Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Да, он действительно был готов, и организм Кима Мартинсена, и его хозяин: к сексуальным подвигам, да и вообще к любым. Потому что это клёво, когда рядом есть тот, для кого хочется жить.

«Надо же, раньше я так бился за свободу, бесило, когда указывали, что делать, вот именно так положено и никак иначе. Шаг в сторону — и ты отступник, нарушитель традиций, ай-ай-ай, позор, не достоин почестей и наград. А кем положено? Фигли вам! Почему я должен жить так, как хочется тем же родителям, а тем более давно истлевшим в гробах пращурам? Или там, не знаю, начальникам, президентам, которым на меня, Кима Мартинсена, вообще-то по пизде. Поэтому и сбежал из дома, поэтому и искал свободу там, где её и в помине нет — в наркоте. Да, собственно, и не искал ничего, это так, пустые слова. Страшно было одному, кто-то пригрел, дал косячок по «доброте душевной» — покатилось... Ладно, а вот выходит, что появляется рядом кто-то, с кем никакая свобода не нужна? Моя свобода теперь — думать о нём каждый день, каждый час, пить его губы, греть его своим телом, кайфовать от его улыбки. Пиздец, что выходит?! Если бы я не ушёл из дома и не оказался в наших «Крыльях», то и Джея никогда бы не встретил?! Ни-ког-да?! Так и прожил бы жизнь торчком, думал бы, что свободен, а на самом деле... Ого...» Мысль о таком невероятном, почти невозможном счастье, свалившемся на него, придавила Гуля, словно укрыт он был не мягким одеялом, а каменной плитой...

Джеймс закопошился сильнее и повернулся к Киму, сладко потягиваясь с ещё закрытыми глазами, тыкаясь щекой ему в бороду.

— Колю-ю-ючий, — выдал он с такой томной хрипотцой, что у Кима всё забурлило внутри.

— Побриться?

— Ты что? Не смей! — посмотрел на него Джейми. — У тебя же имидж сценический. И... мне нравится у тебя всё. А потом... знаешь, только не ржи... ну... я когда с тобой бородатым целуюсь, то точно знаю, что ты мужчина... — Гуль недоуменно отстранился. — Блин, как бы объяснить? — замялся Джеймс. — Ну, что целуюсь не с девушкой.

— Нифига себе! А для тебя это важно? — Ким чуть отклонился, чтобы взглянуть тому в глаза.

— Да, — совсем тихо и как-то скорбно ответил Джеймс, прикрывая чёрными ресницами темный янтарь своих глаз. Гуль засмотрелся...

«Всё ещё воюет, солдатик, сам с собой. Хреново. Но ничего, главный бой мы с ним, походу, выиграли, а зачистки там всякие и единичные перестрелки — это нормально, всё путём».

— Ну ладно, ничего особенного. Я вообще-то понимаю, о чём ты. Только знаешь, солдатик... Кстати, ничего, если я тебя так буду называть? Ну клёво же? — Джеймс кивнул. — Только знаешь, не заморачивайся ты, кого целуешь, мужика или девку, потому что ты целуешь меня. Только это важно. Послушай, Джей Эс, это скоро у тебя пройдёт, думаю, что уже прошло, вот с полчаса назад, когда ты мне в кулак кончил. Да? — Ким выразительно глянул на Джея, выгнул бровь, снова прижал его покрепче. — Пройдёт и не будет иметь никакого значения. Вообще без разницы, с кем ты спишь, главное, что с любимым, а остальное придумали те, кому всякие там глобальные интересы важнее ценности конкретного живого человека. Так что забудь, что ты гей. Я не про отрицание говорю, ну гей и гей — хоть веником называй или кастрюлей, сечёшь? Ты вот гей, например, брюнет, а он — ражий натурал.

Джей хихикнул, перебив:

— Ражий или рыжий? Что-то акцентик у вас, граф...

— Чего ты врешь? — возмутился лектор-просветитель. — Нету у меня никакого акцента. — И снова гнул своё: — Ладно, пусть рыжий... длинный или пузатый, лысый, очкарик, Альбус у тебя курчавый, а это — эльф или собака, стол, стул, стена, гитара моя — Линда, у всего есть названия, но их дают люди просто для того, чтобы как-то говорить. Эти слова вообще-то ничего не значат. Главное, что ты человек, что ты можешь жить так, как хочешь, что любишь и любим, или именно это и означается словом «гей»?

— Ты такой умный, — с лукавым блеском в глазах сказал Джейми; он явно успокоился, даже что-то дразнящее в голосе появилось. — Да понял я, понял.

«Вот же говнюк, — подумал Гуль без злобы, — ещё и подкалывает. Я ему тут, лёжа голяком в обнимку, лекцию заумную читаю, а он, похоже, и не слишком загоняется, неужто и правда отпустило его? Сам себя построил, уважаю».

— А то! — гордо качнул он головой. — Я вообще жутко талантливый. Со всех сторон. — И пошевелился, то ли укладываясь поудобней, то ли встать решил неожиданно.

Джеймс судорожно всхлипнул и выбрался из постели. Натянул шорты и быстро ушёл.

«Отлить, что ли?» — Проводил его недоуменным взглядом Гуль.

Люпину Джеймс решил просто позвонить: чёрт его знает, где в это время они носятся с отцом. Тот долго не отвечал, и заметно возбуждённый Поттер-средний, уже давно сделавший в санузле все нужные дела и даже приведший себя, скажем так, в полный порядок, в интимном плане тоже, отправил ему смс: «Отец сегодня будет дома? Если да, то во сколько?» Ответ пришёл почти сразу, выходит, Тедди просто не мог разговаривать по маггловскому прибору. «Гарри сегодня не будет в Лондоне. Срочные дела. Что случилось? Он тебе нужен?» — «Нет. Спасибо. У меня всё хорошо. Привет», — набрал Джеймс и рысцой, придерживая на бёдрах узкое полотенце, побежал в спальню. На душе у него было чисто и гладко.

— Всё, — радостно плюхнулся он на постель и сразу зарылся под одеяло, прилипая руками и ногами к тёплому телу Мартинсена. — Отца не будет до завтра, мне на работу тоже только завтра. Сегодня ведь вторник? Точно?

— Понятия не имею, — усмехнулся Ким.

— Будем считать, что вторник, потому что если не вторник — то меня уволят, подведу отца, он прибьёт нас обоих и вообще нам придётся скрываться от всех, скитаться, влачить...

— Что ты несёшь? — Всё шире и шире расплывалась улыбка на губах Кима. Когда Джеймс, целуя витиеватой дорожкой шею и грудь, медленно спустился к его животу и, замерев лишь на миг, продолжил свой лакомый спуск, в паху у Кима наметился подъём — и на влажный шершавый язык Солдатик принял уже почти готовую к подвигам головку его баллистической ракеты.

— Несу тебе кое-что приятное. — Джей очень медленно погрузил член Кима себе в рот, глубоко, до нёба, ещё глубже. Ким почувствовал барьер и его губы на своём лобке — и охнул:

— Ты где так научился?

— Нигде, — ответил Джей, отпуская член изо рта, — захотел — и сделал. Это не трудно... оказывается. Тебе понравилось? — Он вытер губы, сглотнул несколько раз. — Я, знаешь, у нас в подразделении лучше всех нырял, ну, как бы дышишь в обратную сторону. — Смутившись, он стал неприлично милым. «Его смущение — похоже, мой фетиш, — призадумался Ким. — Придётся научиться смущать его почаще, аж заходится всё внутри от такого Солдатика». — Дыхание задерживаешь по методу Уолси... Чепуху плету. — Джейми просто положил голову Мартинсену на живот.

Тот не мог отвечать. Едва сдерживался, чтобы не наброситься на своего JS. Нет, в этот раз всё должно быть иначе, именно нежно, как он и хотел, но сперва не смог устоять. Сейчас, в собственной кровати, под одеялом, в абсолютно комфортной обстановке Джеймс должен чувствовать себя совсем по-другому, и, может быть, он сумеет понять, что сексуальные потребности — это не что-то необычное, а норма для взрослого человека. Сексом нужно именно заниматься — и всё будет путём. Но самому Киму было очень трудно держать себя в узде спокойствия и размеренности, желание не хотелось растягивать, оно требовало, чтобы его накормили быстро и много.

— Ты. Гранатом пахнешь. И. Ещё чем-то, — Киму и правда было нелегко говорить.

— Ага, гель для душа гранатовый, кажется, но там больше ничего на пузырьке не нарисовано, чем ещё? — Джеймс расслабился, но не продолжал, а просто валялся сверху, чуть сдерживая дыхание, в темноте уютного пододеялья, слушал тихие слова Гуля, гладя ладонью его бок.

— Моей любовью.

— Угу. — Джей приподнялся и высунул из-под одеяла голову. — Я понял, что бесполезно выпендриваться. — Вытянул он на свет руку с кольцом. — Брак, всё всерьёз, меня это больше не колышет. Правильно всё, я сам хочу. Только у меня три условия.