Там, где мы есть (СИ)

— Чтобы мы все, наконец, убрались отсюда. И Киллиан думает о том же.

Хеллион, опережая вопрос Феликса, тихо выдохнул чужие мысли ему на ухо, будто делится с ним страшной тайной. Что в принципе, так и было. Но теперь Феликс хотя бы точно знал, что эти двое не «зависли» в растерянности, а просто сдерживали себя. Но вряд ли они сдерживали свои мысли.

— Все, Хелли, я больше не хочу знать, о чем думают другие. И тебе не кажется, что залезать людям в головы — это как-то не очень прилично?

— Ты сам попросил меня об этом! — Хелли был возмущен.

— Я проверял тебя.

— Ну конечно… — Хеллион насмешливо хмыкнул и закатил глаза. — Особенно с Питером, да? — Феликс промолчал на вопрос с явным подвохом, и Хелли вздохнул. — Я не залезаю людям в головы специально, потому что знаю, что читать чужие мысли — это неприлично, — он передразнил нравоучительную интонацию Феликса. — А еще это не так просто, потому что нужно настраиваться на человека. И если честно, то я не очень рад этой способности. Потому что если мысли навязчивы, как, например, у Бена, то я невольно их считываю. Ну или когда специально это делаю по чьей-то просьбе, если кому-то вдруг захотелось узнать желания другого человека, — в голосе Хеллиона было подковыристое ехидство, адресованное Феликсу.

— Ну что ж… — Хеллион был прав, и Феликс кивнул головой, принимая его обвинения, а еще отмечая тот факт, что с каждой открывающейся новой способностью, мальчик становился… взрослее, что ли?.. В рассуждениях, в мыслях и вообще… — Раз уж, благодаря тебе, мы знаем о желании Хозяина Неверлэнда, то его нужно выполнять, не так ли? — Феликс ссадил Хеллиона с закорок на землю. — Беги к Сэду. Пусть пришлет парочку мальчишек покрепче, чтобы помогли с багажом Сидни и Бена. Скажи, чтобы разжигали костер. Вот только не думаю, что у нас есть кабанчик, которого можно зажарить, — Феликс подмигнул мальчику и шутливо щелкнул его по носу. — Поэтому зажаренного кабанчика для брата тебе придется наколдовать. Только, чур, никаких иллюзий. Наколдуй настоящего. Уверен, что все чертовски голодны.

— Я попробую, — Хелли потер нос и улыбнулся.

— У тебя все получится. Я в тебе не сомневаюсь.

Мальчик в компании волков убежал выполнять поручения, а Феликс устремился навстречу Сидни. Приблизившись, перехватил из ее рук саквояж, который оказался довольно тяжелым. Приобнял хмурившую брови девушку и быстро чмокнул в щеку.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Сид сердито сдвинула брови и, дернув плечом, сбросила с себя его руку.

— Хочу… — Феликс нервным жестом зачесал пятерней волосы и бросил взгляд в сторону Питера и Киллиана. — Только давай не сейчас и не здесь.

Сидни, проследив за взглядом Феликса, оглянулась и кивнула головой, соглашаясь, что сейчас не место и не время. Феликс улыбнулся ее понятливости, развернулся к океану и жестом пригласил пиратов, оставшихся в шлюпке, сойти на берег — те отказались. Тогда он так же жестами показал, чтобы не ждали своего Капитана и уплывали прочь. Потом забрал объемную коробку у Бена и молча зашагал прочь от берега, уводя с собой Сид и еле поспевающего за ними Бена. Мальчишки, которых прислал Сэд встретили их на подъеме, ведущем к кромке леса на утесе, как раз вовремя. Феликс так торопился уйти с пляжа, что забыл обуться. Он и не вспомнил бы. Потому что по песку было идти вполне комфортно, но на тропе, ведущий на утес острые выступы напомнили Феликсу о том, что он впопыхах оставил свои сапоги на берегу, как, впрочем, и плащ. Солнце нырнуло за линию горизонта всего лишь мгновение назад, а вечерняя прохлада сразу напомнила о себе. Феликс передал свою ношу мальчишкам, а сам, мысленно ругая себя за свою забывчивость, повернул обратно. Он медленно шел к опустевшему берегу, не спуская глаз с двух фигур на берегу, что так и не приблизились к друг другу ни на шаг. Но как только Феликс подумал о том, что нужно как-то подтолкнуть этих «истуканов» друг к другу…

Red — Yours Again

Питер выходит из своего оцепенения и делает несколько неуверенных шагов к застывшему в десятке метров от него Киллиану.

— Скажи мне, что это ты… — шепотом, совсем тихо, потому что голос совершенно не слушается его.

— Это я, Питер, — Киллиан все же слышит его и делает шаг навстречу.

— Ты ведь правда не снишься мне? — опять срывающимся шепотом. И чуть громче: — Скажи, что ты — не иллюзия, которую создал для меня Хеллион.

— Это не сон, и не иллюзия.

— Скажи мне что-нибудь, о чем знаем только мы.

— Я видел нас в другой реальности…

— Нас там больше нет… — голос предательски дрожит. — Потому что…

— Потому что мы здесь… Реальные и живые. Настоящие… — Киллиан касается кончиками пальцев виска, будто пытается что-то вспомнить. Что-то, о чем знают только они… — Мы были вместе там, и я хочу быть с тобой вместе и здесь, если… ты простишь меня. Прости меня, мой красивый мальчик, за все что я сделал в обеих реальностях. Я пойму, если…

— Я давно простил тебя, Киллиан… — у Питера наворачиваются на глаза слезы, потому что он помнит этот диалог из их другой реальности. — А сам не успел сказать тебе, что сожалею о том, что сделал, и что… — ему хочется броситься к Киллиану, сжать его в объятиях, сказать, что любит, что ждал, хоть и не надеялся, что безумно счастлив его возвращению и еще много всего. Но ноги не слушаются его, и он падает на колени и оседает на песок. — Господи… Это и правда ты.

Киллиан и сам не до конца верит, что, наконец, действительно видит своего красивого мальчика, когда бросается к нему и опускается перед ним на колени. Он дрожащими пальцами здоровой руки проводит по его щеке, осторожно цепляет за подбородок, приподнимает его голову и, глядя в полные слез зеленые глаза, шепчет в приоткрытые губы:

— Это и правда я, — он большим пальцем стирает слезу, что ползет по щеке Питера к уголку его рта.

— Прости меня, Киллиан, — Питер задыхается, потому что ему кажется, что он тонет в глазах цвета спокойного океана. А еще: от его прикосновений, от его близости, от его запаха, от его дыхания, что щекочет губы и разбегается мурашками по всему телу. Ему хочется прекратить эту сладкую пытку. Или наоборот, чтобы она длилась как можно дольше… Он еще не определился. Но он абсолютно уверен в том, что хочет сказать…

— Мне не за что тебя прощать, — Киллиану безумно хочется поцеловать его, чтобы вспомнить вкус этих податливых губ. Но прежде ему хочется сказать своему красивому мальчику то, ради чего, рискуя жизнью, хотел вернуться в Неверлэнд. То, что всегда чувствовало его сердце. То, о чем всегда нужно говорить, потому что можно и не успеть сказать…

— Я люблю тебя…

Они одновременно выдыхают свои признания в губы друг друга и сокращают едва уловимое расстояние в поцелуе. Осторожном, нежном и трепетном, который разрывают, чтобы посмотреть друг другу в глаза и понять, что им хочется гораздо большего. И тогда Питер взмахивает рукой, создавая вокруг них защиту от ненужных свидетелей — простенькая магия, на которую он способен даже в таком состоянии. Странно, что он не вспомнил о завесе невидимости раньше… Он хватает Киллиана за тонкую ткань мокрой рубашки, рывком поднимается на колени и, дергая его на себя, впивается в его губы настойчивым и немного агрессивным поцелуем. Киллиан проводит пятерней по ставшим жесткими от соленой воды вихрам Питера, мягко прихватывает волосы на затылке, удерживая его голову, и со стоном вжимается в его губы.

— Как же я соскучился… — короткая пауза, чтобы сделать глоток воздуха, и Киллиан перехватывает инициативу. Он, все еще удерживая голову Питера одной рукой, другой обхватывает его так, что крюк, заменивший ему ладонь, оказывается на тонком плече, и прижимает крепче к себе желанное тело.

— Я… — Питер дергается от неожиданности, когда металлический крюк насаживается на его плечо, — …тоже.

— У меня теперь новый… аксессуар, — Киллиан не отводит взгляда от приоткрытых манящих губ.

— Я привыкну… — Питер тянется за следующим поцелуем и получает его — тягуче-сладкий, невыносимо долгий, вызывающий дрожь во всем теле, лишающий контроля. Заставляющий запутываться пальцами во все еще влажных, просоленных океаном волосах Киллиана, вжиматься, что есть сил, в его тело, неприлично громко стонать его имя в его жаркий рот и чувствовать бедром его… растущее желание.