Там, где мы есть (СИ)

— Господи… — Киллиан отрывается от губ Питера, короткими поцелуями проходится по его шее и присасывается к ямке над ключицей — он помнит, как отзывчив его красивый мальчик на такую ласку. — Я ведь хотел… — проводит носом вдоль пульсирующей артерии, вдыхая запах кожи, по которому безумно соскучился, касается губами уха и выдыхает признание, от которого и сам зябко передергивает плечами, — …убить тебя.

— А сейчас? — Питер цепляется за его плечи и откидывает голову назад, подставляя под поцелуи другую сторону шеи.

— А сейчас… — Киллиан с готовностью скользит губами по его шее и, добравшись до уха, чуть прикусывает мочку и тихо шепчет: — …я хочу тебя.

— Не понимаю, какое удовольствие набивать штаны песком, когда в распоряжении целый замок? — голос Феликса раздался совсем рядом, и от неожиданности они оба замерли, не выпуская все же друг друга из объятий. — Если вы меня слышите, я могу дать вам дружеский совет?

— А мы слышим его? — Киллиан шепнул свой вопрос Питеру на ухо и легонько поцеловал его в висок.

— Думаю, он не стал бы возвращаться без причины, — Питер вздохнул, уткнулся лбом в плечо Киллиана и, сделав определенный жест, снял завесу невидимости.

Феликс стоял совсем рядом с ними. В одной руке он держал сапоги, а другой придерживал плащ, перекинутый на плечо.

— Вижу, что вы решили запутать Неверлэнд окончательно, прямо сейчас, — он склонил голову чуть набок, разглядывая сидящую перед ним парочку — Киллиан сердито сверкал глазами, прижимая к себе Питера, который, уткнувшись лбом в его плечо, явно избегал встретиться с Феликсом взглядом. — Боюсь, вы выбрали неподходящее для этого место.

— О чем он, Питер? — Киллиан изогнул бровь, пытаясь хоть что-то понять.

— Да, так… — Питер усмехнулся, вспоминая теорию Феликса, в которую и сам начинал верить. — Что значит — неподходящее? — он все же оторвался от плеча Киллиана и поднял голову.

— Во-первых, это негигиенично, хотя и весьма романтично, — Феликс широко улыбнулся, глядя на опешившего Питера. — А если серьезно, то неизвестно что может произойти, когда ты… потеряешь контроль. Вдруг ты не сможешь контролировать и магию, и тогда завеса невидимости не защитит вас? Не думаю, что вам нужны свидетели. Все, конечно, давно уже в курсе ваших отношений. Надо быть уж совсем слепым, чтобы не видеть очевидного. Правда, сегодня все делают вид, что вас и вовсе не существует, чтобы не смущать вас своим вниманием. Но все же, мало ли что? Да и Неверлэнд там не доберется до вас. Вдруг он снова заинтересуется вами, почувствовав… вашу уязвимость. И еще Хеллион.

— Что с Хеллионом? — Питер почему-то подумал, что с мальчиком что-то случилось, и именно поэтому Феликс вернулся. — С ним все в порядке? — он дернулся, порываясь встать на ноги.

— Более чем, — Феликс кивнул и хмыкнул, глядя, как Питер снова уселся на песок рядом с мало что понимающим Киллианом, судя по выражению его лица. — У Хелли обнаружилась еще одна способность. Теперь он умеет читать мысли. Не думаю, что вы сможете контролировать свои мысли, находясь в определенном состоянии, — Феликс выразительно повел бровью. — И уверен, что мальчику не нужно знать, о чем вы думаете, — и хотя он почти уверен в том, что Хеллион не станет делать ничего такого, но… — Вдруг он решит влезть в ваши головы в совсем неподходящий момент? Как-то маловат наш Хелли для таких откровений. А в замке есть защищенное место, где вас никто не побеспокоит. Ни физическим присутствием, ни магическим, — Феликс снял с груди амулет, позволяющий проходить магическую защиту, который когда-то получил от Питера, и бросил его Киллиану. — Выбор, конечно, за вами. И балкон может не так романтичен, как берег океана, но зато безопасен. Хотя шум прибоя и звездное небо там тоже имеются, — Феликс подмигнул и, развернувшись, зашагал прочь. — Кстати, напоминаю, магия на балконе не работает! А мрамор хоть и нагревается от солнечного тепла, но все же ночью остывает, да и твердоват как-то! Поэтому простыни, подушки и прочую дребедень наколдуй заранее! — это явное обращение к Питеру, и Феликс улыбнулся, когда услышал за спиной его тихий переливчатый смех и язвительное — «засранец». — Я тебя тоже люблю! Буду это расценивать как — «спасибо, что подсказал отличное место для уединения»! И… неспокойной вам ночи! — он не обернулся, когда услышал тихое — «спасибо за совет», а лишь кивнул головой и ускорил шаг — в лагере его уже наверняка заждались.

Питер, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, откинулся на скомканные простыни на тонком матрасе, вернее, наматраснике, которым пришлось довольствоваться, потому что нормальный они с Киллианом не смогли затащить на балкон. И теперь это напоминание о возможности большего комфорта перекрывало вход на балкон. И Питер мог бы снять защитную магию, чтобы парой щелчков пальцев создать им комфортные условия, но почему-то не захотел, а может — просто побоялся… Губы Питера непроизвольно растянулись в улыбке, когда он вспомнил все их попытки втащить внушительных размеров матрас на балкон. Зачем он наколдовал этого «монстра» Питер и сам не понимал. Может, пытался воспроизвести хорошо знакомую ему постель из своей другой реальности?

Will Young — I Just Want a Lover

В итоге все закончилось тем, что Киллиан, чертыхаясь, бросил матрас прямо в дверном проеме, и, подцепив крюком ремень на поясе, притянул к себе раскрасневшегося и хохочущего Питера, которого забавляла эта ситуация, обрывая своим резким жестом его смех. Он поддел острием крюка пряжку, сорвал ремень и стащил с притихшего Питера куртку. Скользнул металлическим прикосновением по шее, по груди, задел шнуровку его рубашки, дернул, обрывая завязки, и, подцепив крюком тонкую ткань, медленно стащил ее с хрупкого плеча, к которому тут же припал губами. Пробежался пальцами по обнаженной груди, крюком вспорол до конца мешающую ему рубаху и скользнул ладонью по животу Питера, замершего под его опасными прикосновениями.

— Хочешь, я сниму его? — шепотом на ухо.

Питер вздрагивает от контраста ощущений: обжигающе горячий поцелуй в шею с одновременным прикосновением к груди холода металлического крюка, цепляющего его рубашку, чтобы снять ее окончательно. Сердце пропускает удар, а потом, будто опомнившись, снова оживает, но переходит на какой-то частый, но рваный ритм.

— Не-е-е-т… — Питер прижимается губами к пульсирующей венке на виске Киллиана, быстро высвобождая руки из рукавов рубашки, которую Киллиан стаскивает с него, а потом отбрасывает в сторону. — Мне нравится твой новый аксессуар.

Питер на мгновение отстраняется, чтобы помочь и Киллиану освободиться от мешающей ему рубахи. Проходится ладонями по его плечам, груди, животу, освежая в памяти свои ощущения, которые настолько реальны, что ему кажется, что сейчас перед ним Колин, но прикосновение металла к его подбородку возвращает его к той реальности, где он находится. Киллиан приподнимает его голову и целует в приоткрытые губы. Сначала мягко и трепетно, постепенно углубляя свой поцелуй, который становится таким настойчивым, проникновенным и терзающим, что Питер, не выдерживает и цепляется за плечи Киллиана, выстанывая его имя и прижимаясь к нему всем телом. Он не успевает сообразить, в какое мгновение его подхватывают на руки и впечатывают в мраморную колонну, которая приятно холодит спину, в то время как горячие губы оставляют на нем метки, будто опечатывают каждый дюйм его тела. Питер крепче обхватывает ногами талию Киллиана, сильнее прижимается к его паху, и, бедром ощущая нарастающее с каждой пульсацией возбуждение, выгибается в его сильных руках, с удовольствием подставляясь под его жалящие поцелуи, от которых наверняка останутся отметины. Как, впрочем, и от крюка, которым Киллиан довольно ощутимо проходится по его плечам и спине. Но Питер не чувствует боли, потому что больше не контролирует свое тело, отдавшись полностью во власть Киллиана, и любое прикосновение прошивает его волной невероятного наслаждения.

— Боже, какой ты красивый, — Киллиан вскидывает голову, фокусируя поплывший взгляд на лице Питера — в лунном свете его глаза кажутся абсолютно черными, а кожа словно светится изнутри. — Как же я хочу тебя…