Мы больше не проснемся (СИ)

Гарри открыл глаза, продолжая улыбаться. Несмотря на утешающие слова, от Реддла исходили практически материальные волны опаляющей ярости. Ярости на себя, Поттера, Абботов… На все живое.

“Том будто переполнен этой ненавистью до самых краев, будто каждая его частица состоит из разрушения, из этого мертвого холода. Наша связь практически утрачена, но и без нее я могу видеть его суть. Или это продолжение моего бреда? Кажется, я все никак не могу проснуться.”

-Ты избавился от своих друзей.

-Сделал все, что смог. - Едва слышно ответил подросток, все еще ощущая боль, то же страдание, что пожирали его сердце и сводили с ума. - Я отключаюсь, Том. Сделай это быстро. Яд с тобой?

За спиной Лорда Волдеморта с громким треском раскололся деревянный столик. Гарри посетила странная мысль как следует встряхнуть Темного Мага - наблюдать за крушением дома из-за его спонтанных вспышек безумия ему вовсе не улыбалось. Зелья мало помогали, разум вновь окутывал вязкий туман апатии. Мысли текли подобно облакам в безветренный день, такие же бессмысленные, одинокие, лишенные красок и форм. В ушах все громче шипели разбивающиеся о берега волны.

-Да. - С неимоверным трудом Темный Лорд сохранял спокойствие, тогда как внутренности сжигал всеразрушающий пожар эмоций.

Поттер почувствовал, как его осторожно переместили в сидячее положение, и болезненно поморщился. Последствия “Круциатуса” все еще давали о себе знать. В его руки вложили серебряный кубок с темной жидкостью. К некой гордости, Гарри все таки смог удержать его дрожащими пальцами. Поверхность напитка переливалась серебристым металлом, тогда как основным являлся глубокий фиолетовый оттенок.

-Самый мощный в мире яд, - тихо ответил Реддл на немой заинтересованный взгляд Поттера. - Всего две капли на кубок. Убивает мгновенно. Без боли, без осложнений. Я проверял.

Поттер с легким сожалением подумал о тех несчастных, на ком Волдеморт успел протестировать действие яда. Голос мужчины завораживал, успокаивал. И волшебник был рад, что уже не мог почувствовать всю гамму бушующих в Реддле эмоций. Он бы попросту не справился. Гарри еще несколько мгновений рассматривал чарующую жидкость, боясь поднять на Тома взгляд. Он боялся смерти. Он боялся оборвать борьбу за свою жизнь.

“Может, это будет последнее мое противоречие? Последняя развилка на моей дороге?”

-Я туда и обратно. - Волшебник резко опрокинул кубок, залпом выпивая кисловато-сладкий напиток, лишая себя возможности передумать.

Ничего. Поттер недоуменно посмотрел сначала на опустевший кубок, а затем на сосредоточенного Тома. Тот внимательно следил за состоянием подростка, едва сдерживая стремительно нарастающие волны срыва. Об этом ясно говорили позвякивающие столовые приборы, дрожащие оконные стекла и пульсирующая тьма в безумных алых, как кровь, глазах.

-Что ж, это было вкус… - Поттер запнулся, а ослабевшие руки безвольно упали на грудь.

Он не успел разобраться в ощущениях, даже упустил момент сказать нечто по-особенному драматическое, вроде киношных прощаний или признания в вечной любви. Хотя, где-то на периферии угасающего сознания мелькнула слабая мысль о глупой ситуации, в которую он чуть не попал, поддавшись излишней театральности Реддла. Мысли сдавила черная громада непроглядной тьмы, вечности, пустоты, и по-настоящему ледяного шепота смерти. То ли почувствовал Дамблдор, когда пытался проникнуть в мысли хоркрукса, что когда-то давно, будто вечность назад, был обнаружен на территории замка?

Это не было похоже на падение или “полет к свету”. На ставшее тяжелым тело будто опустилось немыслимое давление, а слабо сопротивляющийся тьме разум отчаянно затрепыхался, словно беспомощный мотылек под башмаком его внезапного убийцы. Гарри отчетливо ощутил это инстинктивное, древнее, как мир, желание жить, желание выбраться из этой тьмы, исправить, вернуть свою жизнь. Обрести голос, чтобы закричать, распахнуть глаза, чтобы выразить в них отчаянную мольбу о спасении. Но то были краткие мгновения, перед тем как все мысли обернулись остатками ярких красок - нагретого жесткого дивана под ним, чужие нежные руки, чей-то тихий обволакивающий голос. Спустя несколько секунд юношу поглотил мрак.

Гарри медленно раскрыл глаза, глубоко вздохнув в свои легкие воздух. На периферии сознания угасало какое-то отчаянное желание, непонятная паника и совершенно неясные видения. Он пытался ухватиться за них, но все мысли ускользали прочь, не давая волшебнику определиться в себе, в своих чувствах, в памяти. Ощущение смерти попросту не могло уложиться в голове, ведь именно сейчас пальцы касаются жесткой травы, а вернувшееся зрение улавливает неясные блики в темноте. Через несколько секунд странные световые пятна плавно сложились в просветы меж мерно покачивающихся на слабом ветру листьев. Над головой шумели кроны старых древ, знакомых древ.

-Запретный Лес… - Тихо сказал сам себе Поттер, немало удивившись собственному спокойствию.

Но это не было так уж неожиданно, в последнее время он будто взял привычку просыпаться в самых странных и неподходящих для юного волшебника местах. Так почему бы ему на этот раз не очнуться на лесной поляне? Кажется, это лето. Гарри не брался судить, в этом месте не было холодно или жарко, а ветер не имел определенной температуры и запаха. Волшебник лежал на земле, с некой ленцой рассматривая танец просветов, сквозь которые виднелось чистое голубое небо. Тело не подавало признаков болезни, впервые за два года ему было по-настоящему хорошо.

Времени здесь, кажется, тоже не существовало. Поттер его не ощущал. Не было скуки, банальных позывов организма к голоду или жажде. Не было и той дикой нечеловеческой усталости, желания закрыть глаза в последнем сне. И именно эта мысль заставила Поттера недоуменно нахмуриться. А что он вообще здесь делает? Как попал на территорию школы? Ведь он…

Эти мысли толчками возвращали недавние воспоминания, пробуждали неясные картины встревоженных багровых глаз, поблескивающий в полумраке кубок с напитком вечного покоя.

“Так это и есть смерть? Как-то слишком прозаично. И почему именно лес? Мерлин, я даже не удивлюсь, если это какое-то извращенное перерождение Страны Чудес. Вот только Алиса была жива, в отличие от меня. И как вернуться обратно? Смогу ли я вообще?”

Гарри медленно поднялся на ноги, с новым удивлением обнаружив свою материальность. Тонкие, бледные и слегка дрожащие пальцы мгновенно перехватили запястье, будто проверка своего состояния могла что-либо изменить. Пульса не прощупывалось.

-Действительно, откуда в загробном мире сердцебиение? - с раздражением спросил у себя Поттер, оглядываясь по сторонам.

Куда идти он не имел ни малейшего представления. Но впереди проглядывался просвет меж деревьев, куда и направился парень. Он вышел к кромке леса, во все глаза рассматривая серый силуэт Хогвартса. В голове проносились обрывки разговоров, а самые яркие фразы принадлежали лучшим друзьям, чьи голоса вызывали тепло, отражались в сердце безумной тоской по треску жаркого пламени камина и той таинственной атмосфере рождества, свитерам грубой вязки, парящим над головой свечам, доброй и лукавой улыбке директора, кружащим над замком совам. Его прошлое, его самая светлая частичка. Его вечная ассоциация с жизнью. Вот, где он оставил свое сердце. Вот, чего он уже никогда не вернет. Образы рождались и умирали, не имея возможности сойтись в четкие картинки, являясь сознанию в виде запахов, абстрактных форм и отрывочных воспоминаний.

“Это не загробный мир. Это моя душа. То, что делает меня Гарри Поттером. И все те безумные галлюцинации там, снаружи… На грани смерти. Я нырял в собственную душу, и каждый раз не мог умереть, остаться здесь, за гранью. Похоже, теперь с этим нет проблем. Но как мне вернуться?”

И осторожный тихий голосок разума отвечал: “А нужно ли тебе возвращаться? Там, снаружи, мрак и холод. Там смерть, кровь и война. Твоя любовь не позволит вернуться к нормальной жизни, у тебя даже не осталось друзей. Ты предал их.”