Семь кругов Ада (СИ)

— Хикари, а каким был твой первый поцелуй?

— Не знаю, я спал…

— Хм… а каким было твое первое свидание?

— Не знаю, я постоянно засыпал…

— Наверное, о сексе спрашивать не стоит?

— Почему это?

— Если ты скажешь, что громогласно храпел, мое сердце не выдержит.

— Коня-я-я-яш…

— Че надо?

— Слушай, ты не мог бы мне отдать свою старую кеду?

— Нахер тебе?

— Повешу над дверью… на счастье!

— Блять! Док! Нахер ты подослал к нам этого стиганутого параноика?!

— Эй-эй, дареному коню в зубы не смотрят… а параноидальному — тем более!

— …Сегодня на станции метро был обнаружен парень без документов. Он очень крепко спал, и полицейские, так и не разбудив его, привезли парня в полицейский участок и…

— КОНЬ! СОС! Хикари снова загремел!

— Народ, кто кем нарядится в Хэллоуин?

— Я конем, — гордо заявил Конь.

— Ладно не мерином… а ты, Хикари? Спящей красавицей?

— Неа, вампиром.

— О, круто.

— А кем будешь ты?

— Да вот выбираю между табуреткой и комодом.

— Однозначно, комод!

— Думаешь?

— Конечно — среди аццкой мебели он самый аццкий!

— Вот-вот… я тоже так решил… даже заказал костюм… теперь вот боюсь к нему подойти.

====== Шестой круг Ада: 63. Прокси кибернетический организм ======

На границе с реальностью

Балансируя мыслями,

Я иду,

Пробиваюсь я,

Пробуждаемый смыслами.

Жить, дышать, знать.

Я думаю,

Я стремлюсь,

Я решаемый.

Ничего,

Все придумаем,

Как нам жить,

Как вернуться в прошлое.

Ты и я.

Мы две брошенных пошлости,

Два оскорбления,

Две пощечины

Этому миру бренному.

— Эй, ты же несовершеннолетний? Что ты здесь делаешь? По закону Мирового Правительства… — прорвавшись сквозь громыхающую однотипную музыку, обрушивается на твою не совсем трезвую голову настойчивый вопрос. Ты в ответ лишь мотаешь головой, морщась от вызванной этим вопросом, а точнее его громкостью, головной боли, хватаешь с барной стойки стакан с ржавым виски, запрокидываешь голову, залпом выпиваешь обжигающий горло напиток, затем с грохотом ставишь стакан обратно на гладкую зеркальную поверхность и вновь упираешься взглядом в не переставая мигающий фонарик — один из сотен лампочек, которыми были увешаны в этом клубе все полки с выпивкой.

Тебе плохо.

Настолько паршиво, что просто хочется сдохнуть. Не умереть, не скончаться, а именно сдохнуть, как дворовая собака, в какой-нибудь канаве или за гаражами. Лечь на горячую землю, закрыть глаза… И больше никогда не открывать их. Ты хочешь, чтобы о тебе забыли, чтобы никто и никогда не спохватился и не спросил, где тот милый малый, что иногда выручал того или иного знакомого, по вечерам часто бегал наперегонки с местной рыжей псиной, тот, что по ночам играл в стрелялки, а затем отсыпался на уроках перед следующей битвой с монстрами, тот, кто переспал не с одним десятком форменных долбоебов и придурков просто потому, что приспичило, когда им, а когда и ему самому.

Это противное тянущее ощущение где-то в груди не дает тебе покоя, не позволяет наслаждаться маленькими радостями жизни как, например, вкусом этого, пусть и разбавленного, но все-таки виски. Ты сидишь и не ощущаешь себя живым. И мертвым себя ты тоже не ощущаешь. Кажется, что тебя просто нет. Вокруг ходят люди, медленно протекает время, звон бокалов, танцы, музыка, наркотики, секс, деньги… все это ― реальность… реальность, к которой ты не принадлежишь. Еще чуть-чуть и, наверное, ты станешь совсем прозрачным и бесплотным и тогда ты больше не сможешь держать в руках этот холодный стакан, поэтому ты ловишь момент и водишь подушечками пальцев по его краям. Эти края становятся единственным доказательством того, что ты есть, что ты все еще здесь, сидишь у барной стойки, пьешь разбавленный виски и мучаешься от головной боли, вызванной чьим-то вопросом.

И ведь мало того, что ты умудрился безответно влюбиться в серого паренька, на которого уже положил глаз тот, рядом с которым ты вне конкуренции, к тому же ты в один миг осознал, что уже несколько лет общался не со своей матерью, а с механической куклой, так еще и выпивка, сколько бы ты ее ни употребил, никаким образом не облегчала твоего горя. Ты даже опьянеть толком не можешь из-за огромного количества наномашин, что циркулируют в твоем теле и очищают кровь от того же алкоголя. Вот и где после этого справедливость? Тебя лишили возможности даже по-человечески трусливо сбежать на несколько часов от своих проблем с помощью пары бутылок горячительного напитка. Мало того, даже если ты очень захочешь, умереть тебе будет не так-то просто. Повеситься? Не погибнешь, ведь все твои мышцы и кости укреплены наномашинами, так что ты просто повисишь на веревке, попускаешь слюни, подергаешься, быть может, но от асфиксии не умрешь. Можно выпить яда, но и здесь настоящая подстава, ведь наномашины мгновенно очистят твою кровь и на следующий день после такого угощения ты будешь все так же скакать по Тосаму как горный козел. Порезать вены? Ха, здесь вообще дело гиблое, царапина зарастет раньше, чем ты увидишь хотя бы капельку своей крови. Конечно же, были и более эффективные варианты. К примеру, ты мог бы кинуться под поезд! Вот только пусть ты и погибнешь, но вдруг поезд сойдет с рельсов и тогда за твоей смертью последуют еще и смерти сотен, а то и тысяч пассажиров поезда? Не слишком ли большая жертва ради смерти одного трусливого идиота?

— Мальчик, я с тобой разговариваю! — настойчивый голос тем временем плавно переходит в не менее настойчивое теребление твоего плеча.

«Вот и хер ли ты ко мне привязался!» — мысленно злишься ты, при этом не без усилий и крайне медленно все же поворачиваясь к тому, кто так отчаянно пытается достучаться до твоей совести.

— Че надо? — дышишь ты перегаром на статного мужчину с прилизанными волосами, в белой рубашке, брюках, при галстуке, в черном плаще и с кожаным кейсом в руках, одаривая его не самым располагающим к беседе взглядом. Настоящий офисный работник. И что же подобный уникум делает в этом злачном месте? Заблудился? Хотел найти семейную кафешку, а набрел на подпольный клуб? Что-то не верится.

— Покажите свои документы, — в ответ требовательно протягивает мужчина к тебе свою руку.

— А хуй тебе не показать? — криво ухмыляешься ты и вновь поворачиваешься к своему стакану. С какой стороны не посмотри, а он куда менее назойливый и более понимающий собеседник. Он просто молчит, слушает твои мысли и блестит именно тогда, когда тебе это так необходимо. Людям стоило бы поучиться такому пониманию с полуслова, которое предоставлял тебе стакан виски.

«Да ты, друг мой, настоящий гуру по пониманию человеческих чувств!» — хихикаешь ты, поглаживая стакан.

— Я требую, чтобы вы сейчас же показали мне свои документы! Вы не имеете права находиться в этом месте! Как вас только пропустили сюда?! Я обязательно позже поговорю с охраной этого бара, дабы они…

— Бла-бла-бла… — только и усмехаешься ты в ответ, — Мужик, ты че, ослеп? Больше половины посетителей этого клуба — мои ровесники, а то и младше! А ты пристаешь именно ко мне, словно… — ты замолкаешь, не договорив, внезапно понимая, каким же дураком, наверное, выглядишь. Этому мужику действительно важно то, что какой-то подросток напивается в баре? Да нифига подобного! И откуда в тебе столько наивности?!

— О-о-о-о… — расплываешься ты в пьяной улыбке, — Хочешь угостить меня выпивкой? — как бы между прочим интересуешься ты, тут же включая в оборот свое обаяние. Мужчина от этого предложения вздрагивает и морщится:

— Я бы предпочел отвести вас в вытрезвитель! — неужели незнакомец решил играть с тобой до победного? О, нет. То, как топорщатся штаны у него между ног, дает тебе понять, что эта поистине хорошая игра, в которую поверил даже ты, привыкший к различного рода съемам, продлится еще совсем недолго.