Снадобье (СИ)

- Разве вас дождешься. Ты постоянно с Лили, Ремус сидит за своими конспектами, Питер… - Сириус пренебрежительно махнул рукой, и Петтигрю болезненно поморщился, пытаясь спрятать досаду. Блэк часто его задевал, не намеренно, как Снейпа, а случайно, как бы вскользь. В такие моменты Питер почти ненавидел лучшего друга.

Джеймс тоже почувствовал себя задетым. Раньше они все делали вместе и ему-то Сириус мог сказать… Но с другой стороны и у Поттера появились от друзей секреты, например, он совсем не хотел обсуждать с Блэком или Питером свои отношения с Лили.

- Так где ты взял это пойло?

Сириус торжествующе вскинул голову, но потом как-то стушевался. Джеймс уже видел это выражение фальшивого раскаяния, ведь не раз и не два ему приходилось стоять рядом с другом, выслушивая выговор от декана. Но годы практики не помогли Блэку, актер из него был паршивый.

- У нашего драгоценного Севви. Я нашел бутылку в его сундуке. Наколдовал такую же, а внутрь налил воды. Ну вот. Ремус, можешь начинать меня отчитывать, ты ведь теперь носишься с этим засранцем, как любящая мамочка.

Люпин действительно, как то подобрался и уже без всякой мягкости сказал:

- Я ведь просил тебя: отстань от Снейпа!

- А что, я должен смотреть, как он задирает нос? Я и так с ним общаюсь нормально, гораздо лучше чем он заслуживает. А вы теперь со Снейпом лучшие друзья, что ли? Шепчетесь, завели на двоих общие секреты? Во что он тебя втянул, Лунатик?

- Это мое дело, - отрезал Ремус.

И Джеймс снова спросил себя, как так получилось, что у каждого из них, ну может кроме Питера, теперь появились свои секреты,

- Твое, конечно, только на что ты рассчитываешь? На то, что сальноволосый урод скажет тебе спасибо? Ты перед ним расстилаешься, а эта слизеринская гадюка наверняка плюет тебе в зелье.

Люпин вскочил на ноги. Когда он заговорил, друзья вздрогнули, потому что его обычно тихий и спокойный голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.

- Он сколько угодно может плевать в мое зелье, может даже помочиться туда, я все равно выпью и скажу спасибо. Потому что хочу остаться человеком. Тебе это понятно?

Сириус совсем сник и опустил взгляд на свои руки. Пришлось вмешаться Джеймсу. Он поднялся, поморщившись, когда по затекшим ногам пробежала дрожь, и положил руку на плечо Ремуса.

- Не стоит орать друг на друга из-за Снейпа. Тем более Сириус не сделал ему ничего плохо, может наоборот, оказал услугу. Пьянство в одиночестве ни к чему хорошему не приводит.

- Вот-вот, - пробурчал со своего места Блэк, одобренный его поддержкой.

- Но лучше бы ты к Снейпу не лез, - Джеймс посмотрел на него с укором.

- Как? Не лезть к слизеринцам! Годрик нас не поймет, - равнодушие, с которым друзья встретили его заявление, еще больше распалило Блэка. - Что, неужели я последний, кто слышит мятежный голос Гриффиндора?

- Если этот голос будет и дальше тебя донимать, - Поттер усмехнулся. - Я найду пару грязных носков, чтобы заткнуть тебе уши.

- И рот, - добавил Люпин, но уже без прежней ярости, скорее с насмешкой.

- Ладно, если вы все против меня, тогда сдаюсь. И что теперь делать? Вернуть бутылку Снейпу?

- Да, - Ремус был категоричен, а вот Джеймс неуверенно протянул “Нуу…” Конечно, правильно было бы не трогать мандрагорью самогонку, в полночь чокнуться бутылками с имбирным элем и разойтись спать. Как одиннадцатилетки. Поттер недавно попрощался с детством и пока что не испытывал по нему тоски.

- Мы можем выпить по одной, а Снейпу купить другую бутылку.

- Или я могу позаимствовать из фамильных запасов бутылку лучшего огневиски. Нюн… - под суровым взглядом Люпина. Блэк осекся и с неохотой поправился:

- Северус, - имя давнего врага, он произнес скривив губы и растягивая гласные, - еще и в выигрыше останется.

Все посмотрели на Ремуса, оставляя за ним право принять решение.

- Ладно, - он не хотел портить друзьям праздник. Сегодня ведь шабаш, а благоразумным можно побыть завтра.

- Говорят, что вкус у нее отвратный, - подал голос Питер.

- Зато почти чистый спирт, - возразил Блэк.

- Нашел достоинство, - поддел его Люпин, но когда Сириус протянул наколдованный стакан с прозрачной жидкостью, молча его взял.

Четверо гриффиндорцев стояли посреди гостиной. Смущенные, они не знали - придать ли своему виду больше торжественности или наоборот сделать лица попроще и перекинуться шуткой-другой. Глаза Сириуса весело блестели - ему все таки удалось расшевелить друзей, и он был доволен. Ремус выглядел озабоченным, запах напитка казался ему неправильным. Не опасным, нет, просто другим, хотя разве Люпину было с чем сравнивать? Смутные ощущения не хотели превращаться в четкие убедительные фразы. А кроме того, болезненное чувство вины сковывало язык лучше, чем Силенцио. Ремус жалел, что сорвался, был несдержанным, напустился на Блэка и чуть ли не упрекнул его за то, что тот мерил его жизнь своей меркой. Меркой колдуна из хорошей семьи, уверенного в себе и в своем праве протестовать, возмущаться и посылать к черту все, что ему не по душе. Но молчаливое ожидание, разделенное на четверых, давало возможность почувствовать , как тесно они все связаны, было бы глупо испортить этот особенный момент из-за неясных предчувствий. И Люпин ничего не сказал.

Джеймс, обычно не склонный к сентиментальности, вспоминал уходящий год. И решил, что все перемены были к лучшему. Если бы он опустил глаза, то наверняка бы заметил, что бутылка из-под мандрагорьей самогонки, которую Сириус поставил рядом с креслом, опустела. Вот только его взгляд следил за стрелками стоявших у стены напольных часов. Мысли Петтигрю были невеселыми, он думал о том, что традиционных тоста три и ему придется промолчать. Как всегда.

С первым ударом часов Сириус беззаботно крикнул:

- За шабаш!

- За будущие! - добавил Джеймс и послал Блэку насмешливый взгляд.

- За дружбу! - с улыбкой закончил Ремус.

И тьмы сосуд, черневший предо мною,

Как адские котлы с их страшным наполнением

Из лунных снадобий, что разлиты в затменье.

Я наклонился, чтоб тропу увидеть,

Что вниз в ущелье круто обрывалась,

И разглядел в пленительных глубинах

Зеркальной гладкости обрыв, чернее смоли,

Весь будто вымазанный темным липким дегтем,

Что смерть выплескивает с щедростью на берег,

Где обитает на неведомых вершинах.

Г.Ф. Лавкрафт «Безымянный город»