Этмантиз (СИ)

И продолжал слышать приглушённое рычание. Совсем близко. Только Орочимару его не слышал, что тревожило Наруто ничуть не меньше, чем близость с ним. Он хотел попросить истязателя посмотреть. Он пытался выкрикнуть, предупредить, что этмантиз уже в паре шагов и ждёт момента напасть, но снова не мог совладать со своим телом. Язык не слушался, равно как и горло. Стон, если бы и вырвался, был бы беззвучным. И это вполне устраивало обладателя восхитительных рук, так настойчиво водящего ими по обнажённой груди Наруто.

Потом резкий рывок. Наруто широко распахнул глаза, сел, сдвигая вниз походное одеяло. Не понял, где он и что с ним. И рядом не было Орочимару. Зато оставались последствия странного видения. Наруто горел изнутри. Ему было стыдно даже прикоснуться к себе, чтобы убедиться. Только по истечении нескольких секунд он полностью пришёл в себя, с облегчением проводил кошмарный сон. Почему он видел Орочимару, а не Шисуи? Разве сон – это не намёк? Хотя некоторые особо мудрые личности твердят, будто сны – это продолжение дневных переживаний. Видимо, сильно заело Наруто внимание Орочимару.

И всё же… так явно… безумие.

Хотелось произнести имя Шисуи. Хотелось его всего сюда, сейчас, чтобы впиться в его губы и проделать всё то, что делал во сне Орочимару. Интересно, смог бы Наруто так же, так ласково, мягко. Чтобы у партнёра разум заклинило.

Дьюи спала, только шевельнулась, когда Наруто выбирался из палатки, с опаской огляделся. Двое охранников тихонько разговаривали, сидя чуть в стороне от костра. Тихий треск поленьев вписывался в чуть пахшую дымом атмосферу. Полный покой. Хотя, скорее, упокоение. Наруто ещё не избавился от гадкого привкуса прикосновений Орочимару, нафантазированных самим же. Не бывает дыма без огня. Где-то Наруто прокололся. Орочимару, выходит, соблазнил его. Своими руками и сладострастным голоском. Своими доверительными речами на независимые темы.

Итачи, гад, додумался тоже – купить у Орочимару шани. Хотя откуда бы ему было знать заранее.

Наруто тихонько отошёл за палатки, к одиноко торчащему кустику. Уж за ним-то крокодил не спрячется, не сможет. Чай, не шакал какой-нибудь или прочая мелочь. Наруто не заметил, как за ним проследили охранники. Не сдвинулись с места. Оно и к лучшему – внимание посторонних сейчас абсолютно лишнее. Тут бы со своими эмоциями совладать поскорее да успокоиться, выкинуть изменческие мысли из головы. Надо думать о Шисуи. Как классно они время проводили. Как они попрощались… не попрощались в последний раз. Но Шисуи всё равно приехал в аэропорт. Наруто не за что на него обижаться. А уж изменять – тем более. Грустно, конечно, что так и не сорвал прощальный поцелуй, пусть бы даже на глазах у всей группы, но это не трагедия века.

И кто сказал, что руки Шисуи не такие же умелые, как у Орочимару. А может, Наруто вовсе ошибался – и у Орочимару грабли, которыми только землю грубую рыхлить. Так расцарапает всю спину партнёру, что…

Наруто схватился за голову одной рукой, другой дважды стукнул по ней сжатым кулаком. Легонько, ибо не считал себя мазохистом.

Это просто Наруто истосковался по любви Шисуи, вот его подсознание и пользуется более доступными средствами. Шисуи умеет быть разным: грубым и нежным. Таким, каким он был нужен. Иногда его любовь напрочь выветривала мрачные думы Наруто своей жестокостью. Иногда расслабляла своим бережным касанием. Шисуи никогда не ошибался и каждый раз давал Наруто то, что требовала его душенька. Шисуи – вот лучшее, что есть в его жизни. Учиха проклятый, захвативший Наруто в плен всего целиком.

Разрядка последовала внезапно. Наруто даже охнул. Опустился на корточки за кустом, закрыл глаза и словно бы обессилел. И всё же испытал неземное облегчение от того, что думал о Шисуи, а не о другом типе, осквернившем Наруто своим хищным взглядом. И своим явлением в сновидении.

Спать он не мог. Боялся повторения кошмара. Иначе чем кошмаром и не назвать. Тут много нюансов. Лично Наруто не захотел бы замутить с Орочимару и в мирное время, не то что в сомнительных условиях с дышащими в спину львами. Орочимару отталкивал одной своей манерой поведения. Вроде бы общительный, вежливый, не истеричный, не злопамятный. Слишком уж чужой. Его нельзя рассмотреть. А неизведанные территории всегда самые опасные. С другой стороны, опасность щекочет нервы. Возможно, поэтому Наруто и думал весь прошедший день о сдвинутом учёном. Да и Киба подметил, что не без основания.

Фургон не запирался на ночь. Красть некому, да и нечего. Деньги только на карточках, а карточки закодированы. Материал – бесполезная трата времени. Вора живо отследят, если он только рыпнется вместо профессиональной группы выложить заснятое в сети. Тут разговор короткий. Законы ужесточились уже давно. Наверно, никто уже не помнил, когда сам факт внесли в учебники истории. Были возмущённые, конечно, с лозунгами. Те, которые были как раз склонны законы нарушать. Но их жизни обычно не представляли для государства особой ценности. Их раз предупредили, второй, а потом… просто забыли. Ни в новостях, ни полиции – вообще ничего. А кому понравится мокнуть под дождём, мёрзнуть под снегопадом или жариться под солнцем? Незамеченные, униженные, они разошлись и растворились в суетной жизни городов.

Наруто влез в фургон и настроил камеру, перепроверил уровень зарядки аккумулятора. Сейчас они редко бывают причиной сбоев. Ещё лет пятьдесят назад, говорят, их проверка и своевременная замена являлись обязательными процедурами перед рейдами. Камера работала безупречно. Наруто и сам прекрасно знал, в каком она состоянии, даже объективы вычищены. Ну хоть бы какой случайный дефект, чтоб повозиться до рассвета, а не сидеть скучать. Увы, никаких нарушений. Ни одного.

Тогда Наруто взялся за просмотр данных. Кое-что можно и в архивы скинуть на всякий случай, самые ценные эпизоды. Лишнее, конечно, но устав, вроде как, предусматривает, если командировка проходит в опасном месте. Места съёмок группы Наруто всегда таковыми являлись.

Ничего необычного. Туша антилопы, распинания учёных на ней. Больше всего Кабуто с его идеями-фикс. Можно подумать, один он тут этмантиза изучает. Наруто всмотрелся внимательнее. Отчасти отдохнувший во сне мозг, и уже отошедший от кошмара, позволил воспринять записанное под свежим углом. Кабуто оказался не таким и занудой. Да, умник большой. Но он не выпячивает грудь колесом и не старается задавить кучей научной истории. Он просто высказывает свою точку зрения, доказывая сопутствующими фактами. Настоящими фактами, а не выкопанными из многолетней истории. Антилопа, как оказалось, была настоящей находкой. Призом в конце экспедиции по поиску сокровищ. Наруто внимательно следил и за своей работой. Он вовремя надвигал камеру на определённые части истерзанного тела. Многое придётся вырезать. Слишком уж неаппетитная картинка. Но доказательства отсутствия отравления по-любому оставят, если вообще включат в фильм. И всё же ни один кадр не пропадёт зазря. Помимо того, что все они будут храниться в бездонных архивах компании, Орочимару изъявил желание заполучить собственную копию. И не смонтированного в итоге полноценного фильма, а именно этих обрывков, порой бессмысленных.

И уже не казался Орочимару каким-то особенным. И злодеем не выглядел. Обычный учёный, только шевелюру отрастил абсолютно не учёную. Не выглядел столь же солидно, как большинство его коллег. Тут даже Кабуто мог поспорить за более подходящую внешность.

Потом съёмка перенеслась в поздний вечер, когда ещё не темно, но уже не видно дальше сотни шагов. Сумерки – переходное время, когда засыпают дневные хищники и просыпаются ночные. Тут бы уместно было вставить кадры потягивающихся львов, зашевелившихся леопардов или вытаскивающих голову из-под крыла сов. Этого в архивах навалом. Надо будет подать идейку монтажистам.

Сумерки сгущались – даже на отснятом материале это было заметно. Потом короткий разговор с Кибой. Наруто снова пришлось несладко, ибо услышал повторение вечерней беседы о подставах да о влечениях Орочимару. Это надо стереть. Всё равно никого не интересует болтовня внутри группы. И уж ни в репортаж, ни, тем более, в фильм она не попадёт. Рисковать репутацией Наруто не собирался. Только хотел вернуться к нужному времени и нажать на удаление, как в кадре, сопровождаемый тем же разговором, возник инородный предмет. Пока камера опускалась, он двигался. Медленно, как крадущаяся лисица. Не лев. Точно не гиена. И не леопард. Эти вообще, наверно, на людей не нападают. Хотя кто их знает. Может, сожрали парочку местных, которые предпочли городам дебри материка. Никто ничего не знает.