Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы (СИ)

========== Глава 58 ==========

На дворе не на шутку разыгралась вьюга. Ветер швырял в окна пригоршни снега, просачивался в малейшие щели и продолжал сквозняком гулять по Хогвартсу. Директорская спальня не являлась исключением – никакие чары не могли совладать с наглыми струями холодного воздуха, нахально теребившими полог над кроватью Дамблдора. Полотнища плотной ткани медленно шевелились в темноте, и Альбусу, к которому все не шел сон, показалось, что его проглотило какое-то чудовище, чьи бока мерно двигались при дыхании. Да к тому же еще и громкий шорох снега по черепице крыши и каменным стенам замка походил на довольное урчание неведомого зверя, только что сыто поевшего.

– Вот Мордред! Мало мне своих проблем, так теперь и всякая чушь в голову лезет, – сердито прошептал Альбус, с трудом удержавшись от того, чтобы, по-детски прячась от своих страхов, не натянуть одеяло на голову. Он ограничился тем, что плотно зажмурил глаза, продолжая вслух изливать свое негодование на судьбу.

Вечером Альбус получил от Грюма сообщение по поводу задержанных Упивающихся Смертью, копию которого и переслал Питеру. Аластор не скрывал своей радости, надеясь вытрясти из пленников хоть какую-то полезную информацию. Барти-Волдеморт, напротив, жаждал видеть их скорее мертвыми, чем заговорившими – пусть и не так уж много те могли выболтать аврорам. А Альбус чувствовал себя сидящим возле кладки драконьих яиц, куда с минуты на минуту вернется мамаша будущего выводка – расклад сил был весьма спорным, и последствия не поддавались точному прогнозированию.

– Это все из-за Барти. В нем ощущается какая-то сила, которую я не понимаю. Похоже, он становится очень опасным не только для магического мира, но и конкретно для меня. А этого никак нельзя допустить. У меня должна найтись на него управа, – Альбус перевернулся на другой бок, поправил одеяло так, чтобы холод не добрался до его порядком одряхлевшего за последние годы тела, и подвел своеобразный итог собственным опасениям: – Нужно придумать, как взять его под контроль. Империо может не справиться – он ведь, вероятно, уже отнюдь не обычный маг. Скорее всего, изменению подверглась не только внешность, но и его сущность претерпела трансформацию во что-то не совсем человеческое. Следует поискать что-нибудь понадежнее, чем чары подчинения. Конечно, на крайний случай есть Вуаль вечного сна. Но хотелось бы не потерять контроль над армией Упивающихся, а эти головорезы вряд ли по своей воле примут меня в качестве начальника – Барти в этом прав, – поерзав, принимая более удобное положение – старые кости требовали к себе должного внимания – Альбус невольно вернулся мыслями к одному из своих самых значительных просчетов. – Жаль, что в хранилище Поттеров мне больше нет доступа. Там точно нашлось бы подходящее средство. Поттеры были знатными коллекционерами артефактов. Не глядя на то, что официально считались светлыми, они туго набили свои сейфы всякими полезными вещами. Следовало мальчишку держать поближе к себе. Зря я его подкинул магглам, – тяжкий вздох говорил о том, что Альбус жалел о своих промахах в отношении воспитания Гарри. – Придется снова обращаться к Горбину и платить наличными. Иначе никак. Время еще есть, так что, возможно, он что-то и подыщет для меня, – придя к очевидному решению, Альбус не сдержал зевка, а затем, переключившись на обдумывание своих дальнейших действий по дискредитации Фаджа, незаметно погрузился в беспокойный сон, полный неясных теней и шепотков.

***

Барти Крауч – младший, которого за неимением сведений о его настоящей личности уже и в прессе называли возрожденным Волдемортом, никогда не жаловался на кошмары. Его ночной отдых всегда был наполнен только приятными сновидениями, хотя для обычного человека те могли и не показаться таковыми. Вот и после неудачи сначала в акции в Косом Переулке, а затем в трех мелких вылазках в магические поселения, ему снился исключительно приятный сон о том, как он одним взглядом превращал всех неугодных ему волшебников в окровавленные комки плоти, извивавшиеся от неимоверной боли и разевавшие свои рты в паническом крике. Утром он проснется полным сил и жажды продолжать двигаться к вершине власти. Барти был твердо уверен, что сумеет подчинить себе магический мир и поставить его на колени перед своим троном.

***

Корнелиус Фадж, укладываясь в постель этим вечером, не в силах был отринуть от себя мысль о том, что он снова продался за министерское кресло. Он вздыхал и качал головой, но будучи вообще-то далеко не глупым человеком, должен был признать, что все же не дотягивает до того уровня, когда можно оставаться самостоятельным политиком, толково управляющим магическим миром Британии. Такое положение дел влияло на его самооценку, но Корнелиус ничего не мог с собой поделать – ему было слишком удобно на посту министра, чтобы не воспользоваться выпавшей возможностью хоть ненадолго еще сохранить за собой этот статус.

В прошлом Корнелиус был не так уж и согласен с идеями Дамблдора, многие из которых попахивали диссидентством, но на то время как раз у Альбуса было преимущество в Министерстве, так что принять его помощь на выборах оказалось весьма мудрым шагом. Цель была достигнута почти без напряжения – Корнелиус стал министром, как и мечтал долгие годы.

Теперь история повторялась, только встать пришлось практически на диаметрально противоположную сторону. То, что Пий Тикнесс предложил поддержку именно ортодоксов – тех, кто всегда был оппонентом Дамблдора – не подлежало сомнению. А посещение скромного приема в Малфой-мэноре стало для Фаджа тем самым решающим шагом, после которого пути назад практически не оставалось. Если теперь Корнелиус откажется от сотрудничества, то его проигрыш на выборах неминуем. От Дамблдора помощи ждать уже не приходилось, а своих союзников Фадж как-то особо и не нажил за годы руководства магическим миром Британии – все же не имелось у него ни врожденной харизмы, ни достаточных политических способностей. Так что теперь была надежда на Фоули, Тикнесса, Малфоя и их людей, которых пока устраивала его кандидатура на высшем посту в Министерстве. Корнелиус понимал, что вряд ли ему позволят еще пять-шесть лет стоять у руля, но и год-другой тоже являлись весомым подарком судьбы.

Большого неприятия сотрудничество с ортодоксами у Корнелиуса не вызывало. Он и раньше соглашался с разумностью их идей. Да и к советам Малфоя прислушивался уже не первый год, особенно после того, как о нем очень хорошо отозвалась Долорес Амбридж – надежная помощница, ставшая в последнее время почти другом министру Фаджу.

Залезая под одеяло, Корнелиус в очередной раз тяжко вздохнул – теперь курс его команды довольно резко изменится, и это вряд ли уйдет от внимания общественности. Его заявление в праздничном обращении к жителям магической Британии о том, что через полгода будут проведены очередные выборы министра, заставляло действовать, чтобы заработать себе баллы у благодарных за его помощь и удачное руководство волшебников.

– Но выхода-то нет, – успокоил он себя озвученным вслух выводом и закрыл глаза – завтра ему предстояло много дел.

Во-первых, Пий принесет те самые доказательства, которые якобы позволят возобновить в Визенгамоте рассмотрение дел бывших сторонников Волдеморта. Во-вторых, необходимо было дать указание Скримджеру, чтобы отправил хотя бы одного из задержанных преступников, имевших метку на руке, в Отдел тайн. Там собирались пригласить эксперта магических плетений, чтобы провести сравнение меток: той, что была на предплечьях магов, поддерживавших Волдеморта во время прошлого противостояния, с новой, которая даже на первый взгляд выглядела несколько иначе, прежде всего отличаясь другим цветом.

Уже засыпая, Корнелиус вдруг подумал, что следующим шагом ортодоксов может стать реабилитация их погибшего лидера… Сонный разум все никак не мог вспомнить его имени, в голове вертелось лишь приевшееся «Волдеморт».

***

После времени, проведенного у Малфоев, в Певерелл-мэнор все вернулись основательно уставшими. Целый день анализировать постоянно обновлявшуюся информацию о происходившем в магическом мире, разговаривать и строить планы, на удивление, оказалось весьма утомительным. Поэтому во время традиционного вечернего отдыха в малой гостиной Гарри предпочел молчать, прислушиваясь к ленивому течению беседы Тома и Северуса. Он позволил себе лишь один-единственный вопрос.