Дети ясной ночи (СИ)

Но сегодня был солнечный день, начало тёплого и ветреного августа, Аллен только-только доел вкуснейшее пирожное, на столе дома притаился недоеденный зефир, а он был тем ещё сладкоежкой, так что путь домой оказался коротким и полным надежд на светлое, прекрасное продолжение дня. Правда, юноша ещё не решил, что будет делать, когда придёт домой.

Это было странно, иметь свободное время, свободную жилплощадь, планы на будущее и даже уже определившееся место в колледже. В кои-то веки судьба начала преподносить ему подарки.

Только бы не пришлось за них потом платить.

Пятиэтажное, старое, но, необходимо признать, добротное здание появилось из-за угла местного торгового центра с огромной неоновой вывеской и ценами, не вписывающимися в бюджет Аллена Уолкера. Он и был-то там всего пару раз, заходил, чтобы знать, на что смотрит каждое утро из окна, и, следовало признать, внутри всё было очень даже солидно.

Но Аллен предпочитал избегать таких мест. Ему постоянно казалось, что, когда он выходит, ничего не купив, охранники провожают его сканирующими взглядами и недобрыми ухмылками. Как будто знают, что перед ними подозрительный сирота, ребёнок, выросший в приюте, потенциальный вор и убийца.

Лучше он будет любоваться на эту красоту издалека.

Небольшой двор старого дома был занят узкими дорожками и огромной площадкой для парковки автомобилей, занятой только наполовину. Да, многие автомобили, остановившиеся здесь, либо стояли вот так неподвижно уже почти месяц, либо были непривлекательных марок и неопрятного вида. Более или менее богатых людей в их доме можно было пересчитать по пальцам, но Аллен знал только соседей по площадке да семейного соседа сверху, который затопил его буквально на той же неделе, как только въехал юноша.

Парадная дверь громко хлопнула за спиной, и Аллен ступил в тускло освещенный, просторный холл, как обычно заваленный старыми коробками, досками, банками с краской и прочим стройматериалом. Если помнить, то во время последнего, почти годичной давности урагана была повреждена крыша, и после пришлось делать ремонт не только на чердаке, но и в нескольких квартирах последнего этажа, что теперь пустовали. Когда приютский мальчишка только осматривался в будущих владениях с представителями отделов социальной защиты и опеки, он был сильно удивлён тем, что никто ничего не ворует, и всё это богатство просто свалено в кучу, дожидаясь своего часа.

А вот теперь это воспринималось как что-то само собой разумеющееся.

Перешагнув через пустую бутылку из-под ацетона, Аллен уже было направился к лестнице, как замер у почтовых ящиков, – из щели его собственного торчала бумажка. Тоже небольшая проблема: очень узкие щели в некоторых ящиках, в них даже письмо пропихнуть было трудно, а жильцы, подписанные на различные газетные издания, были вынуждены самостоятельно напильниками приводить их в порядок.

Пошарив в карманах джинс, Аллен раздражённо вздохнул, понимая, что заветный ключик забыл. Открыть этот мощный, старый ящик без ключа не было ни единого шанса, хотя был и другой способ. Но, осторожно потянув за торчащий наружу кончик бумаги, Аллен добился лишь того, что проклятый конверт упал глубже в нутро ящика. Так что пришлось покорно направить свои стопы к лестнице и начать привычный подъём. Всего один пролёт до первого этажа, пройти вдоль натянутой за перилами сетки до следующей лестницы, ещё пролёт, пройти мимо ряда подъездных узких окон и преодолеть новый подъём.

Третий этаж, левая дверь, ведущая в заворачивающий коридор. U-образная форма зданий была самым обычным делом для Эшфилда. Здесь таких жилых домов было навалом, даже Лави жил в похожем, только у него этажей было восемь, и присутствовал недавно пристроенный лифт, шахта для которого, вроде бы, существовала с момента сдачи здания в эксплуатацию.

Ключ, как обычно, мягко скользнул в замочную скважину голубоватой двери, номер квартиры, давно стёрся, и даже Аллен частенько путался с ним. Не то двести двадцать второй, не то двадцать шестой. Дверь без скрипа и лишнего звука послушно отворилась, и Аллен потянул руку вперёд, чтобы, не смотря на свет, льющийся из окон, по привычке нащупать выключатель, и пальцы тут же треснуло током. Резко отдёрнув руку и развернувшись, Аллен на мгновение перестал ощущать себя живым. Сердце застыло, сжимаясь ледяными тисками, дыхание перехватило, глаза заволокло пеленой, для того чтобы спустя одно, но очень липкое и растянутое мгновение юноша встретился взглядом с... остекленевшими, голубыми, заплывшими глазами, склера которых покрылась красными трещинами. Всклоченные светлые волосы, бледная, почти синяя кожа с тёмными налитыми пятнами синяков, засохшая корка крови на подбородке и развороченная, разорванная, изуродованная будто вцепившимся жутким хищником грудь, с торчащими неприглядными внутренностями.

Если бы Аллен чувствовал себя живым и мог вздохнуть, он бы закричал. Но вместо этого правая нога обессилено скользнула назад, так и не решаясь сделать шаг вперёд; юноша потерял равновесие, на мгновение встрепенувшись и хватаясь вновь за стену, и, когда его взгляд вернулся к площадке, перед его дверью уже никого не было.

Давненько он ничего подобного не видел. Давненько.

Успокоить тут же пустившееся в дикий пляс сердце и заставить себя вновь дышать удалось не сразу.

Прислонившись к стене и одним пинком захлопнув дверь, Аллен не обратил внимания на оставшийся на светлой поверхности след, решительно отвернулся, торопливо скидывая кроссовки и проходя в комнату. Не поддаться желанию лужицей стечь по стенке прямо на пол было трудно, но он дошагал до продавленного с одной стороны дивана, рухнул в его приятельские объятья и щёлкнул пультом телевизора. Комнату тут же наполнил спокойный баритон диктора, рассказывающего о зверских убийствах местного маньяка, и Уолкер едва не расхохотался.

Только сейчас позволил себе расслабиться, внимательно осмотреть небольшую комнату и проанализировать только что произошедшее. В комнате ничего не изменилось: всё та же пара полупустых книжных шкафов под самый потолок прямо возле окна. Времени и, что главное, денег на покупку литературы в бумажном издании не было, и Аллен предпочитал пользоваться услугами интернета и общественных библиотек. Напротив небольшого дивана старый, серенький, но исправно работающий ламповый телевизор. Аллен выкупил его за символические гроши через Лави, у которого было просто море знакомых. Невысокий чайный столик между диваном и телевизором, тёмное кресло в углу у окна и ещё один столик. Со стороны двери начинается совмещенная с комнатой кухня, отгороженная от места отдыха стойкой, выполняющей роль обеденного стола. Там же со стороны комнаты примостилась парочка табуретов.

Всё ровно так же, как и обычно. Перебираться и обыскивать кладовку, которая использовалась только во время стирки, туалет или спальню совсем не хотелось.

Хотелось впиться взглядом в мерцающее изображение солидного дяденьки и понять, что только что случилось.

Давно у него не было подобных видений. И, более того, он о них и их причине не рассказывал даже психологу, который работал с ним почти год, и телефон которого до сих пор был сохранён в записной книжке. Аллен мог в любой момент дня и ночи позвонить по нему, выговориться, а потом получить справочку с неутешительным диагнозом.

Аллен улыбнулся, вытягивая ноги.

В подобных видениях он не видел ничего страшного. Такое бывает. Юноша уже смирился, что в глазах современного общества выглядит ущербным, душевнобольным и не более. Вот только, скорее всего, это был внеочередной вопль интуиции. А своей интуиции он доверял. Что-то паршивое грядёт. Очень паршивое.

Но здесь, у себя дома, он чувствовал себя в безопасности.

Как и всем сиротам, государство обязано было выделить ему жилплощадь. Но если раньше там были очереди и безвозмездное дарение, то сейчас, якобы в связи с участившимися инцидентами при участии чёрных риэлторов, появилась альтернатива. Теперь часть сирот квартир навсегда не получала. Для них эти самые квартиры оплачивали, на срок около трёх лет государство полностью оплачивало жизнь сироты в отведённом ему жилище в любом случае, и, если сирота получал образование, он мог подать заявление, благодаря которому дальнейшие выплаты по истечению трех лет продолжались, хотя и в меньшем объёме.