Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Джеймс в руках Кима вытянулся струной и замер. Его глаза бешено сверкали, нижняя губа была закушена до крови. «Дорвался!» — с подступающим восторгом подумал Ким и медленно опустил на себя Джеймса, пропуская руки ему под колени, разводя их. Он чувствовал на животе жар и твёрдость его раскрасневшегося члена.

— Ты понимаешь? Ты здесь? — спросил он. — Джей Эс, я хочу, чтобы ты понимал.

Палец Кима дотронулся до мягкой ямки между ягодиц Джеймса. Того как током ударило, он приподнялся на руках, вжался бёдрами в Кима и прогнулся до хруста. Его ягодицы зажались, не выпуская. Ну и не впуская, конечно. На вопросы он отвечать или не мог, или не хотел. Но по его глазам Ким понял, что сейчас можно что угодно и как угодно. Только сам он хотел... нежно, чтобы как песню спеть одну на двоих, с сильным текстом, с негромкой, но пробирающей насквозь мелодией, а не жарить, скача до потолка, соло на Линде, срывая себе барабанные перепонки и нервы.

— Куда мы гоним? А? — Он погладил Джея по спине, тот тихонько заскулил. Киму даже стало не очень комфортно: его мальчик сейчас и правда был словно под кайфом, превратился в глину, в мягкую послушную массу, предназначенную для одного — секса. Из него как будто вытекла душа и спряталась где-то в тёмном уголке комнаты, может, вон за той тумбочкой. «Ебать резиновых пустышек я и в подростковый период не любил», — поморщился Ким.

— Джей Эс, — переместил он ладони к голове Джея и зарылся пальцами в его густых волосах, — как ты хочешь? — И принялся почти невесомыми поцелуями осыпать ему плечо. «Я буду много тебя целовать, у меня на это впереди — вечность, несчётное число поцелуев. Каждое местечко твоего тела изучу губами»... А Джея колотило, его дрожь передавалась Киму и подгоняла оргазм. Мартинсен понимал, что надо сбавить обороты, успокоить партнёра — иначе выдаст ему по полной. — Скажи, что мне делать? Как?

— Ближе, быстрее, сильнее. Хочу сойти с ума. Уже схожу. Ким, сделай как тогда в Калифорнии, а потом повторить. И ещё. Сдохну же. Давай, дай мне то, что я хочу! Дай!

«Э, его сейчас не переключить, — подумал Ким, впрочем, без особого сожаления, просто констатируя факт. — Да и я не железный».

— Как в Калифорнии? — Поднял он Джея под мышки. — Будет тебе, солдатик, то, что ты хочешь! — И собрался было опрокинуть его, подмять под себя, разложить и войти пожёстче, однако... Однако. «Однако!» — потом Гуль частенько произносил это мысленно, вспоминая этот первый раз в доме Поттеров...

Однако Джеймс не дал себя сдвинуть с места, упёрся, подтянулся выше, мазанул губами по лбу Кима, обернулся; в его глазах было написано нечто такое, от чего тот сказал вслух: «Нет, дурень, не смей!», но сделать ничего не успел: его просто парализовало ожидание чего-то дико приятного. А Джеймс коротко хохотнул, как приговорённый смертник, решившийся на добровольный уход из жизни, сплюнул себе на руку, влажно ожёг ладонью у себя за спиной пульсирующую головку стоящего колом члена Кима (у того от одного этого незатейливого движения и ощущения вязкой влаги нехилые такие мотыли закопошились где-то под желудком... Блядь, как же круто!..); кажется, и себя между ягодиц смазал так же, и, как-то деловито пристроившись бёдрами, резко насадился на член. Замер на полувздохе, с широко распахнутыми глазами, по инерции опускаясь ниже...

Только через пару мгновений совершенно ошарашенный Ким, инстинктивно ещё и подавшийся бёдрами кверху, в Джеймса, догадался поддержать его на руках, приподнять, фиксируя на уровне, который обеспечивал бы принимающему стимуляцию простаты и, соответственно, смягчал боль. На лице Джеймса дрожала слабая улыбка, его ресницы на сомкнутых веках тоже дрожали, на лбу дрожала влажная тёмная прядка... Когда с неё скатилась капля пота и побежала по скуле, скользнула Джейми на шею, на грудь и скрылась в тонких складочках кожи на животе — сразу после этого раздался такой глубокий и тягучий стон, что Ким тут же сообразил: его солдатик поймал оргазм. Он увидел, что член у того совсем расслабился, от эрекции не осталось и следа, разве что слегка вздыбившиеся волоски на лобке показывали, что желание не покинуло Джеймса совсем, а лишь откатилось, как пушка после отложенного выстрела. Ким смог поддать в него не больше десятка раз. И Джей Эс, похоже, считал каждый, даривший его телу ещё большую дрожь наслаждения. Выходить Ким и не думал, и не мог — сперма брызнула неожиданно, потому что мысленно он уже давно и много раз кончил. Наяву это вышло мощно и вызвало короткую, но такую сильную судорогу, что Ким вместе с Джеем, пытающимся скакать на его бёдрах, согнулся пополам и с рыком свалился набок.

Джеймс некоторое время не выпускал его, сжался что было сил и продолжал сам подмахивать на уже опадающем члене. Конечно, ему было мало.

Спермы оказалось очень много, всё вокруг было скользким, Ким решил, что не будет останавливаться. Заметив по немного «протрезвевшему» взгляду, что, удовлетворив первый, самый острый сексуальный голод, Джеймс слегка опамятовал, затих, он повторил попытку поговорить и позволить тому рулить.

Мартинсену именно сейчас, как никогда, стало отчётливо понятно и очевидно, что они с Джеем вместе, без вариантов, но он сам всё ещё чувствовал в себе некое упругое сопротивление и видел, что Джей Эс тоже выставляет подсознательные барьеры. Странное дело: всё решили, звёзды сошлись, нити судеб связались крепким узлом, магия одобрила, родичи не против, да к тому всё и идёт, вернее, уже пришло, что порознь они просто никак, измотаются и сдохнут от сердечной боли, а всё равно что-то внутри держит обоих в каких-то непонятных рамках, не разрешает жить так, как хочется, цепляется за некий крючок, не впускает и не выпускает ничего извне, даже если это — твоя вторая половинка и рождена на свет для того, чтобы заполнить твои пустоты, закрыть твои раны, сделать тебя целым, полным, настоящим... Чёртово воспитание, общественные традиции или естественная для биологического организма функция самозащиты, предохранительный клапан одиночества... Да, Джеймс труднее выходит из этого состояния закрытости, будто высовывает к Киму руки через толстую решётку в окне, а открыть её совсем и перепрыгнуть через подоконник боится или просто не умеет... Гуль решил не торопить события: «Пусть мой Джей Эс медленно сам оттаивает», но и не пускать на самотёк: «Если ему, несмотря на бесспорное желание, так сложно прийти ко мне, то почему бы мне не отправиться к нему? А что, мы люди не гордые, ждать, протирая булками бархат трона, когда к нам притаранят любовь и доверие, не будем. Если пока не получается полноценно быть вместе (ничего особенного, бывает, не сразу Карфаген строился), то почему бы мне не побыть с ним?»...

— Ты как? — Ким взял свою футболку и принялся вытирать Джеймса, себя; вспомнил, что он теперь маг, на память (слышал изредка от Бюлова и Ульмера) сотворил Очищающее заклинание — вышло не идеально, но стало гораздо комфортнее. — Джей, ну мы точно пара, — зачем-то сказал Ким (будто поставил точку, самую последнюю, чтобы больше никогда не возвращаться к этому абзацу) и подтянул того ближе. Погладил по спине, следуя кончиками пальцев по линиям выпирающих рёбер, прижался губами к уху, слизнул солёную каплю... Слеза? Да он еще плачет? Наверное, в полуобмороке?.. Не слышит?

Ким тихо, почти про себя, начал говорить. Сумбурно, с размеренным рокотом в голосе. Про то, что чувствует, про то, как относится к Джеймсу, про то, на что готов для него, для них обоих; про то, что в жизни считает важным, а на что не стоит заморачиваться; про то, что много пил, а зря, и часто топил свою больную башку в дури — слава богу, сумел вылезти из этой помойной ямы; про то, как ценит друзей и не может дышать без музыки; про то, чем пахнет кожа Джей Эса и волосы, на что похожи его глаза, как бывшего сквиба и почти вампира Зоргэна штырит от джеймсова голоса, как медленно застывает кровь в жилах, когда его нет рядом; про то, что плакат с двери нужно снять — негоже парню, состоящему в браке, любоваться на полуголых спортсменов; про то, что дом у Поттеров чёткий, настоящее семейное логово, и домовик нескучный, и собака такая охранная...