Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Он закусил губу, но его снова заставили глотнуть огня. На нём ёрзали, и он чувствовал свой член. Жечь начало ещё и там. А после и везде. Распространяясь, растекаясь лавой, возбуждение вкупе с болью заставило его стонать.

– Впечатлительный малый, – аукалось в голове. – Впечатлительный малый. Впечатлительный…

И снова стало приятно. Лепестки вернулись. Мэтт заорал в голос, но больше не дёргался – дёргались только бёдра. Он кончил и вышел из ума. Он улетел ввысь, в пустоту тьмы, в тьму хаоса.

– Сынок. Сынок, проснись.

Первым, что увидел Мэтт, разлепив глаза, было мамино грустное лицо. Но глаза у Мэрилин были ещё грустнее. Он не любил, когда она так делала.

– Ты же знаешь, что нельзя так пить.

Мэтт сморщился лицом в подушку. Да что она знала о его душевном состоянии.

И всё-таки мама была бы не собой, если бы не поцеловала его в лоб и не погладила ладонью грязные синие волосы.

– Пойду, позову папу. Отдыхай, Мэттью.

Он сделал татуировку. Мэтт ужаснулся. Если родители узнают, ему придётся съехать на Южный Полюс.

Но как хорошо, что папа здесь. Мэтт любил своего отца. Хотел бы он быть таким, как Джордж. Всегда элегантным и вежливым, и таким умным и сдержанным. Он всегда делал так, как было лучше для всех – просто феноменальное умение. Хотя мама часто говорила, что он очень на него похож.

– Пап, – Мэтту было стыдно, когда отец стал над ним в своём классическом пальто.

– Посмотри на мои пальцы, – сказал он, подставив пару к его носу. – Следи.

Мэтт проследил движение пальцев.

– Расплываются?

– Да, – он потёр глаза.

– Закажи очки, – папа сел рядом и положил ледяную руку на его лоб.

Как жаль, что Мэтт не мог взять и всё ему рассказать.

– Закажу. Обязательно.

– Мы поедем, маме нужно в больницу.

– С ней всё будет хорошо?

– Врачи говорят, что да, – папа выглядел спокойным, значит и правда будет.

– Жаль, что я не могу поехать, – Мэтт снова сморщил нос и зажмурился. – И пропустил свои пары.

– Отдыхай, сынок, и береги себя.

Эти слова были его последними, а мама так и не попрощалась, прежде чем уехать. Обиделась на него. Неизвестное количество времени спустя, продолжая обвинять себя во всех грехах и недостойном поведении, Мэтт выдал вздох разочарования, поднимаясь с постели и пошатываясь.

Дико хотелось пить.

На руке что-то болталось, и он, почесав плечо, шарахнулся в сторону – больно. Он глянул на руку и вспомнил всё снова. Точнее, общий курс событий. И ужаснулся ещё раз. Как-то до него не дошёл смысл фразы «сделал татуировку». А после ужаснулся ещё раз, потому что ему не казалось, что он сделал что-то не то. Хотя должно было. Должно было казаться.

Он выпил таблетки, которые ему оставили на столике, умылся хорошенько, и снова лёг в постель. Он чувствовал небывалую слабость и решил больше не пить так много, и никогда не колоться. Ему не нравилось ощущение «не себя». Алкоголь и травка всегда давали развитие разуму, расширяли его, а игла заставила покинуть его. Да и вообще пора было завязывать с этим. Так жалко, что родителям пришлось видеть его вот таким.

Они с самого детства им гордились. Ждали от него лучшего, особенно мама. Всегда причитала, если он вдруг получал не «А», а «В». Мэтту частенько снилось, что он гулял с ней за руку по дороге, рассказывал ей про себя то, чего она не могла знать, и она винила его во всех грехах, а дорога всё не заканчивалась. Мама хотела видеть его с женой и выводком детей. Он каких угодно ожиданий на свою шею мог вынести, но не этих. Он подумал, что, может, когда ему перевалит за тридцать, и он будет всё так же одинок, он расскажет ей всё.

И будет умолять, чтобы она не злилась слишком сильно. Это не он, это природа.

Честно.

И пора было уже прекращать заниматься разбродом. И заказать очки. И избавиться от дурацких синих волос. В школу не пустят, в этом Джейми был, конечно, прав.

Но в следующий раз Мэтт проснулся от резкой трели телефона.

– Мэттью Беллами?

– Да? – он еле продрал голос.

– Мэрилин Беллами и Джордж Беллами – ваши родители?

– Да, да, – Мэтт потёр глаза и проморгался. Что за странный сон.

– Сегодня в двадцать тридцать семь была зарегистрирована аварийная ситуация. Синяя ауди улетела в кювет. Номерной знак WA 70 SPM.

Безэмоциональный голос продолжал свой рассказ, но Мэтт в итоге лишь выдавил:

– Трасса?

– Е-392. Второй километр.

Он не дослушал – трубка осталась висеть с тумбочки на проводе.

Давно ему не было так страшно. Страх цепями сковывал его душу, и вкупе с чувством вины создавал невообразимый ступор. Мама должна была добраться до больницы, всё должно было быть хорошо. Джордж так ему сказал. Его отец всегда был прав.

Мэтт всё никак не мог найти свои штаны.

– Кирк! – заорал он, натолкнувшись на друга в коридоре. – Они попали в аварию! Где мои блядские штаны!

– Я постирал их, что такое?

Мельтеша по комнатам, Мэтт пытался как можно более кратко и доходчиво объяснить суть происходящего. Так отвратно. Если бы он не пил, они бы не поехали так рано утром. Он бы позвонил им и сказал, что у него много пар. Они бы поехали вечером из дома, не заезжая к нему, мама осталась бы в больнице, Джордж остался бы с ней…

– И всё было бы хорошо! Если бы не я… если бы только я… – Мэтт уже не замечал, что говорил всё это вслух.

– Тихо, тихо, – Кирк одной рукой пытался набрать какой-то номер, а другой – обнять и хоть как-то утихомирить сходящего с ума друга.

Мэтт всё больше паниковал и дрожал. Он приказал себе успокоиться и вынул из пачки Кирка сигарету. Ему пришлось бы вести авто, потому что Кирк не умел водить. Ему было лень сдавать на права.

Судорожно покурив, Мэтт вылетел вслед за Кирком к одному из его знакомых-друзей-должников. Неважно. Главное – как можно быстрее выдвинуться. Как можно быстрее.

Следующие полчаса пути научили Мэттью ждать. Он чувствовал себя так, будто леденеет с каждой секундой, превращаясь в статую. Слёзы застыли на его глазах, он укорил себя в слабости.

– Ты потерял мой плеер. И свою любимую кассету, – Кирк пытался его отвлечь, но Мэтт лишь огрызнулся.

– Купишь новый.

– Конечно, ты ведь тратишь все деньги на бухло.

Мэтт скрипнул зубами.

– Заткнись, пока я тебя прошу.

– Ладно, ладно.

Том уставился в окно, но это отрезвило Мэттью. Он сглотнул, завидев огоньки на трассе. Огоньки скорой. И полицейского оцепления.

Он растолкал мужчин в форме, попытавшихся его остановить, но слёзы застыли на его глазах вместе с холодным смогом. Вытащенный, вероятно, из автомобиля, его отец лежал на придорожной насыпи, пока отошедшие на пару шагов медики что-то обсуждали между собой и курили.