Я, мой фамильяр и жизнь в Нью-Йорке (СИ)

— Бросил землю ради того, чтобы отдохнуть?

— Да, — он кивнул.

— Ну ты сукин сын. Эверетт из-за тебя убивается, страдает, а ты…

— Сильно страдает? — мужчина нахмурился.

— Он места себе не находит. Голодает, мучается и следит за твоим храмом. Ему больно.

— Это хорошо, — брюнет слегка улыбнулся, — Если ему больно. Значит ему не все равно. Но я все равно не вернусь.

— Ну ты ушлепок.

— Какие речи для древней барышни. Не стыдно?

— Пошел ты знаешь куда?

— Очевидно, что в райские кущи? — мужчина снова усмехнулся.

— Нет, нахер.

— Ну… для кого-то это райские кущи.

— Ублюдок, — Романофф зарычала, скаля зубы, — Ты просто ублюдок.

— Что Эверетт рассказал тебе? — он подпер рукой висок, продолжая ехать вперед.

— Ничего.

— Ага, — маг приподнял брови, неотрывно смотря на дорогу, — Однако я ублюдок, да?

— Ты должен вернуться в НьюЙорк, сесть в свой храм, взять око и принять свои обязательства, как и прежде. Усек?

— С чего бы? Потому что этого хочешь ты и Щ.И.Т.?

— Этого хочет Эверетт.

— Он и так очень губу раскатал, хочу тебе сказать. Я сам решу, когда мне возвращаться, знаешь ли.

— Ты. Должен. Вернуться, — отчеканила фамильяр.

— Почему? — он повернул голову, наблюдая за ее лицом. Она что-то скрывала.

— Должен, и все, — девушка фыркнула, — Это твоя прямая обязанность, мир защищать.

— Темнишь ты, Наташа, темнишь.

— Я тебе сказала все, что ты обязан знать… в данный момент.

— Интересно, — он склонил голову вбок, — Однако я все же не дурак, и не поведусь на это. Не поведусь я и на «Россу больно, а ну вернись назад и пожалей его». Эверетту 243 года, он мальчик большой, знаешь ли. Справится.

— Я бы не сказала, Стрэндж, я бы не сказала, — девушка потупилась, — Он никогда не показывает, что ему плохо, но я всегда знаю это. Я знаю все тайны Эверетта. Все до единой.

— Правда? — брюнет нервно облизнул губы, — Прям-таки все?

— Мы с ним лучшие друзья, и конечно я знаю о нем все.

— Тогда расскажи.

— Если я расскажу, ты вернешься?

— Нет, — мужчина мотнул головой, — Однако, возможно, рассказанное тобой смягчит мое сердце.

— Что произошло, Стивен? Почему ты сбежал?

— Странно, — он усмехнулся, — Мне казалось это я должен задавать тебе вопросы. Разве не так эта игра устроена?

— Пока я не узнаю из-за чего ты уехал, я ничего тебе не расскажу, — Романофф злорадно оскалилась.

Стивен недовольно поджал губы, терзаемый любопытством. Тайны Росса. Тайны Росса. Это уже само по себе звучало так пленительно, что он сжал руль до боли. Тайны Росса…

— Бля, хорошо, — рыкнул Стрэндж, больше не в силах сдерживаться, — Однако учти, я рассчитываю на твою честность, поняла?

— Сначала убеди меня.

— Еще и убеди ее и расскажи! Ты мелкая зараза, сейчас выкину на обочине.

— Не выкинешь, — она ласково подмигнула, — Ты на самом деле до одури нежный и ласковый человек, иначе ты не смог бы терпеть Эверетта и спасать всех этих идиотов. Так что… начинай.

Стрэндж приоткрыл рот, удивляясь, что им столь мастерски манипулируют:

— Это все фамильяры такие, или просто женщины за последние две недели резко изменились?

— Я не очень понимаю, о чем ты, но, возможно, первое более реалистично… ты маг, а я чувствую каждое изменение твоей души и все такое. Бла, бла, бла.

Стивен приподнял бровь, долго смотря на девушку; так долго, как это было в принципе возможно:

— Ты мне определенно нравишься.

— Это мой уникальный талант. Мужики на меня слюни пускают все как один.

— Я не говорю, что хочу тебя трахнуть. Я говорю, что ты мне нравишься, — он посмотрел обратно на дорогу, — Это разные вещи.

Наташа ничего не сказала, но почувствовала, как уголки ее губ слегка приподнялись. Она тут же одернула себя и кашлянула; стала ждать, когда Стивен наконец что-нибудь скажет. Что же, он недолго молчал:

— Я уехал потому, что Эверетт просто подпитывался от меня. Все семь месяцев нашей совместной жизни, как оказалось, он просто использовал меня, и только.

— А ты? — она судорожно вздохнула, — Ты?

— Да, а я его люблю. Чудненько, не правда ли?

Девушка на пару секунд замолчала, пытаясь все расставить на свои места, тихо спросила:

— Как?

— Не по-мирски, — ответил мужчина, глядя вперед, — Теперь я это знаю на все 100%. Я отдал Эверетту все, что у меня было. Все.

Наташа о чем-то думала. То ли о той великой тайне, то ли о том, что Росс мудак. В конечном счете она повернула голову, и улыбнувшись, выдала:

— Эверетт всегда боялся бобров. Просто до усрачки, — она хохотнула, — Он пищит как девчонка, когда видит их.

— Чего? — Стивен рассмеялся, посмотрев на девушку, — Правда что ли?

— Ага, хотя выдр он любит, это я точно знаю. Считает, что они самые трогательные животные из всех. Уж не знаю, почему, но в Ирландии он мог подолгу сидеть у реки и смотреть на них.

— Интересно, — мужчина улыбнулся, и девушка заметила, что глаза его заблестели, — Продолжай.

— Он был лучшим охотником и рыбаком в нашей деревне. Ему нравится запах трав, но Эверетт не переносит запахи прелого сена и овса. Тоже не знаю почему. Он просто потрясающий кузнец и плотник. Половину наших домов он сам лично отстроил… он, — девушка запнулась, перестав улыбаться, — Он безумно страдал, когда умер человек его прошлого. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так убивался. Это было просто ужасно.

— Как это было? Он никогда не говорил мне, — Стивен поджал губы, — Он говорил, как они жили, но не как умер этот мужчина.

— Я не знаю, как именно он умер, я лишь знаю, что Эверетт делал, — она кивнула, — Мне рассказывали мои старые друзья, которые это видели. Человек его обмерз до смерти и Эверетт три дня лежал рядом с ним, без воды и пищи в снегу. Защищал его ото всех напастей, а когда наконец смог принять, что он мертв, тащил зубами больше двух миль на себе, пока не донес домой. Оборвал все яблони этого человека, и сжёг дом, и все, что там было. Все. Я удивляюсь, что он сам не кинулся в пламя, если честно, он выл и рыл землю и около 70 лет молчал, только дрался и пил.

— Молчал 70 лет?

— Да, — девушка вздохнула, — 70 лет я не слышала от него не звука.

Стивен сглотнул и полуприкрыл глаза, он будто видел, как Эверетт тогда умирал всем своим нутром. Ему стало жаль фамильяра. Мужчина поджал губы.

— Это ужасно.

— Он весь зачерствел от голода, боли и одиночества, — она чуть улыбнулась, — Ты бы не стал таким?

— Я думаю, я стал бы еще хуже, Наташа. Это однозначно сломало его.

— Да, — фамильяр усмехнулась, — Когда Эверетту больно, он первым делом ищет драки. Поэтому мне страшно даже представить, что с ним сейчас творится в Ваканде.

— Как часто он дрался дома после всего случившегося?

— Почти каждый день. Если он не дрался, то ходил на охоту и убивал просто так животных, оленей там, медведей. Он никому не открывался, поэтому мне даже сложно представить, как ему больно. Больно и сейчас, я знаю, я вижу.

— Прости, я не вернусь, Наташа, — он посмотрел на себя в зеркало, откуда с заднего сидения на него смотрел доктор, — Я пока не могу… не проси.

— Стивен…

— Я не могу! — рявкнул мужчина, — У меня есть проблема, и пока я ее не решу, я не вернусь. Прости.

— Ох, Стивен. Обещай только, что вернешься за 4 месяца. Прошу тебя.

— Почему именно 4 месяца?

— Я не могу сказать, так же, как и ты не можешь вернуться. Просто пожалуйста, возвращайся через 4 месяца, умоляю, иначе произойдет непоправимое…

— Что? Что произойдет?

— Я не имею права рассказывать, прости, — она сглотнула, — Это не моя тайна.

— Чья?

Наташа молчала, закрыв глаза и отрицательно закачала головой, отказываясь рассказывать.

— Тогда я не вернусь через 4 месяца, даже не надейся.

— Поверь мне, ты пожалеешь если не сделаешь этого… — она усмехнулась, — Это будет то, о чем ты будешь сожалеть до конца жизни.