Просто ещё одна история (СИ)

- Я понимаю, Олег Витальевич, - демонстрирую полную готовность, - и готов принять всю ответственность. Уверен, то, чем вы занимаетесь, делается только во благо.

- Да наш это человек! - прерывает взаимные высокопарные излияния Фёдор. - Я же вам говорил, профессор.

- Прекрати фамильярничать, Фёдор, - с неожиданной суровостью перебивает санитара Волохов, - и не называй меня “профессором”, а то из твоих уст это звучит, как кличка главаря какой-то банды. Понимаете, Матвей, я тут занимаюсь очень, очень важными исследованиями. Если мне удастся подтвердить практически мои предположения, это станет настоящим переворотом в психиатрии, и не только в отечественной. - Глаза доктора загораются фанатичным огнём. Чёрт, он похоже действительно верит в то, чем занимается. Ладно, сейчас главное - чтобы не сорвалось. А Волохов продолжает: - Вам известно что-то об аверсивной терапии? Нет? Ну, это и не важно! Важно то, что мои методы совершенствуют всё то, что было до этого. Раньше эффективность была невелика, возможны были частые рецидивы, но мне удалось, почти удалось добиться гарантированного результата. Ах, если бы побольше материала! Впрочем, - Олег Витальевич откинулся в кресле, расслабляясь, - я снова увлёкся. Простите, просто эта тема для меня слишком животрепещущая, знаете ли. И мне нужны единомышленники, соратники, если хотите. Команда, с помощью которой я смог бы избавить мир от этого проклятия деградирующей цивилизации.

- Простите, доктор, я как-то не совсем понял, - порыв и патетика Волохова меня даже озадачили, - вы какую-то болезнь имеете ввиду?

- О да, друг мой! - глаза заведующего всё ещё горят недобрым блеском. - Именно - болезнь! Потому как что есть грех, как не болезнь души? И имя этой болезни - мужеложство! Что может быть грязней и отвратительней в глазах природы, как не нарушение её фундаментальных законов?

Да он же и вправду фанатик! Мне становится действительно жутко, когда я осознаю, насколько мои кошмарные сны близки к действительности. Этому живого человека на костёр отправить - как два пальца об асфальт. Вот вам и канувшее в Лету средневековье с его мракобесием. И это - учёный, мать его!

Удивляюсь, как при всех раздирающих внутренности эмоциях мне удаётся сохранить вполне спокойную физиономию. Даже весьма заинтересованную. Развожу руками, словно мне совершенно нечего ему возразить:

- Я с вами, Олег Витальевич! Что от меня требуется?

Волохов довольно потирает руки, как купец, спихнувший по хорошей цене лежалый товар.

- Не беспокойтесь, Матвей. Если согласны, то отныне вы поступаете в распоряжение к Фёдору - он у нас следит за порядком в особом отделении. Он же и введёт вас в курс дела. Жить вам придётся в том же отделении, контакты с остальным персоналом должны быть сведены до минимума, отлучки с территории нашего центра - тоже. Всё необходимое вы сможете заказывать курьеру. На ваше имя в одном из банков будет открыт счёт, на который и будет перечисляться ваш гонорар. Со всеми возникающими вопросами обращайтесь к Фёдору. И надеюсь, что вы проявите всё свойственное вам благоразумие. Помните, ценой любого сказанного лишнего слова может стать ваша жизнь. А теперь - ступайте. Даю вам свободный вечер для ознакомления с теорией так сказать. А завтра уже жду чёткого исполнения своих обязанностей.

========== Глава 13. ==========

Комментарий к Глава 13.

Пойду, убьюсь!

Весь вечер Фёдор добросовестно проводит инструктаж, начав сразу после того, как я перенёс в “особое отделение” свои скромные пожитки.

Комнаты для санитаров здесь побольше и покомфортабельней, чем в главном корпусе. Из младшего персонала нас тут четверо, Фёдор селит меня к себе, во втором помещении - Егор и Миша.

Миша невозмутим как удав и, несмотря на молодость - ему лет двадцать пять, не больше - необыкновенно серьёзен. Или туповат просто. Егору - сороковник, он на полторы головы ниже меня, но в глазах у него читается что-то звериное, что заставляет если не побаиваться, то, по крайней мере, опасаться.

Само здание поделено на два крыла. В одном - кабинет Волохова, три палаты и наши комнаты. Во втором - процедурные и ещё одна палата, на дверях которой, в отличие от остальных, тоже установлен электронный замок. Фёдор сразу же вручает мне ключ-карту, подробно объясняет, чем и как мне предстоит заниматься. Ответственности здесь действительно побольше, главное правило - не позволять пациентам пересекаться друг с другом.

- Понимаешь, - говорит он, развалившись на кровати, - наши пациенты не просто вип-персоны, но ещё и проходят тут курс лечения от совершенно специфического расстройства. И никто из них не желает, чтобы даже братья по несчастью знали такие подробности их личной жизни.

- Я думал, что многим сейчас уже плевать на такие особенности, - искренне удивляюсь.

- Не скажи! - Фёдор подкладывает под голову согнутую в локте руку. - Это если ты в шоу бизнесе кормишься, тогда тебе похер. И то не всегда. Допустим, нашёл продюсер какого-нибудь мальчишечку и лепит из него покорителя девичьих сердец. А тут бац! - и мальчишечка оказывается гомиком. И всё, целевая аудитория потеряна. Но это фигня, всегда другого мальчишечку найти можно. А вот если ты политик, депутат? На эту область толерантность у нашего народа ещё не так сильно распространяется, особенно если учесть, что политическую активность у нас в основном пенсионеры проявляют… И потом, не последнюю роль во всей этой катавасии играет человеческий фактор. Представь, если твой бизнес-партнёр - отъявленный гомофоб? Что тут будешь делать?

А Федя не так глуп, как хотелось бы надеяться.

- Значит, у вас тут тоже всё добровольно? А зачем тогда решётки и замки?

- Ну, добровольно, да не все, - Фёдор криво улыбается. - Бывает, что какой-нибудь высокосидящий папаша пожелает избавить своего отпрыска от нехороших наклонностей. Тогда отпрыска приходится запирать и лечить немного другими способами. Витальевич эти случаи очень ценит. Они ему как подарок. Ведь в основе любого лечения прежде всего лежит свободное желание самого пациента. В этих случаях добиться положительного результата довольно легко, а вот если такого желания нет, тогда приходиться повозиться. Это чаще с молокососами случается, зрелые люди такие вопросы сами для себя решить могут. Вот профессор наш и ищет безотказный способ такое желание пациенту привить. А для этого, по его глубокому убеждению, нужно произвести в личности кардинальные изменения. Сначала разрушить до основания, а потом на этом месте из полученных материалов вылепить что-то совершенно новое. И вложить в него правильные желания и позывы. Короче, так как-то.

Я понимаю, что доктор Волохов своей команде конкретно мозги промыл. Разрушил, так сказать, хотя сомневаюсь, что было особо что разрушать, а потом вложил свои собственные позывы.

- Слушай, а почему ты его профессором называешь? Ему ведь, кажется, не нравится?

- А вот потому и называю, - ухмыляется Федя.

Значит, не всё спокойно в Датском королевстве… Это радует.

- Выходит, в той дальней палате тоже сейчас кто-то имеется, - сердце ухает в ожидании ответа. Кажется, что ещё немного - и Фёдор услышит его удары. Но он продолжает с прежней ленцой.

- А как же! Парень, правда, уже взрослый достаточно, упёртый. Мальчишки шестнадцати-семнадцатилетние быстро ломаются, а этот считай два месяца нам кровь портит, - он по инерции поглаживает челюсть с левой стороны. Наверное, именно туда его Макс и приложил.

- Хлопотно? - говорю сочувственно, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не двинуть этого борова по тому же месту. Как руку другу пожать.

- Да приходиться постараться.

Он произносит это безразлично, но я замечаю, как в его глазёнках зажигаются похотливые огоньки. Похоже, ему такие расклады очень даже нравятся. Чтобы не сорваться, начинаю распихивать свои вещи по полкам. Исследователи, блядь! Свора извращенцев.

- А как с остальными? - спрашиваю, чтобы мой интерес к запертой палате не был столь очевидным.