Город надежды (СИ)

Чувства двойственные, всё перемешивается и скручивается в один узел – мои и его ощущения. Мы двигаемся так, будто вросли друг в друга.

Костя стонет мне в шею. Я держу его за волосы и стараюсь плотнее прижаться. Схожу с ума, ведь намеренно двигаюсь навстречу безумию. А через пару секунд почти умираю: кончаю ему в кулак, Костя – следом. Снова в меня. Сперма вытекает, даже когда я продолжаю сидеть на члене. Наши тела слиплись нашими жидкостями.

Громко дышу ему в рот, Костя ловит каждый вздох, но не касается моего лица…

========== 19. Новичок ==========

Следующим утром еле поднимаюсь с койки. Как Марк дотащил меня, не помню: Костя вымотал моё тело полностью. Всё болит. Прошлая боль, удары по лицу и даже пробка – ничто по сравнению с тем, как сейчас болят мышцы ног и задница.

Киря принёс из столовой овсяную кашу в тарелке и бутерброд с колбасой. Смотрю на друга с подозрением.

- Колбасу дал Рыжий, - Киря улыбается, а я хмурюсь. Никогда не привыкну к тому, что происходит здесь.

- Не за просто так, наверно, - бурчу себе под нос.

- Просто так, честно. Говорит: «Люблю тебя, держи колбаску!»

Киря произносит это слишком просто, но с такой озорной улыбкой, что я не выдерживаю и начинаю хохотать. Друг подхватывает, а через пару мгновений нас прерывает охранник.

- Чё, мелкие говнюки, пойдёте на новый товар посмотреть?

Мы переглядываемся и сразу выбегаем из камеры.

Привезли новых заключённых. В коридоре на первом этаже уже собралась толпа: все вышли посмотреть на прибывших. Спрашиваю у охранника, который стоит возле нас, где остальные люди.

- Какие остальные? – тупо спрашивает он.

Вместо мозгов у него, очевидно, опилки.

- Ну, нас тут должны быть тысячи, со всей страны же людей собирают.

- Ааа, - тянет он и машет рукой. – В других корпусах. А здесь главный корпус. Места хватит и вам, и новичкам.

Мы с Кирей стоим у перил, смотрим вниз. Прибывшие заключенные появляются в дверях – уже переодетые и босые, как мы. Охрана проталкивает их внутрь коридора. “Коренные” жители расступаются, с интересом разглядывают людей.

Все новенькие – испуганные, грязные. Кое-кто – мокрый с головы до ног. Наверно, встретились с унитазом. В толпе узнаю парня из нашей школы.

- Странно, что его сразу не забрали, - говорю Кире.

- Думаю, родители пытались спрятать.

Киваю. Меня бы мама тоже спрятала, если я бы сразу сказал ей. Но как в свои тринадцать я мог разобраться? Да и в пятнадцать я мало понимал, чего хочу.

Новички продвигаются вглубь коридора: оглядываются на охрану, смотрят на нас с опаской. Их человек тридцать на первый взгляд. Возраста разные, от мальчишек, как мы с другом, до взрослых мужчин. Один из них выглядит, как мой отец, только напуганный до смерти, бледный. На лбу мужчины блестит свежая шишка, а комбинезон на плече разорван. Видимо, он уже понял, что с охраной связываться нельзя. Этот мужик смотрит наверх, пробегает взглядом по толпе и останавливается на мне.

Кирилл берёт меня за руку и с силой сжимает пальцы.

- Блядь, - шепчет он.

- Киря…

- Тём, пошли в камеру, быстро!

Он тянет меня за собой, но я держусь за перила, не отпускаю взгляда отца.

Этого просто не может быть!

***

Через час все сидят по койкам. Я не вижу отца, не знаю, в какой он камере. Не перестаю вглядываться в лицо каждого, кого могу увидеть из своей клетки. Что же делать?

- Киря, это же пиздец, - поворачиваюсь к другу. – Что будет теперь?

- Что будет, - отвечает он. – Твой отец будет время проводить так же, как и мы.

- Не будь таким! Надо придумать что-то!

- Что ты придумаешь?

- Надо достать оружие! – Кирилл только ухмыляется.

- Ты наивный, - он смотрит на меня. – Нож достать реально, но как ты за него заплатишь? Что с тебя попросят за кусок лезвия, ты представляешь?

Нет, не представляю. И представлять не хочу! Но убежать отсюда способ должен быть! Многие сбегают из навороченных тюрем, выбираются на свободу! Значит, и мы сможем. Надо только придумать – как.

В обед идём в столовую вместе. Я уже забыл о боли – она как бледный фон. Главное для меня сейчас – мой отец. Почему он оказался здесь? Специально ли его забрали? И как там мама?

На обед отец не приходит. Вообще нет ни одного новенького. Охранник говорит, что они устали и сидят в своих камерах. Слабо верится, но делать нечего. Начну задавать вопросы, и ничем хорошим это не кончится.

В течение дня пытаюсь найти способ, как слинять из концлагеря, а к вечеру в голову приходит великолепная идея.

- Киря, - шепчу я другу. – Я знаю одно место, там нет решеток и забора. Оттуда можно спокойно выйти, правда, я не знаю, что там с высотой…

- Что за место? – Кирилл смотрит на меня с надеждой. – Говори скорее!

- Балкон у Кости в спальне…

========== 20. Один из вечеров ==========

- То есть, ты хочешь сказать, что мы втроём – ты, я и твой отец – проникнем в комнату к Бесу и дружненько смоемся оттуда через балкон?

Киря странно улыбается, и я вижу, как за прошедшие дни он похудел.

- Конечно, вариант безумный, но единственный! По-другому из лагеря не выбраться.

Я как будто пытаюсь убедить сам себя в этом.

- Ага. Он пригласит нас к себе выпить чаю с пирожными, - продолжает друг. – А потом мы скажем: «Извини, браток, но нам пора отчаливать!» и выйдем через балкон, - Киря уже улыбается во весь рот, а я понимаю, что втроём мы туда действительно не попадём. - Не забывай, что в ту комнату попадают только для траха. А нас троих он одновременно трахать точно не станет.

Логично. Но почему меня так задевают слова друга? Даже не хочу представлять его рядом с Костей. Ни его, ни тем более своего отца. А ведь всё может быть.

Через две с половиной недели состоятся игры, и кто будет участвовать в них, даже Богу не известно.

Кстати, о Боге: посодействовал бы в такой нелегкой ситуации.

***

Пытаюсь думать.

Безусловно, тайком в спальню Кости не попасть. Вариант должен быть. Или нет? Я даже не смогу втереться к нему в доверие – Костю никто никогда не сможет обмануть. Я в этом убеждён.

- Для начала узнай, какая там высота, - говорит Киря. – Мы ведь в горах.

Встаю рядом с другом около двери камеры и смотрю на противоположную сторону. Киря прав. Надо узнать.

Значит, необходимо попасть к Косте. А попасть я могу, пожертвовав еще раз своим задом.

Друг просил рассказать меня, как всё прошло в этот раз. Я не сказал ему ни слова. Отмахнулся только, вроде, что всё, как обычно было – ни горячо, ни холодно. Сам же я о последнем разе старался не думать вообще: только вспоминал, и на меня накатывала дрожь…

***

Сидим в столовой, ужинаем. Разглядываю людей. Это единственное здесь развлечение – смотреть на то, как другие едят, спят, дерутся или трахаются.

Новичков опять нет. Беспокоюсь за отца, куда его дели охранники? Если вдруг он будет участвовать в следующих играх, я не перенесу этого. Стараюсь отогнать от себя подальше эту мысль. Пусть прощание наше с отцом было не особо приятным, всё же – он родной мне человек. Я переживаю за него и люблю его.

И Кирю люблю. Он сидит напротив, лениво жуёт яблоко и иногда поглядывает на меня. И когда смотрит, то улыбается так нежно.

- Эй, красавица! – раздаётся у меня за спиной.

Даже не оборачиваюсь, чтобы не провоцировать человека.

- Пошёл на хуй, мудак! – кричит Киря, резко подскакивая со стула, и показывает мужику фак. – Греби отсюда, пока я тебе ебало не разбил!

- Сейчас я тебе самому разобью!

- Давай, греби! Ты не понял, что тебе сказали? – раздаётся незнакомый голос, и я оборачиваюсь.

Рыжий. Выталкивает из столовой того, кто ответил Кире. Друг садится на место и переводит взгляд на меня. Вздыхает и слегка улыбается. Заступается за меня, пиздец.

- Ну…

Хочется сказать, что Рыжий старше, поэтому и заступается. Но это же не так. Неужто у него действительно к Кире чувства? У меня это вызывает дикий смех.