Там, где мы есть (СИ)

— Приходилось, — девушка улыбнулась. — Один из моих младших братьев был… — Холли замялась, подбирая правильное определение.

— Фанатом?

— Хуже. Он был одержим этим сериалом. Правда, не всем, а только сериями с Неверлэндом. Питер Пэн, Капитан Крюк и Феликс были его любимыми героями. Особенно Феликс. Некоторые моменты он мог пересматривать бессчетное количество раз. А я не понимала, чем его так привлекали отрицательные, по сути, персонажи, но он, глядя на экран, все время тихо повторял: «Они совсем не такие». Будто был знаком со всеми вами в реальности. Он смотрел, делал знак, чтобы я перемотала обратно, и смотрел снова и снова… И это было странно, — Холли вздохнула.

— Почему?

— Потому что ему достаточно и одного раза, чтобы запомнить каждый кадр до мельчайших подробностей, — девушка, проследив взглядом, как левая бровь Роба изогнулась дугой, выдавая его озадаченность, улыбнулась с долей грусти. — Что-нибудь слышали о феноменальной памяти? Когда прочитав книгу бегло один раз, можете пересказать текст дословно. Любой сложности. Буквально до запятой. Или можете описать каждый кадр увиденного фильма с поражающей точностью, до малейших деталей, подмечая ляпы и неточности, развлекая себя и других тем, что указываете на провалы сюжета и проколы монтажа. Будто ваш мозг работает как процессор, постоянно собирая и анализируя огромное количество информации. Когда на почти все вопросы у вас есть ответы и решения.

— Оу! Хотел бы я познакомиться с этим маленьким гением, — Робби знал, как зовут Хеллиона в этой реальности, но он никогда не пытался найти о мальчике хоть какую-то информацию в том же интернете. Хранители Снов не должны ничего знать о настоящей реальности своих подопечных, и Робби старался не нарушать это правило. Одно дело — случайные встречи, хотя Роб уже сомневался в этих случайностях… А другое дело целенаправленный контакт, который мог повлиять на ход событий в обеих реальностях. И все же Робби Кэю захотелось увидеть воочию Хеллиона — мальчика, который вернул ему Киллиана Джонса или, по крайней мере, сыграл не последнюю роль во всей истории.

— Я уверена, что он тоже был бы рад познакомиться с вами. Вот только Брандон вовсе не маленький гений, — Холли покачала головой и снова как-то грустно улыбнулась. — Правильнее было бы сказать — совершеннолетний подросток с синдромом Аспергера, который и объясняет его феноменальную память. И это вовсе не гениальность. Это разновидность…

— Аутизма, — Роб не понаслышке был знаком с таким диагнозом — в его Британской школе учились такие ребята.

Кстати, они почти ничем не отличались от других. Ну, может только тем, что в основном имели довольно узкие интересы: кто-то в математике, кто-то в химии, а кто-то держал в голове бесчисленное множество исторических фактов. А еще временами они могли выглядеть… отрешенно, что ли? Кэлум, как будущий медик, как-то заинтересовавшись таким состоянием психики, объяснил Робу, что все аутисты очень разные — у кого-то легкая форма, как у ребят из школы, у кого-то — более тяжелые проявления. Но всех их объединяет одно — они воспринимают окружающую реальность не так, как обычные люди. Зачастую аутисты избегают контактов. Не потому, что не хотят общаться. Хотят и даже очень, но просто-напросто не могут контактировать с другими людьми. Боятся быть непонятыми и отвергнутыми. Поэтому предпочитают, убегая от окружающей их реальности, уходить в себя — они будто живут в своем мире, в который пускают далеко не всех. Они другие, но это не значит, что они ненормальные.

— Да, верно, Бран был аутистом, — Холли кивнула и снова улыбнулась понятливости собеседника. — Но для тех, кто плохо знал Брана, он был странным, отрешенным, почти неконтактным и поэтому — непредсказуемым. Он и правда неохотно разговаривал с теми, кому не доверял. Почти никогда не смотрел в глаза собеседнику. И терпеть не мог, когда к нему прикасались. На тактильные контакты вообще мог ответить вспышкой агрессии. Но при этом при всем у Брандона было довольно много друзей, которым был интересен его внутренний мир. Правда, полное взаимопонимание с Браном было только у меня и брата. Они с Мэттью близнецы, но Мэт абсолютно нормальный. Хотя… — девушка усмехнулась и пожала плечами. — А что вообще должно считаться нормой? Кто-то считал Брандона ненормальным, а для нас он был особенным и удивительным. Непостижимой и невероятно интересной Вселенной.

— Почему был? — Робби догадывался, почему Холли говорит о брате в прошедшем времени. Так говорят о тех, о ком остались лишь воспоминания.

— Потому что его больше нет с нами, — в глазах девушки блеснули слезы. — Наш Бран умер через неделю после своего совершеннолетия.

— Около двух недель назад… — и все же известие о смерти реального Хеллиона ошарашивает, как и то, что Робби совершенно точно знал, когда именно это случилось — по всему выходило, что Бран покинул эту реальность, как только Листерия получила своего Правителя и Верховного Мага.

— Что вы сказали? — Холли быстро смахнула ладошкой навернувшиеся слезы, в точности так же, как это делала в другой реальности Сидни.

— Простите, Холли, мне очень жаль, что…

— А мне нет, — девушка поспешно перебила Робби и покачала головой. — Это прозвучит странно, но я… Я рада, что Бран умер. И если бы вы знали о последнем годе его жизни, то смогли бы меня понять.

— Расскажите мне о нем, — что-то зацепило Роба в словах Холли, и ему захотелось узнать о реальном Хеллионе как можно больше.

— До закрытия осталось десять минут, — Холли бросила взгляд на часы, а потом обвела глазами зал. — И как только уйдут все посетители, мы сможем посидеть, спокойно выпить кофе и поговорить. Я расскажу про Брана, а вы — почему назвали меня Хелли.

Робби уселся за столик возле окна и, неспешно попивая свой уже слегка остывший мокко с белым шоколадом, наблюдал за Холли, которая приводила в порядок рабочее место, и размышлял над тем, как невероятно порой переплетаются обе реальности. То, что маленький Хелли был мудр не по годам, объяснялось тем, что в настоящей реальности он был куда старше. А его разнообразные способности, которыми он обладал, вполне можно было связать с гениальностью Брана, обусловленную синдромом Аспергера. Мозг Брана был просто напичкан огромным количеством информации, которую он с легкостью запоминал, впитывая в себя как губка все, что видел, слышал, читал — как Хеллион с его способностью к имитации, который перенимал не только внешность того с кем контактировал, но и способности со знаниями заодно. И Робби не сомневался, что Бран был удивительным и невероятным, потому что именно таким был и Хелли… Робби размышлял и над предстоящим объяснением с Холли по поводу — почему он назвал ее странным именем. Он сразу решил, что просто-напросто скажет ей правду. Скорее всего, она не поверит, но придумывать что-то более-менее правдоподобное Робу не хотелось — в его другой реальности Сидни довольно бурно реагировала на обман. Он поморщился, когда вспомнил, какую гневную тираду выслушали Феликс с Киллианом, когда открылась правда о судьбе Хеллиона. Тогда под горячую руку Сид попал и Питер, хотя к случившемуся имел косвенное отношение. Что-то подсказывало Робу, что от Холли не стоит скрывать правду. А еще он рассчитывал, что до объяснения дело не дойдет вовсе, если, заговорившись, девушка забудет о том, чем заинтересовалась. Последний посетитель ушел спустя двадцать минут. Холли поставила на столик, облюбованный Робом, две большие чашки ароматного капучино, увенчанного шапками молочной пены, на одной из которой был искусно нарисован вполне узнаваемый портрет Хеллиона, каким его знал Питер — огромные глаза, широкая улыбка и вихрастые кудри, а на второй… Во втором портрете Роб узнавал черты брата Хеллиона — Бена. Пока Робби изучал кофейные рисунки, Холли закрыла входную дверь на ключ, перевернула табличку на «Закрыто», чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что у баристы закончился рабочий день, и уселась за столик напротив Роба. Девушка подтянула к себе обе чашки с ароматным капучино, будто раздумывая над тем — какую ей выбрать. Было понятно, что Холли собирается с мыслями, и Робби, зависнув взглядом на ее хрупких пальцах, скользящих по краям белых блюдец, ждал, когда девушка заговорит.