Город надежды (СИ)

Блядь…

Заталкивают внутрь. Там настоящая парилка. Из включенного крана хлещет горячая вода, а у стены на стуле сидит охранник и вертит в руках ножницы.

- Пора стричься, Тёма! – он улыбается и манит меня к себе пальцем.

Предполагал, что когда-нибудь этот момент настанет. Сейчас распрощаюсь со своими волосами. Не реву, подхожу к мужику и сажусь перед ним на пол.

- Стриги! – произношу уверенно. – Мне уже насрать!

Мужики у дверей смотрят на меня удивленно. Нет, мне интересно – им что, заняться больше некем? Я один здесь такой, кого можно трахнуть, над кем посмеяться?

- Я тебе стрижечку сейчас такую забабахаю, - нежно произносит мужик, а меня передёргивает от отвращения. – Сам себя не узнаешь.

Да что уж там, я уже не узнаю себя. Меня загнали в угол, остаётся только смириться.

Конечно, зная себя и перемены настроения в последнее время, уверен, что через пару часов буду сидеть в своей камере, реветь, жалеть свои отрезанные волосы и растерзанную задницу. Если до камеры доберусь живым.

Несколько минут, неуклюжих движений ножницами и расческой, и я готов. На плече красуется маленькая ранка от ножниц, а ушам непривычно холодно даже в насыщенном горячем воздухе. Хочу встать, посмотреть на себя в зеркало, но охранник усаживает меня обратно на пол.

- Хочу, чтобы ты пососал мне, - говорит он, и я сразу закрываю рот руками.

Мотаю головой, на что мужик реагирует сильным толчком мне в бок.

- Съебитесь отсюда все.

Оборачиваюсь к входу на знакомый голос. Марк. Стоит с одеялом в руке и смотрит на меня.

- Комбинезонов для тебя больше нет. Либо все слишком большие, либо рваные.

Он пришел помочь мне: это вызывает удивление и нервный смех. Провожу рукой по волосам и… прикрываю уши. Непривычно, неудобно. Никакого комфорта. Я абсолютно беззащитный. Голый, да еще и непонятно как постриженный.

- Тебе идёт, - говорит Марк, указывая глазами на мои волосы. – На мышонка похож.

Чего?

- Поднимайся, кутайся в одеяло и быстро в камеру, - продолжает он, но уже тише и оглядывается на дверь. – Я многим рискую, помогая тебе.

- То есть, ты сам решил…

- Камер здесь нет, так что Бес вряд ли узнает. А эти побоятся сказать ему. Надеюсь, что побоятся.

Марк ведёт меня в камеру, и на нас даже не смотрят. Каждый занимается своим делом: один стоит на посту, пишет что-то в журнале, другой разговаривает с одним из заключенных, третий прогуливается по коридору. Освещение включено.

Блядь, всё так гладко, словно ничего и не было, будто никто меня не насиловал, не бил.

Хотя, с чего я вдруг решил, что всё вокруг должно меняться из-за меня? Я не пуп земли, не президент. Обычный школьник, который даже не закончил последний, одиннадцатый класс. Ничто никогда не будет вертеться вокруг меня. Я не один.

В который раз в голову приходит мысль, где другие заключенные. Вспоминаю слова Марка, слова Кости, и испытываю невероятное желание посмотреть на другие корпуса. Охрана всё время здесь, Бес, предполагаю, тоже. Возможно, в других корпусах другое начальство? И другие игры, соответственно…

- На твоём бы месте я больше не выёбывался, Артём, - говорит Марк и запирает камеру. – Сиди тихо, не суйся никуда, и спокойно доживешь до следующего года.

- А что в следующем году будет?

И что значит «никуда не суйся?» Я разве суюсь? По-моему, это до меня всё доёбываются кому не лень.

Так бесит!

- Заткнись и ложись спать, - нетерпеливо отвечает Марк и сразу уходит.

Даже поблагодарить его не успеваю.

С пола поднимаю осколок зеркала и смотрю на своё отражение. Нет, уши не торчат, но… Из зеркала на меня смотрит мелкая, тощая, белобрысая мышь. Волосы рваными клочьями торчат в разные стороны, где прядь короче, где - длиннее. Зашибись…

Плотнее заворачиваюсь в одеяло, ложусь на нижнюю койку и жду, когда начну реветь. Волосы до ужаса жалко, я без них и не я вовсе. Но не реву. Не лезет, что ли. Через некоторое время засыпаю…

========== 35. Что за…? ==========

Сквозь сон слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ. Дверь тихо скрипит, и я сразу ощущаю чьё-то присутствие. Кто-то смотрит мне в спину, буравит тяжелым взглядом. Остатки сна проходят мгновенно. Хочу обернуться, но боюсь. Вдруг, если сделаю вид, что сплю, меня не тронут?

Если бы это был охранник – он недолго бы думал. Подошел, сдёрнул с кровати, откинул одеяло и сразу бы поимел. А этот человек стоит. Слышу его дыхание, тихие, нерешительные шаги к кровати. Замираю, сердце готово выпрыгнуть из горла. Он проводит рукой по волосам – нежно, едва касаясь.

- Тёма, - шепчет настолько тихо, что едва различаю своё имя.

Киря!

Резко оборачиваюсь и натыкаюсь на растерянный взгляд Кости. Он сидит на кровати, его рука всё ещё на мне. Быстро отдёргивает её, как от огня, и в глазах сразу появляется злость.

- Как тебе моя новая стрижка? – мой вопрос звучит дерзко и нагло.

Пытаюсь вложить в свой взгляд всю ненависть и презрение, а Костя лишь ухмыляется. Он похож на дьявола, и на секунду я теряюсь, вспоминая страх и обиды. Вспоминаю смерть отца, то, как меня оттрахали в этой камере, издевательства над Кирей. И свои волосы, конечно.

Сажусь и замахиваюсь, чтобы врезать ему ещё раз по лицу, но Бес перехватывает мою руку. Сдавливает пальцами запястье, стискивает свои губы. Другой рукой скидывает с меня одеяло, быстро спускает свои штаны. Даже опомниться не успеваю, как он уже лежит сверху, раздвинув мои ноги.

- Резинку не хочешь надеть? – усмехаюсь ему в лицо. – После тебя у меня ещё мужик был.

- Закрой свой рот, - шипит он и затыкает меня губами.

Целует меня остервенело, кусает губы. Отвечаю ему, и, как только появляется возможность, прикусываю ему язык.

- Аааарр!

Он отстраняется и бьёт меня по щеке, прямо по свежей кровавой полосе, где, как пообещал медбрат, останется шрам. Больно!

Уворачиваюсь от очередного поцелуя, пытаюсь поднять колено, чтобы ударить Косте прямо по яйцам. Но он тяжелый, двинуться не даёт. Он возбуждён, упирается в меня членом и через мгновение входит. И сразу издаёт протяжный стон, как будто дождаться этого момента не мог.

Я пытаюсь дышать – он слишком сильно давит на меня. Сжимаю мышцы внутри, как могу – пусть застрянет во мне или член себе сломает, если это вообще возможно. Но эффект произвожу обратный.

- Тёма…

Выдыхает моё имя. Ему хорошо сейчас, очень. Двигается он быстро, но успевает уловить каждую секунду этого движения. Я езжу по койке под его весом, хватаюсь рукой за край и ловлю ртом воздух. Ненавижу Костю. Не хочу его видеть, чувствовать, но ощущения внутри приятные, разливаются в пояснице, животу и заднице.

- Тёма…

Целует подбородок, лапает меня: за ягодицы хватает, оттягивает яйца. Очередной способ издевательства надо мной. Приятный, надо сказать. С каждым толчком Бес выбивает из меня душу или выпивает её. Мысли, страшные воспоминания уходят вместе с ней, и я готов кончить. Уже вот-вот…

Но не получается.

Что за…?

***

Лежим, Костя пытается отдышаться. Стараюсь скинуть его с себя, но он встаёт сам. Недовольно смотрит на меня, на мой стояк, и натягивает штаны на задницу. Открывает камеру и выходит. Как к шлюхе сходил.

- Отлично попрыгали! – кричу ему вдогонку. – Ты приходи ещё, как время будет!

У меня нет слов. Во что превратилась моя жизнь, кем я стал?

***

Весь следующий день провожу в камере. Просыпаю завтрак, не иду на обед, а после ужина ко мне заходит Рыжий. Смотрит на меня, как на говно, и ставит у кровати тарелку с бутербродами и бутылку воды.

- Спасибо.

- Кире «спасибо» скажешь.

***

Ночью тихо, только охранники прогуливаются по коридору, проверяют заключенных. Как будто мы можем отсюда сбежать!

Полночи рассматриваю своё отражение в осколке: узкий шрам на полщеки - словно меня порезали лезвием, разной длины волосы, круги под глазами. Надеюсь, Киря узнает меня. И простит. Чувствую себя виноватым перед ним – за то, что он оказался в карцере, за то, что ему приходится постоянно заступаться за меня.