Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Как может мистер Беллами, который слегка шепелявит и оглушает в потоке речи фонемы родного языка, так великолепно владеть иностранным? Человек-феномен.

Мистер Беллами тут же вернулся к своей, без сомнений, важнейшей работе, от которой его оторвали глупыми отговорками (но, по крайней мере, сработавшими), но снова поднял взгляд от документов на застывшего перед ним студента. Смотрел чуть свысока ввиду подиума, на котором стояли массивные столы, образующие кафедру, а Доминик, в свою очередь, следил за однообразием за окном, оказавшись поглощённым в серый, безрадостный пейзаж. Погода далеко не баловала солнцем, но было хотя бы тепло.

– Si vous avez des soucis quelconque [*]… – начал преподаватель, но Доминик лишь покачал головой, пытаясь разрешить в своей голове нехитрое уравнение. И чаша весов на стороне «за» перевесила.

– J’en ai certains, concernant mon meilleur ami. Mais je pense qu’on ne peut compter que sur nous même pour nous en sortir. Quoi qu’il en soit, merci de vous en préocuper. [**]

– Non, pas du tout. J’espère que vous saurez y faire face, mon brillant élève[***], – по недосказанности Доминик мог лишь понять, что мистер Беллами в такой ситуации не ориентировался, как и любой человек, не желающий залезать дальше черты приличного в чужих отношениях. От последнего обращения он замер, не выдерживая и опуская взгляд в пол. – Не смущайтесь лишний раз, – вдруг перешёл на родной язык Беллами. – Из вас вышел бы прекрасный методист.

– Увы, я слишком практик для этого, – на это преподаватель лишь кивнул, будто подтвердив собственные предположения, – люблю резать по живому.

– Вот с этим будьте осторожны, – приподнял уголки губ методист, что само по себе делало замечание ироничным.

– Благодарю, но хороший экспериментатор не требует предупреждений об опасности, – Доминик улыбнулся широко, не стесняясь откровенного намёка на собственную настойчивость.

– Готовьтесь к лекции, Доминик, – прищур его глаз окончательно вселил в Ховарда ощущение того, что он самоутвердился в глазах преподавателя.

Не произнося больше лишних слов, он отвернулся от покачавшего головой мистера Беллами, усмехающегося самому себе без внимательного взгляда серых глаз, и почувствовал себя так, будто вступил на полосу времени за точкой невозврата. Что-то определённо происходило, что-то творила и выкручивала судьба, пока что не давая ему возможности хотя бы представить, что именно вскоре будет поджидать его на углу.

Он немного поскучал на своём месте, затем решил пропустить ещё по сигарете с кем-нибудь из случайно встреченных знакомых (корпус, именуемый на самом деле колледжем, был уже знаком ему по лицам). Его мысли возвращались в большую аудиторию, где, склонив голову над бумагами, сидел мистер Беллами и что-то писал не самым аккуратным из почерков.

В подобное окрылённое состояние Доминика привела лишь простая похвала, и не нужно было воспринимать нескончаемый эмоциональный контент, когда произнесено было всего несколько предложений, наиболее честно отражающих суть отношения преподавателя к нему. Этого одобрения не хватало уже давно, ведь любой другой профессор не задевал бы сферу личных отношений со столь хрупким балансом между делами особыми и публичными.

Успешно пообщавшись с едва ли не десятком человек за небольшой перерыв в двадцать минут перед началом лекции (а впрочем, никто из тех студентов не мог заменить Эдварда ни на одну сотую), Доминик заглянул к Хелен за кофе, который та предоставила ему в долг под честное слово, и вошёл в аудиторию уже в тот момент, когда мистер Беллами о чём-то интеллигентно спорил с одним из студентов на первом ряду.

– Позвольте, останемся каждый при своём мнении. Хотя, если бы вы назвали хоть одну причину моего недовольства этой системой, а я бы в ответ парочку из ваших, то мы могли бы выделить какой-то экстракт из общих потребностей, – Беллами улыбнулся, закончив витиеватую фразу беспроигрышно. Парень сразу же замолк, склоняя голову набок и взглядом путешествуя в дальний угол помещения, чтобы там предаться размышлениям.

Все молчали; Доминик хотел спросить, что он пропустил, но не смел нарушить мёртвую тишину. Внезапный грохот в коридоре вывел всех из состояния почти что транса. Беллами снова оглядывал всех и каждого в отдельности, не обходя взглядом и Ховарда.

– Осторожнее с горячими напитками, миссис Грейс будет очень недовольна, – начал он, вновь опираясь костяшками в столешницу. – Вольно.

Студенты выдохнули. Многие, вероятно, ожидали ещё более строгого режима от мистера Беллами, но он тут же поспешил заверить:

– Всё будет в порядке, если вы, уважаемые студенты, будете посещать пары. Единственная опасная для нас с вами территория, на которую не стоит ступать, дабы не навлечь на себя гнев повелительницы всея менеджмента и прочих не гуманитарных, – откуда-то прилетела пара несмелых смешков. – Я ничем не буду вас нагружать, лекции читайте к приезду своего преподавателя, так что, прошу, занимайтесь своими делами. И сделайте одолжение: хотя бы небольшая частичка вас должна присутствовать здесь во время, так сказать, лекции. Vous avez pigez? [****]

Последовал ряд более убедительных кивков со стороны студентов. Некоторые уже достали кошельки и сидели наготове, другие из-под стола доставали заготовленные, чтобы пережить тяжёлый день, бутерброды, остальные же просто расслабились.

– А можно по поводу методики обратиться? – скромно попросила девушка.

– Мне запрещено вмешиваться в работу других методистов, но я узнаю вас. Подходите, – он кивнул на свободный стул слева. – Мистер МакСтивен мне простит, если мы сохраним это в секрете. Ещё вопросы?

– Что же вы будете делать в это время, мистер Беллами? – спросил тот парень, споривший с преподавателем. Как было видно, он уже вернулся из закоулков своего разума и был готов ко второму раунду.

– Как что, – усмехнулся тот. – Беседовать с вами.

Студенты были настроены более чем скептично.

Спустя целый час споров о системе подачи знаний в различных университетах, сопоставлении и противоречии, когда даже друзья ввязывались в жаркий, но оттого и приятный, что приятельский, спор, а после оказывались разнимаемы мистером Беллами - расчётливым тактиком в этой небольшой войне, - мнения изменились в лучшую сторону. Для него самого, по всей видимости, подобное кипение свежей мысли было особым развлечением; он и сам говорил много, но ещё больше слушал и уточнял.

Когда же мистер Беллами глянул на часы в третий раз за пять минут, Доминик полностью оторвался от книги, которую читал со своего смартфона, и понял: тактик собирается разводить войска мысли. И правда, спустя десять минут ненавязчивых заключений, к которым любой опытный педагог должен был подвести своих последователей незаметно, и с чем, собственно, так прекрасно справился мистер Беллами, он сказал:

– Всем спасибо за внимание, наше время, увы, истекло.

На что ещё недавно переполненные скепсисом студенты недовольно прогудели. Среди них было много молодых людей, любивших высказывать своё личное мнение. Другое дело, что никто у них обычно его не спрашивал. Увлёкшись если не участием в обсуждении, то наблюдением за ним, почти все оказались будто в подвешенном состоянии – оторванными от своей обычной рутины. Были, конечно же, и те, кому всё было нипочём, но эти давно уже под шумок убрались из аудитории и направились по своим важнейшим делам.