... не войной...(СИ)

— Круцио, — четко сказал Волдеморт.

Гарри вывернуло наизнанку от боли, он рухнул на тлеющую парту и забился, не в силах вдохнуть.

— Гарри, Гарри! — он слышал женский голос, понимал, что его зовут, и надеялся, что это мама пришла, чтобы забрать его к себе. Кто-то насильно оттянул его веко, и в глаз ударил яркий свет. Затем повеяло терпким запахом нашатыря, и он понял, что не умер. Пошевелил пальцами правой руки, и палочка со стуком покатилась по полу.

— Бедный мальчик, — донесся знакомый вздох, и Гарри рывком сел, открывая глаза.

Мадам Помфри склонилась над ним посреди разгромленного кабинета. На месте стола красовалась гора обугленных досок, усыпанная осколками фарфора, люстра с перебитой железной цепью валялась на полу, и вокруг точно не осталось ни одной целой стеклянной вещи, включая окна. Сама Амбридж выглядела так, словно попала под газонокосилку.

— Ради блага ребенка, уважаемый Фадж, необходимо что-то предпринять, — преувеличенно громко шептала она, прикрывая окровавленным платком щеку. — Видит бог, я забочусь о каждом из наших милых детей.

— Вынужден констатировать, — прозвучал презрительный голос Малфоя, — что наша пресса никогда не ошибается.

— Каюсь, — со вздохом сказала Амбридж, — я не сразу поставила в известность совет попечителей и вас, министр. Надеялась, что помешательство несчастного мальчика временное. Но теперь как главный инспектор Хогвартса я с уверенностью утверждаю, что мистер Поттер представляет опасность для других учеников и должен быть изолирован.

— Естественно, — согласился Фадж. — Поппи, обеспечьте ему должную заботу и уход. Комиссия министерства безотлагательно займется будущим несчастного сироты. Бедный, бедный ребенок, столько потрясений…

— Ты можешь встать? — участливо спросила медсестра.

Как ни странно, Гарри чувствовал себя на редкость хорошо, словно это не он разнес в щепки кабинет.

— Дамблдор знает? — прошептал он.

— Увы, директора нет в школе, — так же тихо ответила мадам Помфри и, придерживая Гарри за плечи, повела из кабинета под сочувственные оханья Амбридж и одобрительное «хм» Малфоя-старшего.

— А профессор МакГонагалл? — заговорил Гарри уже в коридоре.

— Ей я сообщу немедленно, как только уложу тебя в постель и пойму, что тебе ничего не угрожает. Гарри, Гарри, ты кричал такие страшные вещи и… наверное, поранил Амбридж. Я видела, как ты обрушил люстру, разбил окна и поджег стол. Но это было не похоже на стихийный выброс магии. Хвала Мерлину, их за эти годы я наблюдала немало. Ты принимал какие-то зелья? Маггловские лекарства? Часто ученики злоупотребляют ими, чтобы повысить работоспособность или меньше спать.

— Нет, только то, что вы мне давали.

— Хорошо еще, что Амбридж вызвала меня, а не кого-то из Мунго. Все-таки без директора она не имеет права распоряжаться судьбой учеников, иначе ты был бы уже в больнице. Но если мне придется… понимаешь… если меня спросят… я же видела тебя каждый день на этой неделе…

— Я понимаю, мадам Помфри.

Поппи тяжело вздохнула и открыла перед ним дверь больничного крыла.

Медсестра оставила Гарри в покое, убедившись, что он чувствует себя более чем нормально. Она долго водила палочкой, озадаченно задавала вопросы вроде, не тошнит ли его, не кружится ли голова и не клонит ли в сон. Затем еще раз хмыкнула, подоткнула одеяло и, оставив на тумбочке флакон со снотворным, наколдовала у его кровати пару белых раскладных ширм. Предосторожность была лишней — палата и без того пустовала. Гарри рассматривал светло-серые разводы, прикидывая, стоит ли сразу наглотаться зелья и заснуть или попытаться понять, что произошло, когда дверь тихо скрипнула. Он вскочил, жалея, что палочка осталась в кабинете у Амбридж. Если Волдеморт вернулся за ним, то как он сможет сопротивляться? За ширмой послышалось странное пыхтение, потом глубокий вздох, и Гарри мигом успокоился.

— Какая-то она короткая, — проворчал недовольный Рон, — пришлось идти на полусогнутых.

— И узкая, — добавила раскрасневшаяся Гермиона. — Мы помещались под ней втроем, а сейчас этот увалень едва не задушил меня.

Рон сделал вид, что ищет на простыне Гарри какой-то особенный узор.

— Мы были у МакГонагалл с еженедельным отчетом старост, когда к ней влетела Помфри, — сказала Гермиона. — У нее было такое лицо… Мы сразу поняли — с тобой совсем плохо. Что случилось?

Гарри пришлось выложить всё, что он помнил про сегодняшний вечер и предыдущие отработки.

— Почему ты молчал? — Гермиона потянулась, чтобы положить ладонь ему на лоб. — Тебе, должно быть, невыносимо больно. И ты по-прежнему не хочешь сказать об этом Дамблдору?

Гарри отпрянул, и рука подруги застыла в воздухе, так и не коснувшись шрама.

— Что? — Рон, скорее, следил за подрагивающими пальцами Гермионы, чем за реакцией Гарри, но первым успел задать вопрос.

— Он не болит, — глухо сказал Гарри. — Я только что сообразил. Видел Волдеморта, говорил с ним, он напал на меня, а шрам… вообще… совсем… да он каждый день болит сильней, чем сегодня вечером!

— Получается… — Гермиона наморщила лоб.

— Да что тут думать! Получается, Волдеморт ни при чем. Это проделки жабы! — выкрикнул Рон.

Гарри был склонен с ним согласиться, но не успел он открыть рот, вновь послышался скрип двери, и друзья поторопились нырнуть под кровать.

— Не спишь? — послышался тихий голос медсестры.

— Нет, мадам Помфри. И прекрасно себя чувствую. Можно, я вернусь в спальню?

— Послушай, Гарри, завтра здесь появятся медики из Мунго. Но прежде, чем они приступят к освидетельствованию, мы хотим проверить кое-какие свои соображения. Поэтому я вынуждена взять твою кровь для анализа.

— Вы тоже думаете, что у меня были видения? Я не сошел с ума, клянусь…

— Просто протяни руку.

Он повиновался, и Поппи, сохраняя на лице сочувственно-печальное выражение, быстро рассекла ему запястье и нацедила полный флакон темной, почти черной крови.

— Сейчас ты должен уснуть, — сказала Помфри. — Если не сможешь — воспользуйся зельем. Утром поговорим.

Она испарилась так быстро, словно в Хогвартсе была разрешена аппарация.

— Мы тоже пойдем, — сказала Гермиона, выбираясь из-под кровати. Ее волосы были в большем беспорядке, чем обычно, и глаза блестели как-то странно, незнакомо. — Кажется, мадам Помфри тоже что-то заподозрила. Она опытный медик. Иногда практика важнее теории, и поэтому стоит ей доверять.

— Постарайся выспаться, — посоветовал Рон. — Если Анджелина еще в гостиной, я как-нибудь ей объясню…

— Пусть попробует Джинни на место ловца, — сказал Гарри. — Думаю, должно сработать.

Рон только фыркнул, сгреб в охапку Гермиону и накинул на них обоих мантию.

— До завтра! — донеслись из-под нее два голоса.

— Спокойной ночи!

Кто-то тихо вздохнул в ответ. Гарри показалось, что Гермиона. Он завернулся в одеяло, словно в кокон, положил под щеку руки, как самый послушный мальчик на свете, и закрыл глаза. На сегодня с него, пожалуй, хватит.

========== 9. «Сегодня будет ночь откровений» ==========

Запутанные и темные коридоры слизеринских подземелий казались ему уютными и родными. Холодные скользкие камни обжигали голые пятки, но Гарри несся вперед, точно зная, как ему следует поступить. Эта уверенность, что на сей раз все получится, все выйдет именно так, как он планировал, гнала вперед до самого щита у кабинета Снейпа. И правда — несколько взмахов рук, словно он дирижировал невидимым оркестром, и мерцающие узлы заклинаний расплылись, а ледяная глыба, все предыдущие ночи преграждавшая ему путь, рухнула. Гарри вдохнул запах талой воды, весны и нагретого дерева — вместе с ними по венам разлился горячий огонь. Пламя, блуждающее внутри, заставляло сердце биться чаще, отдавалось тянущей болью в паху и дрожью на кончиках пальцев. Ручка двери поддалась без сопротивления.

В кабинете многое изменилось, но он долго не мог понять, что именно стало другим: вроде бы кресло было ниже и шире, со стола исчезли отделанная изумрудами чернильница и фигурки русалок. Книг стало больше или меньше? Он помнил ковер с цветочным узором на полу, а сейчас под босыми ступнями чувствовал лишь холодные камни и почему-то был уверен: за одной из полок — средней, длинной, с именами авторов только на букву К — скрывается бар. Ход в класс зельеварения начинался за фонтаном с тритоном в ванной комнате. Возбуждение, стук крови в ушах и слабость в коленях стали почти невыносимыми, когда он скользнул взглядом по противоположной стене. Личные покои профессора зельеварения отделяла от кабинета дверь из темного дерева; нижняя часть хранила память об одном из дополнительных занятий — тонкий, словно паутинка, восьмиконечный след. Профессор не смог справиться с огненной звездой, когда демонстрировал заклинание. За дверью спал Северус Снейп — это Гарри знал точно.