыжим, не в том, что он разрабатывает какой-то хитроумный план побега. Дело во мне. Уже не так страшно находиться здесь, и это чувство заводит в тупик.

Начинаю проваливаться в сон, и меня буквально выдирают из него. Хватают за плечи, трясут. На фоне слышу крик друга.

- Ты, говна кусок! Оставь его в покое! – орёт он.

Моргаю и понимаю, что передо мной Бес. Смотрит на меня, как будто видит впервые. Взгляд наполнен желанием, руки дрожат. Непривычно растерянно он выглядит, но очень быстро берёт себя в руки: прищуривается злобно и заталкивает мне в рот скомканную тряпку. Переворачивает на живот и надавливает рукой на спину, чтобы я не мог встать. Пинаюсь, руками машу, а Бес спускает штаны. Слышу, как он плюёт себе на руку. Смазав член, вонзает его в меня. Кляп во рту заглушает мой ор. Слезы текут из глаз – так больно и быстро он входит в меня.

- Тёма! – кричит Киря.

Отвечаю ему приглушенным криком. Бес прижимает мою голову к подушке, душит меня, наваливается всем телом.

- Я до утра тебя ебать буду, Тёма, - шепчет он.

Мотаю головой. Не хочу слышать этих слов. Не хочу видеть его. Реву, давлюсь слезами, своим же криком и задыхаюсь. Подушка уже мокрая, а внутри меня горячо – Костя кончает. Громко стонет, шлёпает меня по заднице, рычит моё имя. Он специально делает больно – и мне, и Кире. Чувствую это – он специально! Ревнует как будто и вымещает свою злость на мне и на моём друге.

- Поднимайся, Тёма! – говорит Бес хриплым голосом и, хватая меня за живот, сам и поднимает. Подтаскивает к стене, не вынимая члена, и усаживает на раковину лицом к стене. Раздвигаю ноги, чтобы не упасть. Но не падаю, Бес с таким усердием вдалбливает меня в стену, пронзает членом насквозь. Удаётся выплюнуть кляп.

- Ненавижу тебя! – кричу во весь голос. – Ненавижу!

- Врёшь! – шепчет он.

Совсем с ума сошел! Он что, считает, я проникся к нему нежностью? Киря продолжает сбивать руки о прутья клетки, я слышу каждый его удар. Рядом с ним стоят охранники – слышу их громкий смех.

По щекам льются слезы, я всё никак не остановлюсь, всё реву. После нескольких толчков Костя приподнимает мою задницу и кончает в раковину. Делает пару глубоких вдохов и спускает меня на пол. Ноги затекли от такого положения, я готов упасть. Но Бес не даёт. Прижимает меня к себе, чувствую его потное, липкое тело. Сам такой же скользкий, противен себе. Он подхватывает меня на руки, раздвигая ноги и прижимает к стене.