Город надежды (СИ)

Надо уже перестать ныть и самому заботиться о себе. Не реветь, не жаловаться. Забивать на всё хуй.

Как Киря это делает.

***

Следующим утром дверь камеры даже не открывают.

- Раз жрать не ходишь, будешь голодным сидеть! – рявкает на меня охранник, тот самый. Запоминаю его лицо – так, на всякий случай. – Даже воды не получишь, сучонок!

Ну и пошел ты. Сижу у двери, наблюдаю за заключенными. Всё так тихо, спокойно. Странно, непривычно.

- Ты слышал, что нас теперь и на улицу не будут выпускать? – спрашивает парень из соседней камеры.

Его лица я разглядеть не могу.

- Нет.

- Теперь слышал.

Наплевать совершенно. Пусть хоть сюда газ пустят и убьют нас всех…

***

В обед дверь соседней камеры открывается, и парня, с которым я обмолвился парой фраз, вытаскивают за шкирку.

- Пошли! – рычит на него охранник. – Тебе надо принять душ!

Даже странно, что его уводят, а не ебут прямо в клетке. В душевой, наверно, собралась вся толпа.

Место парня занимает другой заключенный: слышу, как его затаскивают и кидают на пол. А когда охранники уходят, к моей камере тянется рука и с силой долбит по прутьям. Встаю с койки, подхожу ближе и сажусь на пол, завернутый в одеяло.

- Тём, ты здесь?

- Киря! – хватаюсь за его пальцы. – Ты здесь…

========== 36. Жертва ==========

POV Кирилла

- Киря, как ты?

Сжимает мою руку своими тёплыми пальцами, не могу передать, насколько это здорово.

- Всё хорошо.

Желудок скручивает от голода. Пробыл я в карцере два дня, а ощущение, что вечность. Спасибо хоть Рыжему, что договорился с охранником, и меня посадили рядом с Тёмой. Я переживал за друга, скучал по нему. И он по мне тоже – чувствую это по тому, как он держится за руку. А затем он это и произносит.

- Кирь, я скучал.

- И я, малыш.

- Да какой я малыш…

Он отдёргивает руку, и я тут же слышу тихие всхлипывания. Хочу вскочить, подбежать к нему, обнять, успокоить, погладив по волосам. Чертова клетка! Проклятое место.

- Не реви, прошу тебя.

Тёмкины слёзы разрывают изнутри. В такие моменты готов переубивать всех вокруг.

Сажусь на койку, упираясь затылком в стену. Надо дождаться обеда, а потом… Потом хоть смогу нормально обнять его.

Из головы не выходит наш поцелуй на сцене. Чувствую, что хочу повторения, но, конечно, не решусь даже намекнуть на это. Сколько он здесь пережил, еще меня со своими желаниями не хватает! Не раз я задумывался о том, как отношусь к нему, но ответа так и не нашел. Привязанность, дружба – да. Любовь? Как проверить любовь? Желание обнять и целовать человека – это любовь или можно отнести к обычной страсти, похоти? Если так, то больше никогда не прикоснусь к нему.

Артём, видимо, спит. Не слышу его шагов за стеной. Сижу и терпеливо жду, когда к обеду откроют двери.

***

За несколько минут до обеда слышу знакомый, громкий гудок, и камеры открываются. Выбегаю из своей, но Тёма закрыт. Дверь закрыта, а сам он спит. С первого этажа ко мне поднимается Рыжий.

- Кирилл!

Он сегодня очень серьезен. Ни улыбки на лице, глубокие морщины вокруг глаз. Даже волосы рыжие пожухли, как осенние листья.

- Я беспокоился! – говорит он.

- Всё нормально.

Дёргаю дверь Тёмкиной камеры, она не поддается.

- Его закрыли. Сказали, что будет голодным сидеть, - сообщает Рыжий. – Завтра откроют уже, я уверен. Пошли поедим, ты бледный, как смерть. Заодно и ему принесём.

Да, надо поесть. Киваю Рыжему, продолжая смотреть на друга, полностью укрывшегося одеялом. Он такой…беззащитный. Хочется обнять его, утешить, сказать, что всё будет хорошо… Рыжий берет меня за руку, тащит по лестнице и по дороге рассказывает то, что происходило здесь, пока меня не было.

В столовой кусок не лезет в горло. Тёму изнасиловали, обрезали волосы, а теперь и без еды оставили. Твари. Сжимаю в руке вилку, переламываю её. Рыжий смотрит на меня с опаской, а я готов убить всех, кто притрагивался к моему другу.

- Кирилл…

- Мне нужно оружие, - говорю первый, перебивая Рыжего.

Неважно, что он хотел сказать. Мне нужен нож или пистолет, и как можно скорее. Я должен достать оружие и вытащить отсюда Тёму, пока он ещё в своём уме.

- Я не смогу помочь тебе.

Быстро он ответил. Утыкается в тарелку и начинает активно поглощать пустую, холодную похлёбку.

- Врешь.

Знаю, что врет. Цену набивает, что ли? Рыжий вздыхает и поднимает на меня глаза.

- Если я достану тебе пистолет, в следующие выходные меня не станет.

Он произносит это спокойно, без намека на укор. Но всё понятно и так: Рыжий даёт мне возможность самому решить, что будет с его жизнью. Он хочет, чтобы выбор делал я сам. Смотрит на меня выжидающе, а я медленно киваю. Даже не задумываюсь о том, чтобы выбирать между ним и Тёмой. В глазах Рыжего на секунду появляется разочарование, смешанное с огорчением, тоска, но после он продолжает говорить:

- За пистолет расплачусь своей жизнью на играх. Таково условие Болта: хочешь играть в игрушки, будь любезен участвовать, - он дожёвывает кусок хлеба и пристально смотрит мне в глаза, объясняет. – Когда я буду мёртв, пистолет они, естественно, не найдут. И тогда поймут, что я отдал его тебе. Ты – единственный, с кем я общаюсь постоянно. Плюс, учитывая последние события, сразу станет ясно, что вы с Артёмом что-то задумали! – Рыжий берет меня за руку и на секунду подносит её к своим губам, отчего я чувствую себя ещё большим дерьмом. Я подставляю его, жертвую им. Это ужасно. – Кирилл, мне не жалко своей жизни. Но я не хочу, чтобы ты пострадал.

- Я уже страдаю, Рыжий, - вырывается непроизвольно.

Страдаю из-за того, что сам здесь, от того, что делают с Тёмой, и что приходится выбирать между человечностью и чувствами к Тёме.

- Хорошо, Кирилл, - Рыжий отодвигает в сторону тарелку и поднимается из-за стола. – Помни, что у вас будет около двух часов, чтобы свалить отсюда после того, как меня убьют на сцене. Если вы, конечно, не сделаете этого раньше.

- Рыжий!

Встаю рядом с ним. Он смотрит на меня печальными глазами, а я не знаю, как поблагодарить его. Тут не может быть благодарности. Это долг, который я не смогу никогда ему вернуть. И он, и я – оба знаем это. На душе становится невероятно горько.

- Всё хорошо, - Рыжий улыбается. – Только…

- Что?

- Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты трахнул меня.

Печаль разрывается волной цинизма. Усмехаюсь про себя, но, конечно, соглашаюсь. Это вряд ли очистит мою совесть, но…

Я должен.

========== 37. Чувства Кири ==========

До закрытия камер успеваем потрахаться с Рыжим. Возвращаясь к себе, вижу, что Артём еще спит. Стою у его клетки, смотрю, как он дышит. Лица не вижу – он лежит ко мне спиной. Что ему снится сейчас? Вряд ли что-то приятное.

- По местам, слизняки! – кричит охранник с поста, и я иду в свою камеру. Ложусь на койку и почти сразу засыпаю.

Будит меня Артём. Только чувствую его руки на своем лице, сразу открываю глаза. Сажусь и притягиваю к себе, обнимаю. Он теплый, такой приятный. И эта стрижка, рваные клочья, торчащие непонятно как, делают его невероятно красивым. Шрам – длинный и тонкий, от его вида сжимается сердце. Но взгляда от друга оторвать не могу, улыбаюсь, как дурак, а Тёма целует меня в щеку.

- Мой хороший, - шепчу ему на ухо.

Плевать, как звучат мои слова, какой в них подтекст. Я скучал. Тёма облокачивается на меня, прижимается спиной к моей груди и задирает голову, чтобы видеть моё лицо. Щёки у него горят.

- Ты не заболел?

Трогаю голову ладонью. Всё нормально, вроде. Только…

- Почему ты в одеяле?

- Комбинезонов больше нет. Марк сказал, что все либо огромные, либо рваные. Вот и хожу, как дурак. Вернее, даже и не хожу никуда. Вчера сам не пошел, сегодня не пускали. Даже не надеялся, что к ужину камеру откроют…

Пока он говорит, я смотрю на него. Провожу пальцами по мягким волосам, по шраму. Спускаюсь к губам.