Мы больше не проснемся (СИ)

Первое, что заметил волшебник - очки ему больше не понадобятся. Абсурдная мысль, если учесть факт его возвращения из мира мертвых. Поттер с еще большим изумлением обнаружил, что мысли текли размеренно, не спутываясь в непонятный клубок, не замутненные призрачными галлюцинациями или нелепыми фразами. Разум чист, теперь его сознание действительно было свободно от тисков мучавшего его безумия.

В гостиной он был один. Нахмурившись, Поттер оценил разгромленный вид комнаты. Сколько срывов Волдеморта он пропустил? И куда несносный безумец успел сбежать? Ответ нашелся сам собой - из другой комнаты послышался грохот, а в гостиную ворвался сам Реддл, замерев на пороге. Гарри молча разглядывал застывшего на месте волшебника, а сердце ускорило свой ритм, разливая чудесное чувство жизни и воодушевления по телу, заставляя щеки налиться румянцем, а бордовые глаза заблестеть от переполнивших его эмоций. Он вернулся.

Мужчина, оживя, одним текучим движением оказался возле подростка, не глядя отшвырнув прочь мешавшиеся обломки мебели. Спустя пару секунд Поттер был стиснут в объятиях, которые грозились проломить ребра и выдавить только приобретенную жизнь. Том молчал, спрятав лицо в спутанных черных прядях, а Гарри улыбнулся, ответно обняв волшебника за талию. Видеть его, чувствовать его, чувствовать Их было сродни самому прекрасному подарку. Он не ощущал могильного холода магии, а чужие эмоции не заставляли Черную Метку полыхать огнем. Более того, Поттер вообще ее не чувствовал. Но разбираться в том, чего он лишился, будет после.

Гарри осторожно выпутался из крепких объятий, стараясь не спровоцировать волшебника на очередной срыв. Даже не имея связи, гриффиндорец явственно ощущал витавшее в воздухе напряжение - предвестник очередного магического выброса. Несмотря на показные спокойствие и хладнокровие, безумие Темного Лорда порождалось сильнейшими эмоциями, наносящими хоркруксу еще больший вред. Столкнувшись с широко распахнутыми алыми глазами, Гарри убедился в желании не делать резких движений и вообще помалкивать. Том долго разглядывал лицо парня, то ли пытаясь найти следы изменений, повреждений, то ли Мерлин знает чего еще.

-Не чувствую тебя. - Прошептал Темный Лорд, коснувшись запястья парня. Серебристого свечения больше не было. - Тебя будто нет.

-Я здесь. - Спокойно и твердо ответил Поттер, сжав ладонь Тома в своих руках.

Это было новое ощущение. Холодная гладкая кожа без дурмана сталкивающейся магии двух хоркруксов, простое человеческое прикосновение. Гарри вновь улыбнулся, опустив глаза вниз, на идеальную ладонь. Мелко дрожащие руки бездумно огладили длинные тонкие пальцы, вызывая невообразимый трепет в груди. Более реально, более человечно. Реддл, точно так же желая убедиться в реальности происходящего, прижал два пальца второй руки к шее Поттера, прощупывая ускоренное биение пульса.

-Ты жив. - Тихо произнес Том, очерчивая тонкую линию скул.

-Я вернулся.

Поттер не ожидал такой реакции от Реддла. Может, долгие расспросы или язвительный комментарий по поводу его смерти. Но не такую обреченность и неверие. Хотя, Гарри еще долго будет учиться различать эмоции без этой губительной связи. Но оно того стоило. Юный волшебник не знал, сколько в таком состоянии может ему позволить Реддл, и сколько он сможет сам. Кто знает, какие последствия его ожидают? Не может же быть так, что возвращение с того света пройдет совсем уж бесследно.

Гарри качнулся вперед, неуверенно потянув все еще неподвижного волшебника на себя. После всего пережитого, желания Поттера казались совсем неуместными, но ничего с собой поделать парень не мог. Более того, потребность в прикосновениях будто возвращала его к жизни, добавляла происходящему реальности, материальности. Он осторожно прикоснулся к холодным губам своими, ощутив на них выдох изумления. И где он только свою смелость черпал? Оставив едва ощутимый поцелуй, Гарри вновь заглянул в чарующие всю его сущность глаза, и на этот раз в них, наравне с безумием, плескалось то же желание. Желание ощутить себя живым. Первым очнулся Том, вернув прерванный сомненьем поцелуй. Поттер удовлетворенно прикрыл глаза, отбросив прочь все страхи, с наслаждением обвив руками сидящего рядом волшебника, прижимая его к себе все крепче. Мужчина упивался чувством этой отдачи, этого ответного желания, отражения его эмоций. Ощущать Поттера не магией, но телом. Нехватка воздуха заставляла голову кружиться, на что плевали оба волшебника, переплетая языки в более яростном и жаждущем поцелуе, боясь даже на секунду оторваться друг от друга. Продолжение безумия, что нашло выход в этом танце чувств, куда более страшных, чем сама смерть. Том скользнул рукой по горячей шее парня, по часто вздымающейся груди, и внезапно отпрянул, с недоумением посмотрев на Поттера. Тот тяжело дышал, глядя ошалевшими и замутненными глазами в ответ на волшебника.

-Это что, ряса?

Гарри ощутил раздражение - и ради этого Реддл прервал такое удовольствие? Впрочем, оценив свой внешний вид, волшебник едва не застонал от досады. Порванная одежда, грязь и засохшая кровь резко поубавили настроение. Уловив мысли Поттера, Реддл взмахнул волшебной палочкой, моментально очищая кожу парня. Гарри с удовольствием посмотрел на свои бледные руки, больше не чувствуя неприятное стягивание, хоть и само заклинание не шло ни в какое сравнение с горячим душем или ароматной ванной.

-К Мордреду.

Поттер ответил мысленным согласием, и волшебники вновь набросились друг друга, словно оголодавшие звери, поддавшись инстинктам и бушующим внутри чувствам. Гарри вдыхал острый аромат безумия, дыма и крови, и тонул в них, забывая все прочее, отдавая свое сознание бушующему внутри зверю. В сознании разрасталось всепоглощающее пламя, более губительное, чем ледяной мрак Реддла, более разрушительное, чем ревущий огонь, безжалостно сжигаемой деревушки. И он растворялся в нем, поражаясь незамутненному сумасшествием разуму - теперь он ощущал все куда более резко, живее, правильнее. Гарри понимал, к чему все ведет, но останавливаться не собирался. К чему гасить это пламя своих чувств раз за разом, если времени у них может и не остаться? С каждой секундой приближалась война, после которой Поттер видел лишь беспросветный мрак. За своими мыслями он даже не заметил, как ряса оказалась на полу, а по спине скользнула рука, заставив волшебника выгнуться и задохнуться от переполнявших все естество ощущений. Том вновь разорвал поцелуй, жадно разглядывая яркий румянец, оглаживая холодными пальцами шрам от укуса, к которому немедленно припал губами, оставляя влажный ярко-алый засос. Гарри запрокинул голову, испустив тихий стон, вплетая пальцы в волосы Тома, сжимая их, не позволяя магу отстраниться. Поцелуи переместились на шею, оставляя новые метки, новые укусы, от которых бешено стучало сердце, готовое вырваться из груди. Поттер с намеком дернул волшебника за ворот мантии - жесткая ткань раздражала кожу груди. Том резкими движениями сбросил с себя одежду, с нетерпением отшвырнув куда-то в сторону и рубашку. Гарри с жадностью разглядывал совершенное тело, а жажда прикосновений заставляла его руки скользить по практически белой коже в ответной ласке. Разрастающееся возбуждение накрывало тело невыносимым дурманом, искало выход в чувственных касаниях, грубых поцелуях и болезненных укусах. Парень придвинулся ближе, поддавшись искушению оставить на теле хоркрукса свой собственный след. Втянув нежную кожу шеи в рот, он с силой сомкнул зубы, ощутив солоноватый вкус горячей крови. Гарри услышал шумный вдох над ухом. Реддл провел ногтями по спине юного волшебника, желая причинить ответную боль, что перерастала в удовольствие, оставляя красные полосы, вызывая громкий несдержанный стон. Поттер действительно чувствовал странное противоречие, наслаждаясь и возвращая наслаждение без остатка. Он влажными поцелуями добрался до ключиц, плавясь от опьяняющего чувства этой вседозволенности. Гарри склонил голову мужчины ниже, а губы вновь столкнулись в страстном поцелуе, что вырывал дыхание, туманил рассудок и доводил тела до сладкой дрожи предвкушения. Реддл опрокинул волшебника на спину, нависая сверху, стягивая оставшуюся одежду с обоих тел, что-то шипя под нос о неудобном диване. Поттер не успел смутиться своей наготы, как его губы вновь накрыли чужие, а внутрь нагло вторгся язык, лишая Гарри способности возразить или возмутиться. Впрочем, парень не собирался делать ни того, ни другого, притянув мужчину ближе. Реддл ласкал узкие бедра, то и дело впиваясь в кожу волшебника ногтями, оставляя на ней красные полосы. Гарри выгибался и стонал, пораженный непривычным и одновременно естественным ощущением удовольствия от этой боли. Он никогда не замечал за собой страсти к мазохизму, но то, что делал с ним Реддл одурманивало рассудок, заставляло метаться и стонать, вскидывая бедра в почти зверином желании. Они то и дело стукались локтями о спинку дивана, а пару раз и вовсе едва не свалились вниз.