Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

«Нарушать, так всё и с музыкой!» — подумал невидимый лондонский лазутчик и добавил франтоватым амбалам пару Конфундусов вдогонку к усиленному Сомниусу. Двери бесшумно открылись и закрылись, пропуская его внутрь.

А таиться-то, собственно, было и не от кого…

— Дрова!.. — Гарри присвистнул. — Ничего себе вы, детки, погуляли! Вот же тролли, алкашня малолетняя!

Стоящий в помещении один характерный запах и отсутствие намёков на другой характерный запах избавило Главу Британского Аврората от необходимости волноваться, не баловались ли крутые датские парни наркотой: если сто-о-олько выпить, то уже на более опасные приключения не потянет.

В огромном пафосно-роскошном зале сьюта во всей красе валялась мужская часть Кrom fendere. На перевёрнутом на попа белом кожаном диване висели оборванные портьеры, часть мебели вообще превратилась в руины; осколки стекла и — глядите, даже люстре не повезло! — дюжины пустых бутылок, какие-то тряпки и куски еды устилали громадный светлый овальный ковёр, залитый чем-то липким и, слава Мерлину, ароматным. Среди всего этого побоища в художественном беспорядке раскинулись в невообразимых позах пять тел. Ничего так мальчики… Хорошо, что раздеться у них, похоже, не хватило сил или времени… Поттер сразу нашёл глазами Сольвая и стал к нему пробираться. Мантию-невидимку пришлось снять и засунуть в карман: гулявший по номеру лихой сквозняк (бронированное окно было треснуто и в одном месте заткнуто подушкой…) подхватил её лёгкие полы и попытался завернуть Гарри на голову.

Блядь. А они живы вообще? Щенки безмозглые! Воняют, как куча пиратов, полгода отсиживавшихся в самом гнилом трюме. Вон, кажется, дышат, ещё и лыбятся, Ким чего-то мычит, вроде, приятное во сне видит. Петух гамбургский! Одно слово — беспризорники!

Вертя головой, Гарри споткнулся о нечто, что поначалу принял за валик или опрокинутый пуфик. На полу, сжавшись в комочек, спала Матильда Вантуле.

— Ну, здравствуй, сноха, — прошептал присевший на корточки Гарри и брезгливо поморщился. — И ты туда же? Эхе-хе. Как пить, так здорова, а как…

Тут девушка застонала, полуразбуженная его словами, и выпростала из-под пледа, в который куталась, тоненькую и почти прозрачную руку.

— Альбус, — прошелестела она. — Больно, милый.

— Бля! — Поттер подхватил пьянчужку на руки и оглянулся вокруг, ища, куда положить это чудо. Подошёл к ближайшей двери, открыл пинком — оказалось, ванная. И тут почувствовал, что в рукав джемпера течёт что-то липкое. Он развернулся, быстро прошёл через арочный пассаж, ведущий, видимо, в личные комнаты артистов, и, толкнув плечом дверь, попытался уложить свою ношу на покрытую атласным покрывалом монструозную кровать. Сдернул с Матильды плед, распрямился и уставился на неё — обе девичьи ноги до колен были замотаны бинтами, пропитанными сукровицей.

Гарри так и застыл. Машинально поднял с пола какой-то немного помятый листок, вытер им руки и, не задумываясь, запихал, скомкав, в карман. Потом тихонько сел на стоящий рядом с кроватью стул, потёр небритый подбородок, почесал мочку уха. В его ладони сама собою оказалась волшебная палочка.

— Вот, значит как…

Вдруг, поддавшись импульсу, Гарри вновь подхватился с места, склонился к самому лицу девушки и принюхался к дыханью:

— Трезва! Бедняжка. Значит, черт побери, всё правда.

Он задумался, а потом решительно зашептал, проводя широким замахом палочки над спящей:

— Glaciem armaturam (2). — Ледяное заклятье нежно окутало замораживающей дымкой истерзанные икры и ступни невесты Альбуса Поттера.

Откладывать было нельзя.

«Ну эти пусть проспятся, голубчики. Что с бревнами разговаривать! — решил Главный мракоборец Британии и набросил на двери двойного люкса номер 004 личные Запирающие чары. Подумал и добавил: — Максима! Чтоб никто не вышел и от расплаты не ушел! Разберусь я с вами, чмошники музыкальные!»

Чуть подождав, пока над Вантуле образуется легчайший, но крепкий, как титан, анестетический панцирь — такой применялся для попавших под перекрестные заклятия авроров, — и глубоко вздохнув, Поттер поднял бессознательную девушку на руки и трансгрессировал в приёмный покой магической больницы Святого Мунго.

*

Главный аврор ворвался в знаменитую лондонскую лечебницу как вихрь. Прибежавшие на аларм (3) колдомедики устроили было вокруг него привычное броуновское движение, но он невежливо рыкнул:

— Через час проверю! Пошевеливайтесь и Доджсона сюда! — Фамилия начальства произвела нужный эффект: Матильду тут же покрыли лечебным куполом и трое санитаров отлевитировали ее в отсек диагностики...

Гарри прошёлся туда-сюда по коридору, убрал с одежды запекшуюся кровь и присел на диван возле кадки с декоративным родственником мантикоры. С деревца к нему тут же дружелюбно потянулись светленькие глазастые цветочки. Гарри только отмахнулся от них. Сидеть было не очень удобно: брюки из-за эльфийского рукоделия превратились на ширинке почти что в спортивный, да ещё и неэластичный панцирь, на бедре что-то мешалось. Рука нащупала в кармане большой бумажный ком. Гарри хотел выбросить его, но не нашёл взглядом урны, развернул перемазанный кровью листок.

Почерк Мартинсена. Странно, Ким такое не выкинул бы. Стихи. Смутно вспомнилось, что где-то в разгромленном мотыльковском сьюте, кажется, попался на глаза приоткрытый скрипичный футляр, что лежал в углу, заботливо укрытый чем-то мягким. А из него торчали уголки вот таких же, только немятых бумаг. И этот, похоже, выпал случайно из того же хранилища.

У тебя будут длинные косы,

Чтобы ветер их нес,

Поспевая за нами,

Обрывая дыханье.

Мы скользим под откос,

Замирая в желании,

Не жалея сапог,

Поднимаясь холмами,

Вверх, не чувствуя ног.

Вечным северным небом

Нас обнимет простор,

Я отдам тебе время,

Плеск волны, крепи гор.

Разделю свое детство

В шумной радости воли,

И бессмертья наследство,

Если только позволишь.

Припев:

Рисует солнце, чередуя тень со светом –

Лучи забором, если смотришь сверху,

В толпе друзей, где много голосов и смеха…

Где наша встреча — памятная веха.

Уже наверно догорело это лето,

С тобой мне рядом осень незаметна…

Я дождь благословлю, снега и ветры,

За то, что я люблю не безответно!

Твои глаза мне говорят сейчас об этом…

Твои любимые и нежные глаза…

Пойдем со мной…

«Ха, небось, Джею накарябал… талантливый, гад… И остальные… талантливые, черти! Какие же они талантливые! И любимые. Любящие. Не боятся жить нараспашку. Не боятся напиваться до упада. Не боятся дарить себя своим. Не боятся прошлого, настоящего, будущего. Ничего — забодай их Минотавр! — не боятся. Мальчики. Пацаны. Мужчины. Металлические Мотыльки…»

Гарри волшебной палочкой бережно расправил и очистил от пятен листок с новой песней Кrom fendere, аккуратно сложил и убрал в нагрудный карман. Потом, видимо, что-то решив, зыркнул на стажёра-целителя, заполнявшего бумаги за стойкой в конце коридора, приказал ему громко:

— Эй, мо’лодец, скажи Главному — мне нужен свободный экстренный камин до Хогвартса. Стоять! — остановил он готового бежать по поручению парня. — Зайду-ка я сам, пожалуй, тема есть. — Поттер неспешно поднялся. — А ты давай сюда всё, что написал. Изымаю. Имя поступившей пациентки не указывай. — И направился в кабинет мунговского Асклепия.

И уже… да почти в ноль-фазе времени оказался в кабинете Невилла Долгопупса. Тот как раз собирался в Большой зал:

— Гарри! Р-рад тебя видеть. Я спешу, уже был колокол на завтрак.

— Нев, два вопроса, — не обращая внимания на суетливые подергивания друга, гнул свою линию Гарри. — Первый: вызови, пожалуйста, с занятий… блин, то есть из спальни — сколько сейчас времени? — Альбуса моего вызови. Я его забираю с собой. Хотя, нет, отправь его одиннадцатичасовым в Лондон — пусть меня дома ждёт. Скажи — всё хорошо. И второе: в деле у Гая могут появиться смягчающие обстоятельства… Что это у тебя на столе? — Он кивнул на стоящий там подстаканник.