Прикоснуться к тебе (СИ)

Разумеется, когда я затронул эту тему, Оксана подорвалась с места и велела снимать футболку, что я сделал с трудом.

Отругав меня за бездействие, мама обработала мне синяк какой-то мазью и сменила пластырь на плече, все время что-то бормоча себе под нос.

Я только улыбался. Ну, а что? Приятно, когда о тебе заботятся.

И вот тут, как только я так подумал, мне захотелось позвонить Кастрову. Просто узнать, как он там, да и просто его голос послушать. Соскучился я, блин. Да я с радостью бы его не видел. Месяц, а то и дольше.

Вопреки уговорам здравого смысла, я все же набрал его номер. Гудков я услышать не успел, трубку взяли мгновенно.

— Ник? Что такое? Ты в порядке? Зачем звонишь? — начал заваливать меня вопросами этот идиот на том конце.

— Эй-эй, тихо. Я слышал про твоего отца. Подумал, что следует позвонить. Спросить, как ты там. Все нормально?

— Да, все… Ты больше меня так не пугай, я и так весь на нервах.

Я сижу на своей кровати и улыбаюсь как последний придурок.

— Ну, ладно, я тогда пойду. До понедельника?

— Только обещай, что придешь в школу.

Я задумался.

— Только если ты пообещаешь прийти без цветов.

Мы оба рассмеялись, на душе стало так легко, что даже класть трубку не хотелось.

— Обещаю.

Мы молчим уже вторую минуту. Ну давай, пожалуйста, положи трубку.

— Тогда…пока?

— Пока.

Я отвечаю слишком быстро, так же быстро нажимая на «отбой».

Веду себя как семиклассница. Ну серьезно, Ник, ты же не девчонка какая-нибудь. Соберись! Собер… Стоп. Девчонка?

— Крис!

Я сорвался с места и припустил к входной двери, ничего не говоря маме, смотрящей на меня недоуменно.

Как я мог про нее забыть?! Придурок. Сколько сейчас…почти девять вечера. Нормально. Значит она сейчас дома.

Я с минуту пытаюсь дозвониться в дверь, а когда нервы сдают, начинаю просто колотить руками дверь, которой и так уже неслабо досталось.

За дверью послышались шаги.

— Крис, слава Богу, я так…

На пороге стоял парень моего возраста в майке и джинсах. И в съехавших на бок очках, как у меня.

— Озерцов?

— Саша?

Мы стояли напротив друг друга еще минут пять. Я думал, что для меня лучше: бежать или очень быстро бежать. Пока не решил.

— Это, ну, привет. Зайдешь?

Я опешил. Зайти? Александр Борзов предлагает мне зайти? Я что, так сильно похож на самоубийцу?

— Нет, знаешь, мне мое здоровье еще нужно. Я попозже зайду.

— Да ладно, тебе, Ник.

Простите, может я обознался? Я наверное путаю вас с каким-то другим знающим меня Саней Борзовым.

— Эм…ну ладно.

Пожимаю плечами и прохожу в знакомую квартиру. Вот только сегодня она выглядела по-другому. Повсюду в вазочках стояли цветы, от ромашек до роз. По полу были расставлены свечи в баночках-светильниках, образуя дорожку.

— Я чему-то помешал? — решил поинтересоваться я.

— Нет. Я тут просто… Ник, как правильно…ну…это… Перед девушками извиняться?

Я подавился воздухом и закашлял. Простите, что? Не думал, что он, тот самый задира, который проходу мне не давал в детском доме, мог так измениться за год, что мы не виделись. Скорее всего «спасибо» за это его преображение сказать нужно Кристине. Вот, что с людьми делает любовь.

И снова мысли возвращаются к Кастрову. Не-не-не, хватит с меня этого идиота. Подумать я смогу и завтра.

Ответить все же нужно было.

— Не знаю. Ну там…цветы наверное, романтика… Но самое главное, наверное, настойчивость.

Борзов смотрел на меня с таким странным и в то же время знакомым выражением на лице, при виде которого мне хотелось бежать.

— И все?

— Ну, чтобы тебя простили, нужно много сил. Я вот например…

Я осекся, так и не закончив. Нда, пусть он и кажется настроенным дружелюбно, я не хочу, чтобы он узнал о наших отношениях с Кастровым. Пусть их как таковых и нет…

Мы прошли в гостиную. Сели на диван, усыпанный лепестками роз.

— Если честно, меня от всего этого блевать тянет. Как думаешь, не переборщил?

— Нормально. Кристине должно понравиться. Где она, кстати? Уже поздно.

— От подруги вернется через пол часа. Сказала, что ее брат проводит.

Мы сидели и молчали. Вот так просто сидеть на диване с человеком, который в прошлом почти довел тебя до суицида, кажется мне странным. Да что там… Страшным.

— Ник, я попросить прощения хотел.

Я фыркнул.

— Ты лучше перед Крис извинись. И не веди себя как последний урод.

Сильные руки сжались в кулаки. Я хотел сказать еще что-нибудь, но продолжал молчать, сам не зная, почему.

— Я про то, что в детстве творил. Я сейчас все осознал, и понял, что…

— Не хочу вспоминать, — одернул я его. — Не бери в голову. Все нормально.

И о чем мне с ним говорить? Ну сказал я, что простил… Что дальше-то?

— Знаешь, Ник, ты парень нормальный. Я тебя в новостях видел, до этого в школе. И ты нормальный. Вполне. Но если я еще хоть раз увижу тебя рядом с Кристиной…

— Понял, понял. Никакого флирта. Только старое дружеское общение. Я ничего такого не сделаю. Да мне и незачем. Она только тебя любит.

Я встал с дивана, и, сославшись на поздний час, ушел, напоследок пожав Борзову руку.

Мне, должно быть, показалось, но я видел на его губах улыбку. Странное ощущение. Нда… Что с людьми делает любовь? Знал бы — никогда бы не…

СТОП! В каком это смысле? «Никогда бы не влюбился»? Что за бред? Я не люблю этого белобрысого идиота. Нет. Он не умеет любить.

Ложь.

Он не умеет переступать через себя.

Не правда.

Его нельзя простить.

Наглая ложь.

У меня, кажется, совсем не осталось аргументов. Вот черт… И что теперь? Как мне себя с ним вести?

Простить?

Не простить?

Мне быть с ним или быть одному? Без него лучше.

Врешь.

Мне плохо без него. Конечно, я могу пострадать от передоза этого наркотика, но я, почему-то готов рискнуть.

Я был уже у себя дома. Сидел на полу в своей комнате и думал. Что случилось со мной за это время? Казалось, что вся моя жизнь перевернулась вверх ногами из-за одного только человека. Из-за особо, но поначалу незаметно сильно горящей спички.

Может мне просто подержаться от него подальше? Чтобы ничего не мешало мыслить. Да, эта точка зрения кажется мне верной. Решено. Я возьму паузу.

В этот момент, когда я пришел к соглашению со своим подсознанием, в комнату постучались.

Это была Оксана.

— Ник, я твое пальто выбрасывать собираюсь, а то оно уже все в дырочку. Вытащи все из карманов.

Она протянула мне потрепанное пальто. Расставаться было как-то жалко, хоть я и не привязывался к вещам.

Я поправил очки и начал вынимать из карманов все содержимое. Ключи, деньги, наушники, билет в кино на комедию, конфета, какая-то смятая бумажка, и, собственно, все.

— Все?

Я кивнул, рассыпая найденные вещи по столу, за который успел переместиться.

Развернув лист бумаги, я чуть не упал со стула. Это был мой рисунок. Портрет Кастрова. Кое-где обуглившийся и превратившийся в пыль лист. Вместо прекрасного лица на рисунке было темное пятно, прожженное чем-то. Я вспомнил, что так и не подарил его ему. Забыл. Вылетело из головы, пока я по горящим домам носился.

Может мне его переделать? Да, как только будет время, обязательно перерисую.

А время у меня было сейчас. И довольно много, так что я уселся за стол, достал бумагу и карандаши и принялся за реставрацию.

На переделку рисунка я убил несколько часов, так что спать ложился уже в воскресенье.

Я хотел просидеть весь следующий день дома в тишине и одиночестве.

Однако мои надежды разбились в прах еще утром.

Оксана потащила меня по магазинам, искать мне новое пальто. Плечо еще немного болело, но одеваться и не морщиться я мог. Через пару часов поисков мы все же нашли подходящее. Темно-серое, с карманами и высоким воротником. Теплое такое.

Я радовался, когда пришел домой и повалился на кровать, даже в улыбке расплылся, однако когда в голову ударили забытые мысли, я сразу погруснел. Кастров…