Мы больше не проснемся (СИ)

Темнота ночного дома неимоверно скучна. Но вновь провалиться в чернильное забытье было еще хуже. Вставать волшебник не торопился, опасаясь тяжелого разговора с Томом. Мысли плавно перетекли на смущающие подробности прошедшего дня. Поттер прикрыл лицо ладонью, ощущая, как щеки запылали горячей краской стыда, а сердцебиение пустилось в сбивчивый пляс. Ранее он и простых поцелуев, да что там - взглядов смущался! А теперь сам и набрасывается, едва успев воскреснуть. Гарри моментально захотелось провалиться от стыда сквозь землю. Он едва не вскочил с кровати в желании заметаться по комнате, успокоив нервы и предательски колотившееся сердце. Но мысленное напоминание о предстоящем разговоре мигом сбило все порывы раскрыть себя. Парень потер свежий след от укуса, немного поморщившись. Вторым желанием стало малодушно сбежать. Призвать Кричера, Добби, да хоть через окно - просто убежать от последствий.

Усталости не было. Не было и облегчения после забытья во сне. Но, может, оно и к лучшему. Гарри даже представить себе не мог, какие кошмары его посетят во тьме после пребывания за гранью. Мертвецы? Расплывчатый серый горизонт? Рушащийся Хогвартс? Только теперь Поттер ясно осознал эти образы. Та бездонная пропасть - хоркрукс, что служил связью с реальностью, что не позволил Гарри умереть, остаться, раствориться среди вереницы покойников. Прыжок в эту тьму и был окончательным слиянием с чужеродной частицей души. Мать в воспоминаниях тоже выглядела несколько иначе. Светлая мантия, всепрощающая доброта и любовь, сладкий запах и яркие вспышки рыжих волос - все это навеяно отчаянным желанием искупления. Теперь же Поттер вспомнил настоящую действительность. Тот же саван, та же невзрачная бледность и пустой взгляд. Ее слова были лишены тех теплых красок, они звучали монотонным шепотом. Такая же мертвая, такая же несчастная.

Так он и пролежал до самого утра, лениво наблюдая за постепенно светлевшим потолком, серым светом восхода, что пробивался сквозь пыльное стекло и медленно покачивающиеся шторы. День наливался жизнью, пора возвращаться и ему самому. Поттер свесил ноги с кровати, по привычке пытаясь нашарить рукой очки. Идеальное зрение было хорошей новостью, но очки носить придется, дабы избежать лишних вопросов. Да и линзы стоило купить. Прошлые остались где-то на полу дома Абботов, когда из глаз пошла кровь. Гарри осторожно ощупал лицо, не чувствуя даже легкого дискомфорта. Шрамы на пальцах правой руки совсем не ощущались. Нет, они не излечились, но болезненное покалывание исчезло навсегда. И вновь Поттер задумался о бессмертии. Есть ли у него регенерация? Или парень будет валяться без сознания, пока его не подлечат? Сделав в голове пометку проверить реакцию своего тела на подобные повреждения, волшебник неслышно подошел к окну. Он провел ладонью по холодному стеклу, смахивая накопившуюся пыль. Пришедшая в голову новая мысль заставила парня поспешно покинуть комнату.

“Смогу ли я теперь нормально питаться?”

Гарри осторожно выглянул на лестницу, ведущую вниз, и прислушался. Тихо. Он спустился на кухню, отметив восстановленную мебель, что стояла теперь на своих привычных местах. Поставив чайник на плиту, парень заглянул в буфет, в надежде отыскать хоть что-то съестное. Последний раз ел он, казалось, вечность назад. Интересно, сможет ли теперь? Звук тихих шагов заставил Поттера подпрыгнуть на месте. Заметив на пороге кухни Реддла, Гарри неловко улыбнулся. Тот внимательно рассматривал волшебника, словно выискивая новые странности. Волосы мужчины были слегка спутаны, а верхние пуговицы просторной рубашки расстегнуты, что вызвало на щеках Поттера легкий румянец. Гарри глядел на Тома так, будто и жизни бы не хватило, чтобы на него насмотреться. Хоркрукс ли, человек ли, перед ним стоял тот, кого он всем сердцем полюбил. Его не тревожили мысли о неправильности происходящего, о собственном горе, что успел пережить из-за Темного Лорда, о его непосредственном участии во всех бедах Гарри Поттера. Это был тот, ради кого он согласился вернуться, согласился остаться, согласился потерять всякую человечность.

Похоже, что-то отразилось в выражении лица замершего парня - Реддл пораженно распахнул глаза, растеряв остатки былого самообладания и привычную маску ледяного спокойствия. Гарри не глядя отложил в сторону спички, а губы посетила добрая, но бесконечно печальная улыбка. Парень знал, что уже ничего не сможет сделать. Ему не перебороть ни сумасшествие неполной души Тома Реддла, ни его ненависть, что, казалось, могла поглотить весь мир без остатка. Поттер ясно осознал, что его ожидает, отчего грудь сдавило печальной обреченностью, смирением, потаенной нежностью к практически утратившему человечность существу.

Том продолжал молчать, считывая эмоции Поттера и ощущая значимость подобной близости, подобного понимания, монолитности чувств. Что перед ним стоял единственный человек, кто принял его, кто принял его путь, кто последует за ним до конца. Эти мгновения показались куда более интимными, чем вчерашний секс, который больше напоминал отчаянный порыв доказать свое существование, заявить права, вернуть, убедить себя в восхитительном биении жизни. И оба волшебника все чаще замечали, что взглядом можно выразить куда больше, нежели самым чувственным прикосновением. Сейчас же не было никаких инстинктивных желаний, затуманенного от переполнявших чувств разума. Реддл и сам не понимал, почему глаза Поттера казались куда красноречивее яростных поцелуев, почему он сам не поспешил прикрыться безразличием, почему продолжал смотреть в ответ, раскрывая свою душу. Гарри подошел ближе, мягко обхватив ладонь волшебника. Он медленно поднес ее к губам, оставив на холодных пальцах поцелуй. Реддл, будто завороженный, следил за его движениями, все еще не в силах пошевелиться и прервать столь сокровенный момент. Мужчина коснулся тонкой линии скул, наслаждаясь теплом мягкой кожи. Он еще не привык к подобным ощущениям, не привык к столь человечному прикосновению, где не было места сталкивающейся магии, где не было дурмана неестественного удовольствия. Были лишь они, обнаженные перед друг другом, раскрытые, до предела близкие.

Гарри приоткрыл было рот, чтобы сказать нечто особо значимое, как кухню наполнил свист закипевшего чайника. Вздрогнув, парень проморгался, стряхивая гипнотическое наваждение. Он тут же засуетился, а лицо залила краска смущения. Реддл позволил себе едва заметную улыбку, когда Поттер повернулся к нему спиной.

-Доброе утро. - Хрипло пробормотал гриффиндорец, не осмелившись возобновить зрительный контакт с мужчиной.

Реддл кивнул, присаживаясь на ближайший к нему стул. Гарри протер две кружки, поставив одну перед взрослым колдуном. И в этот момент гриффиндорец радовался благам маггловской цивилизации, заливая пакетики чая кипятком. Распотрошил содержимое холодильника, куда Сириус умудрился положить даже макароны. Но из годных к употреблению продуктов там нашлось лишь овсяное печенье. Том только отмахнулся от него, разворачивая свежую газету.

-Есть что-то новое? Что я пропустил? И сколько вообще пробыл в отключке?

-Даже смерть не смогла исключить твою болтливость. - Хмыкнул Реддл, опалив подростка насмешливым блеском глаз, отчего Поттера немедленно бросило в жар. - Четыре дня.

Гарри поперхнулся чаем и обжегся, с неверием посмотрев на дату в “Ежедневном Пророке”.

-Меня искали?

-Блэк взял твое отсутствие на себя. - Нахмурился Реддл. - Барти позаботился о твоих друзьях. Никто тебя не искал.

Поттер почесал затылок, ощущая остаточную неловкость и более сильную грусть. Друзья. Которые больше о нем не вспомнят. Теперь и память не вернуть, и не доказать, что та была стерта. Но это и к лучшему. Парень подул на еще слишком горячий чай, размышляя о дальнейших вопросах. А они были, и не мало. Темный Лорд оторвался от чтения новостей Магического Мира, вновь переведя взгляд на сидящего рядом волшебника. Поттер ощутимо изменился. Это чувствовалось в его спокойном взоре, более уравновешенной магии, даже в этой расслабленной позе. Но более всего Реддла интересовала тема его смерти. Злость на безрассудные действия подростка постепенно улеглась, пока неудачливый Поттер пребывал за гранью. Том с трудом удерживал состояние некого равновесия, приказав себе не срываться на Гарри. Тот действовал ради него, для него, во имя него. А учитывая психическую нестабильность Поттера, которую он, к слову, перенял именно от Реддла, нелепый гриффиндорский порыв завершился вполне удачно.