Семь кругов Ада (СИ)

— А если… Я знаю, что никогда не смогу загладить свою вину, но… Не-е-ет, вообще хрень, — почесал Джонни затылок. Как ни крути, но он еще никогда не признавался перед кем-то во всех своих грехах в письменной форме. Да и не в письменной форме он тоже предпочитал все чаще молчать. Но парень понимал, что дальше так продолжаться не может. Надо было как можно скорее рассказать Тери о том, какая опасность ему грозила, а так же как и то, что отчасти в этой опасности виноват и сам Джонни.

— Так… может «Прости меня, Тери, когда вырастешь, ты обязательно все поймешь…» Точно! Хорошее начало! — Начало действительно было положено! Оставалось написать огромное письмо про эксперименты, хаксов и, конечно же, про роль самого Джонни во всей этой истории. И он бы написал. Обязательно. Вот только…

Стук в дверь…

В день похорон Джонни погода решила удивить тосамцев своим теплом и солнечностью. Улицы были преисполнены пением полудохлых птичек, шумом моторов, громкими разговорами, криками, скандалами, выстрелами и смехом людей. Вокруг все цвело и пахло, и этого понять Тери ну никак не мог. Как такое может быть, как все эти люди могут так улыбаться и спорить о различных нелепостях, когда его друг мертв? Как солнце может светить так ярко, а кошки так громко орать, когда его друг мертв? Как? Как, объясните, все может быть таким же, как и до его смерти?

Тери плелся по светлой улице, держа за руку свою мать и все больше смотря себе под ноги. Все эти улыбки его раздражали, а при звуке очередного чириканья хотелось схватить камень и кинуть его в глупые живые комки, явно не знающие, когда их пение совсем не уместно. Тери было очень жарко, потому что на него натянули черные шортики, белую рубашку, черный пиджачок и черный галстук. Шортики и пиджак мама взяла у соседей, рубашка у Тери была своя, а галстук сшили за ночь. Мальчик совсем не понимал, зачем на похороны так наряжаться. В конце концов, это же не праздник! Но мама сказала, что на похороны одеваться надо соответствующе. Соответствующе чему? Не все ли покойнику равно, придешь ли ты в черном костюме или в ярко-оранжевом? Вот именно — плевать ему. А всю свою скорбь по этому человеку через одежду выразить невозможно. Скорее одежда, наоборот, позволяет полностью равнодушным к ситуации людям делать вид, что они тоже скорбят.

— Смешно, — прошептал себе под нос Тери, сильнее сжимая мамину ладонь.

— Ты что-то сказал, Тери? — тихо поинтересовалась женщина в ответ. Мальчик на это лишь усердно замотал головой, все еще разглядывая свои черные сандалики и размышляя на тему того, что они, кажется, девчачьи. Сандалии тоже дала соседка. Значит ли это, что шортики и пиджак также принадлежат какой-то девчонке?

Мальчик поморщился, подавил желание скинуть с себя всю эту театральную дребедень и придти на похороны в своих трусах с Вайдером. Джонни любил Вайдера. А Джон пусть и не увлекался, но как минимум знал, как он выглядит. Вот так надо было заявиться к нему на похороны! Именно в таком виде и стоит прощаться с теми, кого ты любил. Твой вид должен настраивать окружение вовсе не на тоску и слезы, наоборот! Ты должен быть олицетворением всего прожитого покойным, его увлечениями, с предметами в руках, которые вызывали бы самые ценные воспоминания об умершем! Да, по мнению Тери, похороны должны были быть именно такими. Такими и никакими другими. Но взрослые отчего-то не понимали элементарных вещей, как роботы облачаясь в черные шмотки и думая, что этим способны выразить всю ту боль, что они должны были испытывать от смерти близкого им человека. Они ведь все были близкими Джонни? Все, кто присутствовал на этих похоронах?

Когда Тери с матерью зашли на территорию крематория, мальчик сразу заметил небольшую группу людей, что толпилась у большой черной чугунной двери данного заведения, и начал разглядывать каждого из тех, кто входил в нее. Безразличный взгляд мальчика скользнул по каждому лицу, но истинную скорбь заметил разве что в глазах матери Джонни, да в паре его ровесников — видимо друзей парня. Что здесь делали остальные люди, оставалось загадкой, ведь на Джонни им было откровенно наплевать. Один парнишка даже вызывающе ковырялся в носу, готовый вывернуться наизнанку, лишь бы дать понять остальным, что для него значил Джонни. Точнее, он ярко показывал, насколько незначительным для него был усопший.

Группу людей в черных одеяниях пригласили в небольшую комнатку с черными стенами, пол которой был засыпан живыми розами. В центре комнаты стоял гроб, заставленный венками, а в гробу, похожий на фарфоровую куклу, лежал Джонни. Кожа его была неестественно бледной в свете освещающих комнату свечей, зеленые волосы приглажены к голове, глаза закрыты, а на губах, казалось, играла скрытая ухмылка. Наверняка, этой ухмылки больше никто, кроме Тери, и не заметил, а может, ее и не было вовсе, и мальчик просто придумал ее, но разве кого-то это волновало? Конечно же, нет. Каждый из присутствующих по очереди подходил к гробу, что-то нашептывал парню или молча прикасался к нему. Друзья Джонни что-то вложили ему в руку, мать поцеловала в лоб. Пришла очередь Тери. Все присутствующие смотрели на него как на ручную обезьянку. Еще бы, как интересно. Маленький мальчик пришел проститься с Джонни. Наверняка, со стороны это выглядит более чем умилительно! Тери даже принесли табуретку, на которую мальчик тут же и забрался. Сейчас Джонни был очень близко и Тери видел его таким в последний раз. Он понимал это. Он должен был плакать, истерить и скорбеть. Но почему-то внутри мальчика при виде этого, казалось бы, любимого лица внезапно начала закипать лишь холодная злоба. Немного подумав, Тери нагнулся к Джонни совсем близко, желая сказать ему о том, как он его любит, но пересохшие губы против воли прошептали на самое ухо покойника совсем другое:

— Я ненавижу тебя, — после этого мальчик резко выпрямился, спрыгнул с табуретки и поспешно вернулся к своей матери, сам же испугавшись своих слов.

Все дальнейшее казалось до глупости стандартным и не придавало похоронам какой-то особой священности. Гроб на глазах у всех закрыли, после чего погрузили его в железную обтекаемую капсулу с маленьким окошком на двери. А уже через секунду языки пламени поглотили гроб с Джонни, превращая его в прах.

Похороны закончились.

Не хватало лишь торжествующих криков и фанфар.

Какой-то глупый обычай.

— Мам… — потянул Тери мать за кофту, привлекая тем самым ее внимание.

— Да, солнышко?

— А когда я умру, меня тоже сожгут?

— Да… думаю, да.

— Но я не хочу! Можно, я завещаю свое тело науке? Это будет куда полезнее!

— Тери, не говори глупостей! — воскликнула женщина, явно расстроенная подобными размышлениями своего маленького сына.

— Ну и не надо, — недовольно пробормотал мальчик, для себя решивший, что все же обязательно завещает свое тело какому-нибудь музею. Он хотел сказать еще что-нибудь, но его мать окликнула мама Джонни и та, усадив сына на мягкий стульчик, коих в комнате было несколько, и состроив на лице самое жалкое выражение лица, на которое только она была способна, направилась к несчастной женщине.

«Даже мама притворяется» — заметил мальчик грустно.

Так как наблюдать, как сгребают серый пепел из капсулы в большой кувшин, было крайне скучно, а больше на похоронах делать было нечего, мальчик просто всматривался во всех присутствующих, пытаясь поймать окружающих за лицемерием.

— Скучаешь? — мужской низкий голос заставил Тери выйти из своих размышлений и поднять голову на говорившего. Это был высокий мужчина со знакомыми желто-зелеными глазами и злой ухмылкой, застывшей в уголках его рта. Тери и раньше видел этого мужчину и не особенно обрадовался встретить его вновь. Впрочем, виду мальчик не подал, подарив мужчине наивную детскую улыбку.

— Да, очень скучно! — подтвердил он, — к тому же я пропустил серию любимого сериала «Сопливые дрязги»! Там только-только Эсмиринья купила арахисовый кекс Мистралу, желая задобрить его после того, как он застал ее целующейся с его конюхом. Но вот незадача, Эсмиринья понятия не имеет, что у Мистралу аллергия на арахис! Пусть я всю прошлую серию, пока она сорок минут выбирала, какой же именно кекс ему купить, орал в экран, что любой, только не арахисовый, по суровому закону подлости она выбрала именно его! А вы, мистер, смотрите этот сериал?