Просто ещё одна история (СИ)

- Тут вообще как обстановка - очень напряжённая?

Пётр едва удостаивает меня косого взгляда:

- Что значит “напряжённая”?

- Ну, пациенты не буйствуют? Как их усмиряют, если что?

Старший санитар резко останавливается, смотрит на меня испытующе-пренебрежительно:

- У нас респектабельное заведение, а не муниципальная психушка, и пациенты наши - уважаемые солидные люди, которые обращаются к нам за помощью по собственной воле. Мы не применяем никакого насилия, только вежливость, понимание, готовность удовлетворить все прихоти, а главное - строжайшая конфиденциальность. Наша задача - обеспечивать им всё это, а за их душевным состоянием наблюдают совсем другие люди, опытные профессионалы, чьи распоряжения младший персонал обязан выполнять неукоснительно. И тогда усмирять кого-то нет никакой необходимости. Так что обуздайте свою буйную фантазию, Матвей, и постарайтесь просто предельно чётко делать то, что вам будет поручено.

После этой поучительной тирады Пётр Юрьевич продолжает своё стремительное движение, а я спешу следом, прикидывая, было ли это проявлением его неудовлетворения моей туповатой наглостью, или подобная строгость - просто черта характера старшего санитара? Ладно, дальше буду поосторожней. Похоже, праздную болтовню Пётр не поощряет.

Оставшуюся часть пути молчу. Молчу, когда новоявленный босс показывает мне комнату, в которой мне придётся обитать ближайшие две недели как минимум. Оказывается, младший персонал во время дежурств, которые длятся месяц, не покидает территорию центра, потом три дня выходных, и снова месячное дежурство. Чтобы не раздражать клиентов частой сменой лиц. Видите ли, в привычной обстановке они чувствуют себя комфортней. Ну, это понятно, и мне даже наруку.

Пётр объясняет свод нехитрых правил: терпи, будь вежлив, докладывай начальству, если что-то не так, и безоговорочно выполняй приказы этого самого начальства. Молча киваю или односложно отвечаю, если он что-то спрашивает. Видимо, моя тактика поведения приходиться старшему санитару по душе, потому что скоро в его ледяном тоне начинают проскальзывать вполне дружелюбные нотки. Главное - не переиграть!

- Оставляйте вещи, - Пётр кивает на скромный шкафчик в углу каморки, - получите у сестры-хозяйки рабочую одежду и, для начала, займётесь уборкой помещений, конкретно - санитарных блоков. Задание понятно?

- Да. Разрешите выполнять? - из глубин памяти выплыло армейское прошлое, едва удержался, чтобы не козырнуть. Вот что значит - приобретённые рефлексы. Но Юрьевичу, кажется, понравилось. Взглянул одобрительно, кивнул. Разворачиваюсь, иду в указанном направлении чуть ли не строевым шагом. Хотя бы он не решил, что ёрничаю!

- Инструменты тоже у сестры-хозяйки получишь! - бросает мне в спину Пётр. Ого! На “ты”? Это уже кое-что…

Несколько следующих дней занимаюсь тем, что стараюсь как можно лучше “прийтись ко двору”. С работой справляюсь - там ничего сложного нет, а драить вип-туалеты - это вам не привокзальные сортиры чистить. Принести, унести, проводить на процедуры, убрать мольберты после арт-терапии, подвезти фасованный по ярким мешкам импортный навоз в оранжерею, где пациенты высаживают цветочки в рамках терапии типа трудовой, - в общем, при той зарплате, которую за всё это обещают, работу можно считать действительно не пыльной. Но вечерами, возвращаясь в свою комнатушку, в которой я обитаю с ещё одним санитаром Володей, еле могу дождаться момента, когда смогу лечь в постель и отвернуться к стенке, кусая губы в бессильном отчаянии. За это время мне ничего не удалось узнать ни о Максе, ни даже о секретном - будь оно неладно! - отделении. Напрямую расспрашивать не рискую, а так никто даже словом не обмолвился о каких бы то ни было “особых” услугах центра.

Ночью вижу кошмары. Что-то в духе средневековой инквизиции, только вместо монахов в тёмных рясах - бравый санитар Пётр, не теряя военной выправки, вбивает осиновые колья в распростёртое перед ним тело. Я слышу своё имя, с призывной надеждой прорывающееся сквозь стон, вижу затуманенный ужасом зелёный взгляд. Пытаюсь остановить эту пытку, но кол и тяжёлый, покрытый засохшей кровью молот вдруг оказываются у меня в руках, и я понимаю, что сам приставляю заострённый конец к бледной коже и замахиваюсь, нанося удар. Сон слетает, но в ушах ещё какое-то время стоит полный боли крик. Чувство вины наваливается тяжёлым похмельем, давит, вырываясь свистящим дыханием сквозь стиснутые зубы.

- Где же ты, Макс? - беззвучно шевелю губами, стараясь не терять присутствия духа. Только бы знать, что с ним! Неизвестность действительно убивает.

Испытательный срок подходит к концу, и Волохов приглашает меня в свой кабинет. Юрьевич уже там, на лице такое выражение, словно от его решения зависит судьба государства.

- И как вам новый работник? - интересуется Олег Витальевич, одаривая меня благосклонными взглядами.

- Исполнителен, вежлив, лишних вопросов не задаёт, с работой справляется, - казённо рапортует старший санитар, потом добавляет менее официально, - и с коллективом общий язык нашёл, никто не жалуется.

- Вот и чудненько! - резюмирует Волохов и протягивает мне несколько заполненных убористым текстом листов. Просматриваю. Там, в основном, всё тот же перечень правил, только расписанный очень подробно и с учётом самых различных ситуаций, особо выделен пункт о неразглашении, а в конце - копия приказа о приёме меня на работу. Подписываюсь везде, где нужно. Возможно, теперь мне будут больше доверять, и я смогу узнать хоть какую-то необходимую информацию.

Но дни проходят, а я не продвигаюсь ни на шаг. Завожу дружбу со всеми, кто хоть как-то сможет мне пригодиться. Особое внимание уделяю санитару-водителю Толику, который проникся ко мне искренней симпатией после того, как я пообещал ему отремонтировать списанный карбюратор. Через него поближе знакомлюсь с охранниками, сидящими на пропускном пункте, благо, что перемещение по территории центра для персонала неограниченно. Не знаю, лежит ли путь к сердцу мужчин через желудок - это женщинам виднее, но то, что к душе мужика можно подобраться через его машину - это точно! Пара-тройка советов, консультация на тему присадок к моторному маслу - и ты уже друг, товарищ и брат. И кофейком поделятся, и сигареткой угостят, и про жизнь потолкуют.

Именно от Толика я однажды узнаю о невзрачном сером здании, ютящемся среди хозяйственных построек. Ничего конкретного он не говорит, но пробалтывается, что месяца полтора назад туда доставили какого-то буйного психа.

- Белая горячка, наверное. Представляешь, Федьке так по роже двинул - того сразу на больничный отправили. У нас тут с фингалами нельзя, репутация, то-сё… А говорят - безопасно!

А вот это уже существенно. Отвозя в прачечную бельё, заглядываю к таинственному одноэтажному строению. На окнах - решётки, за которыми виднеются опущенные жалюзи. На входной двери - электронный замок. Похоже, это именно то, что мне нужно. Вот только как туда попасть?

Несколько минут всматриваюсь в зарешеченные окна, словно действительно надеюсь разглядеть в них знакомый силуэт. Нет, только не привлекать внимание. С усилием отворачиваюсь от вожделенных окон, возвращаюсь в главный корпус. Ничего! Я найду способ, обязательно найду.

Господи, да помоги же ты нам!..

========== Глава 12. ==========

По моим наблюдениям, в особое отделение, если серое здание действительно таковым является, доступ имеет весьма ограниченный круг служащих: сам Волохов, пара докторов, одна медсестра, выглядящая скорее как дорогая проститутка, чем как медицинский работник, и несколько санитаров. Иногда я вижу их в столовой для персонала, но на территории центра мы больше нигде не пересекаемся. К тому же, одного из них зовут Фёдор. Это, видимо, тот, которому заехали по роже. Надеюсь, Макс.

Пытаюсь непринуждённо завести знакомство. К обеду Фёдор обычно приходит тогда, когда основная часть питающегося народа, поглотив причитающиеся калории, возвращается к своим обязанностям. Занимает место за отдельным столиком, приткнувшимся под старорежимной пальмой в кадушке.