Снадобье (СИ)

- Темная магия не дает ничего, лишь забирает, но большинство колдунов погибают, так и не осознав этой простой вещи. Спасибо за откровенность, Северус. Думаю, тебе еще не скоро захочется снова использовать темную магию.

- Нет, не захочется. Даже если мародеры опять ко мне прицепятся, я просто нашлю на них чесотку.

Снейп не врал. Он попробовал снова раздуть свою ненависть, но не нашел, чем ее подпитать. Его враги больше не были всесильными и неуязвимыми. Так же как все, они боялись, плакали от боли, валились на землю от меткого заклятия, не могли вытерпеть Круцио, не потеряв своей крутости. Он мог их победить. И когда Снейп это понял, его злоба прошла.

- Ни Сириус, ни Джеймс больше не будут тебя доставать. Они тоже умные мальчики, умеют признавать свои ошибки и учиться на них. Дальше меня эта история не пойдет. Я верю в твое благоразумие, Северус…

- Спасибо.

- Но как твой директор, - глаза Дамблдора хитро блеснули. - Я должен знать, когда именно ты успел попробовать жженый безоар.

- Эээ…- на секунду Снейп растерялся, но потом уверенно произнес. - Сэр, это было на каникулах.

- А вот теперь ты мне врешь, - в улыбке Дамблдора было что-то заговорческое. Она немного сократила обычную дистанцию между учителем и студентом, так что Снейп не удержался и спросил.

- А как вы определяете?

Северус был уверен в своем ментальном барьере. А вот собственное тело легко могло выдать его чувства.

- Когда ты говоришь правду, то не называешь меня через раз “сэром”. Так что насчет безоара?

- Это было не в школе и дал его мне не студент. И одного раза мне хватило, так что нет смысла беспокоится.

- Что ж, придется мне снова положиться на твое благоразумие.

- Я могу получить обратно свою палочку?

- Наша проблема еще не решена. Ты ведь понимаешь, что после случившегося Ремуса нельзя оставлять в школе.

- Ну… думаю ему будет лучше где-нибудь, где нет людей.

- Так будет лучше для других, но сможет ли он оставаться собой без поддержки друзей?

Угроза наказания единственное, что заставляло мозг Снейпа работать в полную силу, но как только она исчезла, усталость начала брать верх. Ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы снова включиться в игру. Дамблдору было от него что-то нужно, но вот что именно, Северус должен был сообразить сам. Гребаные педагогические приемы. Почему нельзя просто назвать цену вопроса, ему ведь по любому придется согласиться. Но нет, хороший профессор любит, когда студенты до всего доходят своим умом, а Дамблдор, говорят, в свое время был неплохим учителем. Снейп сосредоточился на Люпине, которому самое место в серебряном аду, но которого зачем-то нужно оставить в школе…

- Есть одно зелье - аконит, но его давно никто не варит,потому что нет нужды.

- Именно так. Министерство предпочитает ликвидацию. Нет оборотней - нет проблем. А что касается зелий, профессор Слагхорн говорил мне, что давно не учил настолько одаренного студента…

- Я мог бы попробовать, - Северус оживился, ему нравилось варить сложные зелья. И плюс ко всему, у него впервые появилась возможность испытать получившееся снадобье на человеке…Почти человеке. - Мне понадобится несколько книг… из Запретной секции.

- Видимо, мне придется в третий раз довериться твоему благоразумию, - Дамблдор усмехнулся и взял лимонную дольку. - Но Мерлин любит троицу.

- Я буду брать книги только по нужной теме, сэ.., - Снейп запнулся, а в директорских глазах снова блеснула знакомая хитринка. У старого лиса было еще много уловок, чтобы отличить ложь от правды. Он отодвинул пустую чашку и на столе появился лист бумаги и перо. Снейп, словно зачарованный следил, как директор заполняет лист ровными строчками, размашистыми, но не особо разборчивыми.

- В Хогвартсе всегда считали, что преподаватели не должны вмешиваться в личные дела студентов. Вы здесь учитесь не только магии, но и самостоятельности. Мне нравится этот подход, но он бы работал еще лучше, если бы вы, студенты, умели просить о помощи. Скажи, Северус, тебе приходило в голову обратиться ко мне или к профессору Слагхорну, рассказать нам о своих трудностях? - директор отложил перо и пристально посмотрел на своего ученика. Тот яростно помотал головой, отрицая саму возможность, что ему вообще нужна чья-либо помощь. - В жизни тебе часто придется делать выбор и не всегда он будет правильным. Мы все ошибаемся, главное вовремя признать ошибку. Просить о помощи - не стыдно, это не делает тебя неудачником. Помни об этом и приходи ко мне, если поймешь, что один не справляешься.

Бумага медленно заскользила по столу и замерла. Прямо из воздуха появилась волшебная палочка и легла сверху, деля лист точно посередине. Северус быстро схватил ее и сунул в карман. Потом аккуратно, без спешки сложил разрешение и спрятал туда же.

- Спасибо, профессор.

- Ты зря не попробовал чай, но, может, в следующий раз ты оценишь его по достоинству.

Северус не нашел, что ответить, “Надеюсь, следующего раза не будет” звучало не слишком-то вежливо, поэтому попрощался и поспешил сделать отсюда ноги.

Его накрыло почти у самых подземелий, тело вдруг затряслось, ноги ослабели и пришлось привалиться к стене. Не помогло. Северус медленно сполз на пол и притянул колени к груди. Дрожь не проходила, он медленно вдохнул, стараясь успокоиться. Разве он не победил? Разве ему не положено сейчас радоваться? Теперь отец может им гордиться, его никчемный сын наконец научился давать сдачи. Он изменился, Дамблдор наверно решил, что к худшему, но все равно. Лучше быть плохим, чем быть никем. А радость победы не приходила. Вместо нее Северус ощутил давно забытое желание: ему хотелось чтобы его обняли, защитили, утешили. Хотелось тепла другого человека, потому что его собственное тело сейчас было холодным и будто пустым, сотворенным не из плоти и крови, а из глины, вкус которой Северус почему-то чувствовал во рту. Он думал, что просидел несколько минут, но светильник над его головой разгорелся в полную силу, отогнав темноту. Это означало, что прошло минут пятнадцать не меньше. И конечно, никто не пришел, чтобы утешить его и согреть. Мать часто повторяла: сам о себе не позаботишься, никто о тебе не позаботится. Снейп, повторил про себя эти слова, неуклюже поднялся на ноги и пошел к Люциусу.

========== Глава 7 ==========

Люциус выскользнул в коридор, убедив себя, что ему нужно немного побыть одному, отдохнуть от разговоров и духоты. Он знал, что это лишь отговорка, попытка дать себе небольшую отсрочку. Необходимость выбора пугала, но он понимал, что этого не избежать и глупо надеяться на подсказку, которая указала бы верный путь. Он должен решать сам: либо он сейчас идет обратно к гостям и принимает свою судьбу, либо уходит, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Как и любой чистокровка, Люциус был по-кошачьи привязан к своему дому: поместье и все, что оно олицетворяло, было центром его мира. Закружилась голова, будто он стоял на открытой всем ветрам вершине, пытался охватить взглядом необъятное, и вдруг понимал, что это необъятное охватывает его.

Он инстинктивно прижался к стене, будто и вправду мог свалиться в пропасть. Холодный камень не успокоил, лишь немного остудил. Малфои давно отвыкли от свободы, отказались от нее ради приличий, ради предсказуемости, ради чувства защищенности, которое дают деньги и положение в обществе, ради спокойствия тихого болота. Свобода пугала, но в тоже время в ней было обещание чего-то нового, необычного, удивительного; в ней был тот самый задиристый вызов, который слышится в словах “бери столько сколько сможешь унести”. И Люциус хотел узнать, на что он способен.

Когда решение было принято, Малфой действовал без промедления. Он быстро взбежал по лестнице, на ходу намечая план действий: собрать несессер, взять смену одежды, документы и все наличные деньги. Еще у него был личный счет. В отличии от своих приятелей, Люциус не тратил все свое содержание на загулы, а понемногу инвестировал. Снейп как-то сказал, что без собственных денег нет настоящей независимости, и эти слова крепко врезались ему в память. Размышления о состоянии своих финансов прибавили уверенности, Малфой расстегнул воротник рубашки, свернул в полукруглую галерею. Старая знакомая - прапрабабушка Мейв злобно оскалилась, едва не выпрыгивая из позолоченной рамы своего портрета. В тишине коридоров, шаги Люциуса звучали не громче шороха. Тем не менее старуха услышала их чуть ли не от самой лестницы и успела приготовить целую речь. В другой раз колдун остановился бы, выслушал ее молча, сжав губы и послушно кивая. Его предки и в нарисованном виде сохранили всю свою злопамятность, но сейчас он проскочил мимо, не повернув головы. Раздраженное шипение еще долго неслось ему вдогонку. Коридор превратился в анфиладу комнат - всегда запертых и по большому счету не нужных.