Прикоснуться к тебе (СИ)

— Нечем дышать…

Это последнее, на что мне хватило сил. Может банально и ожидаемо, но я действительно грохнулся в обморок. Однако перед тем, как отключиться, я услышал, как что-то разбилось. Это чашка кофе упала на кафельный пол. Я кашлял и пытался вздохнуть, но все было тщетно. Последним, что я почувствовал, были подхватившие меня горячие руки, боль в плече и резкое и четкое ощущение дежавю.

***

Мне не хотелось просыпаться. Открывать глаза сейчас казалось совершенно ненужным и глупым действием с моей стороны. Так, пока меня никто не трогал, я мог думать. По крайней мере рядом с Кастровым мой мозг точно и бесповоротно отключается.

Что между нами было? И с какой стати я его приревновал? Я же говорил, что он для меня никто. Ну не влюбился же я в него в конце концов!

От этой мысли по телу пробежала дрожь. Может мне все же стоит дать ему шанс? На кухне я его дал, и к чему это привело? Вот я лежу на кровати в обмороке, дышу редко и слабо. Мне кажется, что этот идиот единственный, на кого я так реагирую после того, как официально вылечился. И этому есть объяснение. Вполне логичное, кстати. Да, я его все еще боюсь. Да, я веду себя как последний придурок. И да, я не могу просто переступить через себя и быть с Кастровым. Вот сейчас открою глаза и выставлю его за дверь, списав то, что между нами было на случайное стечение обстоятельств.

Однако вместо того, чтобы распахнуть глаза, я лишь лениво разлепляю ресницы. Медленно, попутно слушая, что происходит вокруг. Откуда-то доносится приглушенный голос, так, что мне довольно сложно разбирать слова. Это Андрей. Наверное говорит по телефону на кухне.

Подниматься и идти к нему не хочется. Даже не так, я скорее всего не смог бы сейчас уйти далеко.

Замечаю, что голос затих. Полная тишина. Я поднял с тумбы у кровати свои очки, бережно снятые каким-то временем ранее. Лег обратно.

Было ощущение, что по всем сосудам вместо крови разлили свинец. Когда я вновь опустился на простыни, по телу разлилось блаженное ощущение прохлады, в то время как окружающий воздух выжигал на оголенных участках кожи узоры, заставляя сжимать зубы, чтобы не привлекать к себе внимание.

В коридоре шаги. Уже близко. Вот, у самой двери.

Вышеупомянутая дверь тихо открывается, и в комнату проходит Кастров. В одних джинсах и босиком. Я чудом успеваю закрыть глаза, но в ответ на попытку скосплеить спящего получаю только короткий смешок откуда-то сверху.

— Знаешь, я бы поверил, однако тебя выдает одна деталь. Очки, Ник. Я сам их снял.

Прекрасно. Теперь мне надо будет с ним говорить? Да?

Андрей садится на край кровати, смотрит на меня, уже открывшего глаза, как-то боязливо. Скажите, а он может не показывать эмоций, а? Я уже устал расшифровывать его настроения, которых с каждым дне, как мне кажется, становится все больше.

— И что? Ты сейчас снова выяснять отношения начнешь?

— Вообще-то я хотел извиниться.

За что в этот раз?

— Ник, ты прости, что я на тебя накричал. Перенервничал, понимаешь? Я когда тебя слушал, как дышать забыл. Так хотел, чтобы…

— Чтобы я замолчал? — выдвинул предположение я.

— Чтобы в конце ты сказал, что все это не правда. Все, что ты говорил. Но я знал, что такого не будет, вот и сорвался. Я не хочу ныть о том, как мне плохо, но мне правда тяжело. Если бы ты больше…

— Старался?

— Наверное да, — он пожимает плечами. — Знаешь, я боюсь обидеть тем, что не нахожу нужных слов и говорю не то. А хочется…

— Понимания?

— Да.

Его голос стал тише, почти неслышным. Я нехотя приподнялся на кровати, подполз к нему и сел рядом.

— Не парься. Я знаю, что со мной сложно. Я сам виноват. Вел себя как последний истерик.

И что я делаю? Вот так просто сижу рядом с ним, руку ему на плечо положил, говорю с ним тихо. Даже…нежно как-то. И не противно.

— Что было на кухне?

— Не знаю. Сам не понял, зачем…

— Нет, я про обморок.

Я посмотрел на него с недоумением. Хм, беспокоится обо мне? Это продвижение.

— Ты говорил, что вылечился. Значит я как-то плохо влияю? Я много читал о психологии, но понял только то, что это очень сложная система. И я готов прекратить попытки тебя добиться, если так для тебя будет лучше…

Я пихнул его в бок.

— А ну хватит. Почему слабак я, а разводишь болото ты? Значит так, — я заставил его поднять на меня взгляд. — решать проблемы нужно по мере их поступления. Так? Так.

Он кивнул.

— А теперь мой вопрос. С кем ты говорил по телефону?

— С врачом. У отца операция идет. Спрашивали, смогу ли я прийти.

Он выглядел лучше, так что я решил продолжить.

— И что ты ответил?

Говорил он нехотя. И когда я услышал его, то понял, почему.

— Сказал, что сегодня не смогу.

Я положил руку на свое лицо и устало вздохнул.

— Ну что мне с тобой делать?

— Любить?

— Идиот. Так, сейчас ты позвонишь врачу, скажешь, что дела, которые были запланированы на сегодня отменились. Идешь в больницу.

Вот такого настроения я тоже еще не видел. Занесем в список.

— А если там все задержится надолго?

— Значит будешь сидеть там хоть до утра. Это твой отец, и ты должен сегодня быть там. И вообще, послушай знающего человека. Ты должен быть там.

Он просто просиял. Так и засветился, как новый рубль. Какой же он ребенок. Ухмыляюсь и не замечаю, как он меня целует. Кротко и нежно, так, что я почти не почувствовал.

Кастров уже собирался уходить. Я провожал его до двери, с трудом переставляя ноги, но стараясь не подавать признаков слабости. Ну, как мог, так и не подавал.

У самой двери Кастров затормозил. Я чуть в него не врезался. Он развернулся и окинул меня взглядом.

— Ты будешь в порядке?

— Да, со мной все нормально. Иди. Если что — у тебя есть мой номер.

Краткий поцелуй на прощание и такое же краткое «пока». Он ушел.

Я закрыл за ним дверь, постоял так пару минут, а после просто съехал по двери вниз, опершись на нее спиной.

Я думал. И думал довольно долго. О себе, об Андрее, о своем положении в его сердце.

Например, если ради меня он отказался быть в больнице с отцом, значит я много для него значу, ну или у него с его отцом напряженные отношения. Может они вообще не разговаривают? Такой вывод можно аргументировать тем, что ни один нормальный человек не пошел бы в кино, а потом в ночной клуб, зная, что его близкий человек лежит в больнице.

Завтра я буду с ним.

Эта мысль врезалась в мою голову внезапно, неслабо напугав.

Так. Соберись, тряпка. Хватит сидеть и ныть.

Странно, так же я совсем недавно говорил Кастрову.

И почему, когда я думаю о нем мне хочется улыбаться? Я не могу на него злиться. Кажется я на самом деле его простил.

Но главный вопрос еще остается без ответа. Получится ли у меня ему доверять? Сегодня я грохнулся в обморок, потому что начал задыхаться. А это в свою очередь случилось из-за Кастрова. Точнее…из-за меня.

А-а-а-а!

Ну почему все так сложно? Почему я не могу просто жить? Почему я должен отказываться от своих потребностей?

Почему я не могу признать, что неравнодушен к этому идиоту с сапфировыми глазами?

Комментарий к 2.Часть 17.

Так, у меня для вас парочка новостей.

Возможно я немного приостановлю написание главе на 19-20, так как обязана закончить еще кое-какую работу.

Автору бы хотелось видеть лайки на его работе. Порадуйте страдальца)

Читаем, оцениваем, комментируем.

Люблю вас,

Автор.

========== 2.Часть 18. ==========

Выходные я решил провести в гордом одиночестве, смотря фильмы и поглощая мороженое, купленное в субботу вечером. Тогда же вернулась Оксана. Как только она прошла в квартиру, я подошел к ней со счастливым лицом и обнял. Спросил, как прошла операция, и мама ответила, что беспокоиться не о чем. Мы сидели на кухне и разговаривали, обсуждали последние новости. В основном, конечно, говорил я. Аккуратно обходя тему отношений, я говорил про школу, про то, что нашел работу, про свое самочувствие и про руку…