Снадобье (СИ)

Снейп сгорбился и помассировал плечо. По настоящему сильная боль оставила его руку, но мышцы, связки или что там еще может быть, ныли. Рука снова потянулась к плечу, подчиняясь древнему инстинкту, который заставляет сдирать корку с заживающей раны или трогать запломбированный зуб. Мадам Помфри хорошо знала свое дело, хотя по ней этого и не скажешь; добродушная, уютная, мягкая, она напоминала Северусу куклу, которую сажают на чайник.

***

После внезапного подъема посреди ночи ее круглое простоватое лицо выглядело припухшим и немного глуповатым, на щеке остался след от подушки, мантия, накинутая поверх простой белой ночнушки, была застегнута не на те пуговицы. Единственное, что выглядело аккуратно - это волосы, перед сном заплетенные в косу. И никакого намека на профессиональную уверенность. Так казалось Снейпу, который тихо сидел в дальнем конце лазарета, стараясь не привлекать к себе внимания ни стоном, ни лишним движением - стоило ему шевельнуться, металлическая сетка койки сразу же отзывалась рвущим уши скрипом. Плечо болело зверски, но, когда Помфри направилась к нему, Северус чуть ли не принялся уверять ее, что с ним все в порядке и он лучше подождет лекаря. Но пока он подбирал нужные слова, медсестра провела палочкой, одним заклинанием разрезав мантию и рубашку. Анестезия прошла сквозь кожу, распространяя по телу холод, который утихомирил боль. Снейп бросил взгляд на выпирающую головку кости, натянувшую бледную до синевы кожу и вспомнил превращение Люпина. К горлу подступила едкая желчь.

- Ложитесь, расслабьтесь и не шевелитесь, - тон медсестры звучал уверенно, но лицо она контролировала не так хорошо. В глазах читалось беспокойство. Дамблдор не соизволил объяснить, что случилось, а в поджатых губах угадывалась обида. Это ведь она - дипломированный медик, должна была сейчас заниматься Сириусом Блэком, который пострадал сильнее Снейпа. Помфри собралась, провела рукой, убирая выбившиеся из косы пряди волос, выбросила из головы посторонние мысли. Ее короткие сильные пальцы, сжали запястье пациента, кожа была холодной и чуть влажной, кончик палочки надавил на то место, где обычно щупают пульс.

- Расслабьте руку, - повторила она.

Снейп кивнул, но свободная рука стиснула шерстяное покрывало, мозг знал, что боли не будет, да только тело не верило ему и готовилось к худшему. Помфри начала читать заклинание, слова были незнакомые и звучали непривычно - традиция лечебной магии взяла многое из оккультных практик Востока. Северус старательно изучал белый потолок в мелких трещинках, так похожий на скорлупу яйца. Тем временем руку окутывал плотный теплый кокон.

Медсестра отпустила его и убрала палочку. Ее очередное “расслабьтесь” вызвало в памяти ту шутливую фразу, которую говорят застенчивым девчонкам. Снейп усмехнулся и мысленно пожелал себе думать об Англии. Его кожа впитывала магию, как губка и теперь чары ощущались не только снаружи, но и внутри. Они будто щекотали кости. Рука стала легкой и ничего удивительного, что она вдруг приподнялась в воздух, локоть согнулся, руку повело в бок, почти прижало к животу, предплечье хитро вывернулось, потянув за собой плечо и кость с тихим щелчком встала на место.

- Спасибо, - хрипло произнес Северус. Помфри он благодарил за хорошую работу, а Мерлина и его яйца, за то, что кровь матери оказалась сильнее отцовской и стала его пропуском в магический мир. Магловские доктора лечили намного больнее, это он знал по собственному невеселому опыту.

Помфри смерила его холодным взглядом; за все это время она не сказала ни слова сверх необходимого. Неизвестно, что она успела себе навоображать, но для нее Северус точно был виновен во всех бедах - и своих, и чужих. Его снова окутало магической волной, приятной и теплой, в воздухе остался запах озона. Натренированный взгляд целительницы смерил его с головы до ног, отмечая все мелкие повреждения, обнаруженные диагностическим заклинанием. “Каким она сейчас меня видит? - подумал Северус, - Как под цветастой шалью? Там, где все в порядке - темно, зато очаги боли пламенеют красным”. По его ощущениям, красные точки ярко горели по всему телу, кроме плеча, все еще скованного холодом обезболивающего заклинивания. Но Помфри считала, что он легко отделался и только профессиональная сдержанность не позволила ей сказать это вслух:

- Ничего серьезного: синяки, мелкие царапины, ушибы, общий упадок магических сил.

- Значит я могу вернуться к себе?

- Вам лучше провести ночь в лазарете, - ее заклинание соединило разрезанный рукав рубашки, а затем и мантии. Снейп подумал о собственной палочке, которую Поттер отдал Дамблдору - получит ли он ее обратно? Смутное ощущение, что у него больше нет шанса сдать назад, вернуться к своей прежней жизни - сносной, хоть и до тошноты унылой, превратилось в уверенность.

- Но если я хочу, то могу уйти, - настойчиво повторил он.

- Можете, - в ее стерильном голове все-таки прозвучала раздраженная нотка. - Возьмите в шкафу заживляющую мазь. Перед сном намажете плечо, а также синяки и ушибы. Завтра загляните ко мне с утра, я дам вам общетонизирующее зелье и, возможно, освобождение от занятий, посмотрим по вашему состоянию. И еще напишу список упражнений, будете разрабатывать сустав, чтобы быстрее восстановить подвижность. Ничего тяжелого вам поднимать нельзя, старайтесь не делать резких движений рукой…

- Я знаю, - оборвал ее Снейп и симпатия медсестры к нему окончательно сошла на нет. И хер с ней.

Он поднялся и медленно пошел к белому шкафу с матовыми стеклами. Краем глаза заметил, как Помфри склонилась над Блэком и озабоченно положила ладонь ему на лоб, потом успокаивающе погладила по голове. Но даже он, Северус, не будучи дипломированным лекарем, знал, что от последствий Круцио лечат, погружая в целебный сон (о чем уже позаботился Дамблдор), а в короткие промежутки бодрствования отпаивают пациента восстанавливающим зельем. Так что вся ее суета была вызвана не насущной необходимостью, а желанием покудахтать над смазливым студентом.

Ровные ряды коричневых пузырьков выстроились на полках в алфавитном порядке. Снейп нашарил нужный и секунду боролся с искушением прихватить еще и снотворное зелье, так у него будет хотя бы несколько часов отдыха, но потом отказался от этой мысли. Решил, что перед смертью все равно не надышишься. Под прикрытием дверцы шкафчика, он быстро отвинтил металлическую крышку и смазал зудящую точку на щеке, а вот до второй, той, что горела и дергала чуть повыше локтя, было не добраться. Рука слушалась нормально, холод чар медленно отступал, оставляя место для ноющей ломоты, неприятной, но, хвала магии, терпимой.

Северус закрыл дверцы шкафчика и спрятал пузырек в карман. Он думал, что ему удастся выскользнуть из лазарета незамеченным. Дамблдор и Помфри были заняты разговором, сосредоточенно разглядывая белое лицо Блэка, которое в полумраке выглядело, как череп. Гриффиндорец лежал на койке поверх одеяла, все еще в одежде и ботинках. И сопел сладко, как спящая красавица, даже зависть брала. Дамблдор окликнул Снейпа у самой двери - или директор только заметил, что он собирается уйти, или специально выбрал этот момент для большего драматизма - Северус не знал и, честно, ему было плевать.

- Северус, если ты не сильно устал, подожди меня в коридоре возле моего кабинета. Нам нужно серьезно поговорить.

И хотя слово “если” подразумевало какой-то выбор, Снейп знал, лучше ему заткнуть свою усталость поглубже и согласиться. Петтигрю, тихонько затаившийся в углу, вскинул голову и зыркнул на него, не скрывая злобного торжества. Поттер остался с Люпином, а четвертый мародер потащился в лазарет за Дамблдором, как хвост за Сатаной, но вел себя настолько тихо, что про него все забыли. Северус слишком вымотался, чтобы играть в гляделки, пробормотал под нос “Хорошо, сэр” и вышел в коридор.

***

Прошло полчаса, а Дамблдор так и не появился. Интересно, сколько времени на ожидание отвел директор? Профессора любили оставить провинившегося студента наедине с невеселыми мыслями, чувством вины и угрозой наказания. В Китае эта тактика получила бы витиеватое и поэтичное название, но слизеринцы окрестили ее просто “игрой на нервах”.