Мы больше не проснемся (СИ)

— Почему ты такой раздраженный?

Но парень красноречиво одарил его взглядом, не собираясь поддерживать разговор.

Остаток дня прошел довольно обыденно. Гарри ловил насмешки по поводу своего нового места в Большом Зале, Рон ныл из-за домашних заданий, а Гермиона то и дело куда-то пропадала.

Зайдя в туалет, мальчик вспомнил о записке и поспешно сунул руку в карман, в миг преисполнившись любопытством.

«Не хочешь встретиться в библиотеке, завтра, в шесть часов? Знаю, что слишком рано, но это хорошая причина избежать появления слухов. Не подумай про меня ничего плохого — ты мне интересен, и я хотел бы познакомиться с тобой поближе. Я пойму, если ты не придешь. Э. К.»

Гарри недоуменно прочитал послание еще раз — это шутка? Новый повод подшутить, подняв гриффиндорца в выходной день так рано?

Правда, он все-таки решил сходить и проверить.

«Он не показался мне опасным. Хотя, он же слизеринец, о чем я? А, чем черт не шутит, все равно нужно писать сочинение на тему этих…восстаний. Гермиона даже обрадуется, когда узнает, что я так рано все сделал.»

Приободренный, он сделал все свои дела и покинул туалет, насвистывая маггловскую мелодию.

========== Глава 6. ==========

Гарри сидел в гриффиндорской гостиной и слушал очередную перепалку друзей. Рон был уверен, что кот Гермионы хочет съесть Коросту! Поттер считал, что такая маниакальная уверенность и злость — абсурдны, ведь Рон никогда не был привязан к крысе, а никаких доказательств, что кот охотится только за ней, у него не было. Но и святая уверенность Гермионы в непогрешимости питомца его поражала. Он же кот, в конце концов! Вполне естественно, что он все-таки прикончит бедную Коросту. Странно, почему она выглядит только хуже? Неужели Рон не поил ее лекарством?

Гарри доделывал домашнюю работу по зельеварению. Снейп все пары плевался ядом и с наслаждением на него кричал. Гарри тоже с удовольствием покричал в ответ.

А вот голос рассудка молчал, из-за чего его факультет лишился сорока баллов. Самомнение Снейпа было полностью удовлетворено.

Гарри свернул свиток в тугой рулон и перевязал его веревочкой, затем забросил работу в сумку. Туда же мальчик поскидывал учебники на понедельник, надумывая провести ночь в подземельях, как сказал ему профессор Дамблдор, когда после ужина отвел в сторонку. Том категорично заявил, что не будет там спать, и Гарри приуныл: находиться одному там счастья было мало, но друзей позвать не решался — они же не виноваты, что за их бедовым приятелем охотится чокнутый мужик!

Он пожелал всем спокойной ночи и вышел за портрет, медленно направившись под замок.

Как Гарри и ожидал, в комнате никого не было.

Вздохнув, он скинул с себя вещи и натянул пижаму.

Шрам не болел, но все равно спать не хотелось, и мальчик долго ворочался в постели, до боли жмуря глаза, в попытке заснуть.

Но сон так и не пришел, и Гарри принял единственное верное для него решение: вновь порадовать Снейпа своим блужданием по замку. Странное дело, но он редко когда возвращался в башню незамеченным, даже мантия-невидимка не спасала его от чуткого слуха ненавистного профессора, который умудрялся наткнуться на мальчика даже в самых, казалось бы, отдаленных и забытых коридорах. В таких случаях он с удовольствием распространялся о его умственных способностях, отце и о гриффиндорцах в целом. На «вкусненькое» он всегда оставлял желание Великого Поттера всегда быть в центре внимания и упиваться славой.

Тогда благоразумие покидало мальчика, и вспыльчивый гриффиндорец кидался в отчаянную словесную атаку, зная, что Снейп только и ждет повода отомстить, наказать отработкой или снятыми баллами. Ну и, конечно же, не откажет себе получить удовлетворение от унижения мальчишки. Как там говорил Рон? «Он прекрасно знает, что ты ничего не можешь ему сделать, и пользуется своей властью! Носатый ублюдан, как профессор Дамблдор может быть таким слепым?! Да Снейп сделает все, чтобы сжить нашего Гарри со свету! Гарри, попроси своего друга заколдовать профессора, а? Так, чтоб наверняка ноги протянул» — рассусоливал Рон, ударяя кулаком в воздух.

Гарри очнулся от своих мыслей, когда обнаружил себя на знакомом третьем этаже рядом с неработающим женским туалетом.

Он огляделся и быстро прошмыгнул внутрь, не заметив в пределах видимости грозный, черный силуэт.

Миртл рыдала в какой-то из кабинок и совершенно не обращала внимания на своего гостя, который сбросил с себя мантию и медленно подошел к раковинам. Странное чувство напряжения не покидало разум, а тело будто действовало само по себе.

Гарри уставился на змейку и сглотнул.

Замок за спиной был наполнен давящей тишиной, от которой в ушах стоял странный гул. Лишь какой-то особенно жалобный и обреченный вой мертвой девочки прорезал вязкое молчание холодного, ночного Хогвартса. И как днем этот замок может быть приветливым и родным? Когда вокруг лишь серые старые камни, сырость и мрак.

И страшный, безутешный плач ребенка.

«Что будет, если Реддл зайдет сюда? Никто не помнит, что произошло в прошлом году. Но… Может, тогда ничего и не было? А я схожу с ума?»

Повинуясь внезапному порыву, Гарри прошипел приказ змейке, отчего раковина пришла в движение, открывая до боли знакомый проход в бездну. У мальчика все похолодело внутри, когда он обнаружил себя летящим по туннелю, окруженный холодом и темнотой.

«Какой же я дурак! И как я вылезу обратно?! Тогда был Фоукс… Или не был?»

Гарри приземлился на холодные камни, пребольно ударившись коленками и лбом.

Вокруг стоял непроглядный мрак, тихие, мерные всплески капель и мертвецкий холод самого темного и глубокого подземелья.

Дрожа от страха, напряжения и низкой температуры, Гарри одеревеневшими ногами блуждал по темным проходам, освещая себе путь слабо дрожащим Люмусом. Было чувство, будто магия покинула мальчика, а тусклый свет палочки — свет фонарика с севшими батарейками.

Гудение в ушах усиливалось, но мальчик все еще не мог различить на что оно было похоже.

Внезапно, после очередного поворота, он оказался в просторном зале с огромной головой.

И увиденное заставило парня открыть рот в беззвучном крике: там стоял Реддл и ласково гладил разлагающийся труп змеи, иногда запуская пальцы в прогнившую шкуру Василиска, выпуская наружу гной вперемешку с темной кровью. Но на этот раз он был намного выше и старше, а лицо было искажено в отвратительной гримасе, подобно пугающей театральной маске. Глаза утратили свой невероятный синий оттенок, сменившись ужасающим красным. Он повернулся в сторону Гарри, а его рот медленно раскрылся, обнажая длинные и поражающе острые зубы. Черный провал рта все вытягивался, съехав в сторону, а глаза провалились внутрь, являя собой черные круглые провалы.

Гул стал громче.

И мальчик, на краю своего помутненного от первобытного страха сознания, наконец, понял, откуда он. Звук шел прямиком от слизеринца, ставшего его кошмаром.

Существо, бывшее ранее Реддлом, тяжело, с присвистом и утробным рыком втягивало воздух, с таким же жутким звуком его выдыхая. Этот звук перемешался с ровным гулом, который напоминал и белый шум радио, и рык двигателя самолета, и даже низкий бас фортепиано.

Монстр внезапно испустил полный алчного голода и ненависти вой, встав на четвереньки и развернувшись всем корпусом к Гарри. Со рта капала черная жижа, а бока ходили ходуном, в такт жутким хрипам и рычанию.

Скрючив пальцы, ломая ногти о каменный пол, монстр резкими нечеловеческими скачками понесся в сторону полумертвого от страха мальчика.

Мир утонул во тьме, в смертельном ужасе и оборвавшимся гуле, который своей мощностью уже грозил разорвать барабанные перепонки.

Гарри очнулся от того, что громко кричит и извивается, пытаясь избавиться от крепких пут.

— Гарри, очнись! Все хорошо, это всего лишь сон… Да проснись же, ну!