Серебряное солнце (СИ)

— Это вообще-то пыточно-допросное гендзюцу, — пожал плечами Итачи. — До тебя мне не приходило в голову, что его можно использовать и для обратных целей. Тсукуёми!

Крутанувшийся узор Мангекью мгновенно утянул в мир алой луны.

— А ещё здесь я могу управлять временем. Трое суток на одну секунду в реальности.

— Ы, — Кабуто огляделся. — Пыточная техника, говоришь? Трое суток за одну секунду? Гендзюцу? Мать твою, Учиха, ты хоть понимаешь, что это идеальная обучающая техника?!!

Якуши аж подпрыгнул от возмущения. Да, он не только организацией обедов занимался, но иногда и с тренировками помогал, поэтому прекрасно знал, что чтобы втемяшить что-то в головы юным энтузиастам и половины вечности не хватит.

— Мой Мангекю — всего второй после Мадары, — вздохнул Итачи. — Но и этого достаточно, чтобы подтвердить. От слишком частого использования Мангекю слепнут.

— Ага, — скептично согласился Кабуто. — Жрать просто больше надо. У тебя знаешь какие, даже в фоновом режиме, потери чакры и питательных веществ? А что на каждый уловленный фотон разрушается один рецептор, который, на минуточку, просто так не восстановишь, для этого нужны незаменимые витамины?

— Я сейчас половины не понял, — доброжелательно сообщил Итачи, обходя вокруг Кабуто. — Кроме того, что теперь мне будет доставаться в два раза больше твоих микстур.

В целом, теперь внутренний Кабуто не слишком отличался от себя-внешнего. Возраст сравнялся, трещин личности и колышков закладок больше не было. Зато кое-где отблескивали цветным интегрированные осколки прежней «оболочки».

— А где твой волк?

— М? А!

Кабуто сложил печать, которая обычно используется для теневого клонирования — пальцы крестиком, деление на равные части.

Шишибей появился рядом, большущий и красивущий. Ростом больше самого Кабуто и с горделиво поднятой головой, дымный волк был прекрасен. Итачи не сдержал восхищенного вздоха, протянул руку:

— Можно?

Волк милостиво наклонил голову, подставляясь.

— Эм… Насколько я помню процесс, теперь нам надо познакомиться, притереться друг к другу и научиться работать вместе, — озадаченно проговорил Кабуто. — Но… Эм. Ты говорить-то умеешь?

Волк насмешливо на него посмотрел и продолжил млеть под руками Учихи.

— Он прекрасен, — Итачи с удовольствием погрузил пальцы в дымные завитки. Шишибей не был материален в полной мере, но некоторой плотностью всё же обладал. Во всяком случае, был заметно плотнее дыма. — Работать вместе вы умеете, это инстинкт. Наследие крови, если хочешь. Нужно лишь научиться обращаться к нему сознательно. Если хочешь, я помогу — всё-таки схожий опыт у меня есть.

— М-м-м… Помоги, — согласился Кабуто, так как вообще не знал, что делать. Наруто со своей силой просто поговорил и побежал народ пугать, а тут волк на контакт идти не хочет. И вообще наглеет. Хотелось отпихнуть его, и самому подставить голову. Или не голову.

Итачи улыбнулся, продолжая наглаживать волка:

— Прежде всего не разграничивай его и себя. Так же, как шаринганы — часть меня, Шишибей — часть тебя. Ты и сам это понял, раз использовал печать клонирования. Касаться его всё равно, что трогать ощущения сенсора. И самое главное — никогда не устраивай бой со своей силой. Даже если ты победишь, ты просто утратишь её. Но обычно это поединок равных… И если его затянуть, сила разрывает изнутри.

Итачи немного помолчал.

— Дотронься до него. Вот так, полной ладонью. Хорошо. Закрой глаза. А теперь опиши свои ощущения.

— Быгыгыгы…

Итачи задумчиво приподнял брови. Такой реакции он определенно не ожидал.

— А если немного конкретнее?

— Быгыгыгы… Весёлый азарт. Радость. Жажда битвы. Хочется нестись куда-нибудь и кого-нибудь покусать. Неважно кого. Просто бежать. И биться.

— Боевое безумие? — предположил Итачи. — Нет, пожалуй, не совсем. И желание бежать… Точно. Помнишь, когда Шишибей меня покусал? Его зубы не причинили вреда, но мне захотелось устроить догонялки. Захлестнуло азартом. А когти… — Итачи присел, разглядывая лапы, — когти, похоже, воздействуют на другом уровне.

Волк приподнял лапу и с интересом уставился на неё.

— А когтями досталось Дейдаре, — вспомнил Кабуто. — И он сразу стал спокойным и милым мальчиком.

— Я думаю, обещание пирога повлияло не меньше, — что показательно, оспаривать улучшившийся характер подрывника Учиха не стал. — Итак, минимум два направления воздействия. Думаю, их будет больше, просто откроются по мере освоения и правильных тренировок. Скорее всего, твой кеккей генкай эмпатическо-ментальной направленности. Как способности Санби вызывать гендзюцу одним своим присутствием. Кстати, какой части тебя хочется кусаться?

— В смысле, какой? — не понял Кабуто. — У меня-то ртов на руках нет. Хотя, стоп. Шишибею или мне хочется кусаться? Но ты же говорил не разделять?

— Кусаться можно от злости. Или игриво. Или оставляя метку, — пояснил Итачи. — Как именно хочется тебе? Как ученику Орочимару или же как… Призрачному волку?

— А-а-а… Ну, типа «Что застыли, пошли бегать!» Не игриво, но побуждающе. Цапнуть изо всех сил, чтобы вызвать реакцию.

— Кусай? — Итачи просто протянул ладонь.

— Хм. Меня учили, что непроверенные эксперименты нельзя ставить сразу на ценных образцах, — засомневался Кабуто.

— Практический опыт показывает, что вреда мне это не причинит. К тому же мы внутри Тсукуёми. Здесь пробовать нечто подобное безопасней, потому что… — пространство вокруг поплыло и сменило декорации.

Вместо черно-алого пространства возник холм, лес и даже запах цветущих трав. Правда, луна так и осталась алой с отражающимися на ней тенями томоэ и продолжала подсвечивать все красноватым светом.

— Так даже более жутко, — заметил Кабуто. — Ну ладно…

Он сосредоточился, зарылся пальцами в шерсть волка. Воплощённая жажда движения, сминающая всё на своём пути — вот чем был этот призрачный волк. Не жажда крови, не жажда убийства, а именно движение. Безумный круговорот движения и перемен.

Это было… Странно, чуждо. Кабуто привык считать себя достаточно уравновешенной личностью, ну, во всяком случае, не бешеным псом, которому под хвост перца сыпанули. Однако в том-то и проблема деформации силы… Если бы его воспитание делало его хотя бы похожим на то, кем он является… Не было бы стольких проблем.

Кабуто развеял клона, переместился вперёд и укусил. Итачи ахнул, запрокидывая голову — если в прошлый раз он укуса фактически не почувствовал, лишь позже словив эффект, то сейчас его словно прошибло болезненно приятным разрядом. Бег, движение, активность… Это тоже может быть мучительно для того, кто привык вымерять каждое движение. Когда после травмы только начинаешь тренировки, отвыкшее от них тело скрипит и жалуется — но одновременно и сладко постанывает, вспоминая былую силу. Итачи сейчас переполняло этим ощущением, жаждой нагрузок, стремлением двигаться. Хотелось дернуть Кабуто за руку и рвануть с холма в лес, бежать, почти не чувствуя под собой ног — а то и вовсе лететь, каждым взмахом упруго отталкивая себя от воздуха. Это ведь Тсукуёми, здесь все возможно.

Итачи обхватил запястье Кабуто пальцами и дернул парня на себя, впиваясь в губы бешеным поцелуем.

Тот вжался, отвечая не менее бешено и жадно, притягивая к себе обеими руками. Одежда стала жутко мешать и полетела в траву. Кабуто с каким-то восхищённым ужасом на краю сознания следил, как его самого накрывает волной желания. Хотел движения? Оно может быть и таким.

Итачи с трудом оторвался от губ, только для того, чтобы перейти на шею. Кабуто ахнул, рыкнул и принялся яростно сдирать этот дурацкий плащ, который, конечно, прекрасно скрывал фигуру и движения… И который, сцуко, скрывал фигуру и движения!

А Итачи… Полыхал. Если до этого его можно было сравнить с медленно тлеющим торфяником — опасно, долго, не знаешь, куда ногу поставить, но открытого пламени и нет — душит дымом, — то теперь Учиха полыхал адским пламенем. Жарко, больно, безумно опасно… И завораживающе. Увидеть на этом лице не застывшую фарфоровую маску, не тусклые, словно припорошенные пеплом глаза… Как бы ни растили Учиху, его тоже переломили против характера. Или он переломил себя сам…