Просто ещё одна история (СИ)

- Да держи ж ты его, твою мать! - зло шипит на меня Фёдор. Катетер выскальзывает из его пальцев, падает. Макс хрипло кашляет, с трудом восстанавливая дыхание.

- Постой, может я с ним поговорю? - от звука моего голоса Макс вздрагивает и замирает. Я вхожу в поле его зрения. - Привет, ты меня не знаешь, я Матвей, новый санитар.

Говорю быстро, не давая ему возможности нас выдать. Он смотрит недоверчиво, потом обескураженно и закрывает глаза.

- Думаешь, ты сможешь его уговорить? С чего бы это?

- Я - лицо новое, с негативным опытом не ассоциирующееся, - подхожу к Фёдору, говорю тихо. - Это как в фильмах - добрый санитар, злой санитар…

- Ну-ну… - снисходительно пожимает плечами Фёдор.

- Только ты того, выйди пожалуйста, - он фыркает, но выходит. Если у меня получится, то для них это будет значить, что Макс сломался. Стокгольмский синдром, так вроде?

Я становлюсь так, чтобы камера наблюдения снимала только мою спину. Говорю тихо и проникновенно:

- Я не хочу тебе зла. Я здесь, чтобы помочь тебе, Максим. Тебя ведь Максимом зовут, так? Ты хочешь выйти отсюда?

Макс поднимает ресницы, и меня озадачивает искреннее презрение в его глазах:

- Тебя отец прислал? - тихо хрипит он, - Тебе за это платят?

Он что, с ума сошёл от всего пережитого? Наклоняюсь ближе, точно не могу его расслышать:

- Ты о чём? Я не знаю, кто платит, может и твой отец, но мы все хотим тебе добра, - шепчу быстро, еле слышно, - Макс, это же я, Матвей. Я за тобой пришёл, держись, я тебя вытащу… - добавляю громче, - Мы хотим, чтобы ты вышел отсюда живой и здоровый, а для этого нужно нормально питаться. Тебе ведь силы нужны.

Его губы шевелятся, я склоняюсь ниже, еле могу разобрать:

- Ты взял… сам попросил… деньги… я слышал запись… отец…

Чёрт, это максов папаша записал, когда я полмиллиона просил. Но это была ирония, издёвка, - он что, не понимает?

- Я не брал, клянусь, - быстрым шёпотом, - тебя обманули. Я за тобой пришёл. Но в таком состоянии ты не сможешь… подыграй, прошу! - снова говорю нормально: - Давай, парень! Поверь мне, всё будет хорошо.

Ему хочется мне верить, это его единственная надежда. Касаюсь его руки, чуть улыбаюсь:

- И не будем ничего форсировать…

Он всхлипывает, часто моргает. Зелёный лёд постепенно тает.

- Ну, что, будем дружить?

Он кивает. Зову Фёдора, говорю, что всё уладил, спрашиваю, чем можно накормить пациента. Фёдор подозрительно смотрит на Макса:

- Что, сам будешь?

Тот снова кивает, а я интересуюсь, указывая на ремни:

- Можно это ослабить? У него руки и ноги опухли. И на шее воспаление.

- Чёрт, это Егор вчера затянул, - Фёдор кривится, - ослабь, конечно, нам только некроза тканей не хватает.

Он уходит, возвращается с чашкой, в которой всё та же каша.

- У него желудок всё равно пока ничего другого не примет. И попьёт пусть. Смотри, ты отвечаешь.

Фёдор выходит из палаты, и мы остаёмся одни. Пусть камера смотрит на нас стеклянным глазом, пусть стены и решётки, и я ещё не знаю, как нам отсюда выбраться, пусть Макс - лишь бледная тень себя прошлого, но мы вместе, он жив, он мне верит, а дальше я что-то придумаю.

Придумаю, сссука!!!

========== Глава 14. ==========

Я подношу белую пластиковую ложку с комочком безвкусной каши к потрескавшимся губам.

Он с трудом проглатывает, запивая соком из бумажного стакана с трубочкой, который я ему предлагаю после каждой крохотной порции.

Чашка пуста не больше чем на треть, но я вижу, что ещё немного, и Макса просто стошнит. Отставляю эту отвратительную снедь.

- Потом принесу что-то более приемлемое.

Он допивает сок и устало закрывает глаза. Мне хочется сделать для него ещё хоть что-то, хоть какую-то мелочь, но я понимаю, что это будет выглядеть уж слишком подозрительно. Поэтому встаю и направляюсь к двери, прихватив посуду.

- Уходишь? - в его голосе страх одиночества.

Оборачиваюсь у двери, отвечаю настолько дружелюбно, насколько может ответить санитар пациенту, с которым познакомился двадцать минут назад:

- Я ещё зайду… Отдыхай.

Он снова послушно закрывает глаза. Я запираю дверь. Словно руку себе этой дверью отрезаю. Внутри всё протестует, кричит: “Вернись! Ты ему нужен!” Да, нужен. Но сиделкой я побуду потом, когда вытащу нас из этой передряги.

Автоматически выполняя свою незамысловатую работу, прикидываю, как это можно сделать. Выбраться через забор невозможно, там датчики движения по всему периметру. Да и куда Максу сейчас через забор? Через ворота можно только на машине. Вывезти на своей я не смогу, там спрятаться негде, а вот если как-то уговорить Толика… Если бы у него были вечерние выезды. Или рано утром, пока ещё все спят. Посулить ему денег, много, если не хватит своих, обратиться к Вере Владимировне.

Вот, какой-то план уже вырисовывается. Дней за десять Макс наберётся сил, окрепнет. Как бы ещё к нему Егора этого не подпускать? Чувствую, что в их с Фёдором тандеме этот гад главный. Федя не лидер, хотя и очень хочет им быть. На него чуть надавить - и он отойдёт в стороночку. А вот Егор - этот другой, этот хищник. Гиена вонючая. Готовый сожрать любого, кто слабее его. И получить от этого удовольствие.

Ближе к обеду отправляюсь в главный корпус за едой для наших пациентов. Для каждого составлено особое меню, всё расфасовано по термоконтейнерам, чистая посуда и прочие столовые приборы прилагаются. Спрашиваю у повара, нет ли куриного бульона или чего-то в этом духе. Оказывается, есть суп-пюре, горячий и вполне себе вкусный. Думаю, очень даже подойдёт. С твёрдой пищей подождём.

Вернувшись в отделение, сразу направляюсь к Максу. Егора и Миши всё ещё не видно. А хорошее слабительное, должен вам сказать!

В палате ставлю поднос на столик, радуясь тому, что удастся наконец-то нормально накормить моего мальчика. Так, начинаю сюсюкать. Хотя, не могу же я его всё время называть по имени, даже в мыслях. Почему нет? Называл же я своих тёлок девочками. Им это нравилось, мне тоже. Нежно, интимно… Стоп, чё это я так расслабился? А ну давай, соберись!

- Матвей… - тихо зовёт меня Макс. Он смущён, по щекам бегут багровые пятна. - Матвей, мне нужно…

Вот идиот! Оставил его на полдня одного, даже не подумав о таких естественных потребностях.

Быстро расстёгиваю ремни, помогаю подняться, стараясь не обращать внимания на выпирающие кости и испещрённую синяками и ранами спину.

- А можно? Ты уверен? - почему-то спрашивает он, не решаясь встать с кровати.

- Нужно! - я веду его к санитарному блоку в углу палаты, жду у двери. - Если надо - зови.

Через пару минут в помещение врывается разъярённый Фёдор:

- Тебе кто позволил? Кто позволил, я спрашиваю?

- Ты чего орёшь? Что мне кто позволил? - теперь, когда Макс рядом, я чувствую себя намного спокойней и уверенней.

Фёдор остервенело лупит ладонью по пустому матрасу:

- Кто разрешил отвязывать пациента? Кто дал тебе полномочия нарушать лечебный процесс?

- Мать-природа, кто! - пожимаю плечами. - Точнее, её зов. Или нужда.

- Что ты несёшь? - нервничает Фёдор.

- Пациенту понадобилось в туалет. Что тут неясно?

- Идиот! Понадобилось ему! А это для чего? Для чего, я спрашиваю? - он достаёт из тумбочки пустой пластиковый пакет и тонкую трубку.

- А я откуда знаю?

- Это, дорогой мой, катетер и контейнер для сбора мочи. Знаешь, зачем они нужны?

- Догадываюсь, но этому пациенту они ведь без надобности. Он же не лежачий? - на самом деле, я уже понимаю, из-за чего кипишь. И почему Макс переспрашивал, можно ли ему действительно идти в туалет. Ещё одна форма унижения, подавления личности. Фёдор подтверждает мои догадки:

- Три раза в день выводится моча. Три раза. В назначенное время, ни раньше, ни позже. И раз в три дня - клизма. Тебе понятно?

- Понятно. А если очень нужно?

- Пусть терпит! - Фёдор даже краснеет от гнева. - Это специально разработанный метод, многократно опробованный…