Я, мой фамильяр и жизнь в Нью-Йорке (СИ)

— Король Т’Чалла, визирь сбежал!

— Оно и не удивительно, — весело замурлыкал Росс, наливая себе еще один стакан воды.

— Что это Вы так веселитесь, Эверетт? Его нужно поймать и наказать!

— Знаете, — он прикрыл глаза, с удовольствием вздыхая, — Т’Чалла, мне весьма повезло с магом. Этот человек сказал мне одну важную истину, и я наконец ее принял.

— Это какую же истину?

— Если ты можешь что-то сделать своими руками — сделай, а если нет, — он отпил из стакана и усмехнулся, — Предоставь это вселенной. Эта инстанция не знает пощады: она карает по справедливости и так же награждает.

— Я не могу понять, что Вы имеете ввиду, агент Росс.

— За пределами вашей страны с одной стороны пустыни, а с другой джунгли. Жажда, голод, дикие звери и палящее солнце накажут его лучше виселицы. Просто предоставьте это миру. Уж он-то знает, как поступать с такими людьми.

— Предлагаете мне просто так все это оставить? — зарычал Пантера.

— Предлагаю Вам быть мудрым. Король должен быть таким, — Эверетт поднялся из кресла, — Ваша задача защищать свой народ, любить и почитать его так же, как он любит и почитает Вас. Ведь в конечном счете, если будет счастлив Ваш народ, Ваканда станет по-настоящему великой державой.

— Этому Вас научил Стивен Стрэндж?

— Этому меня научила жизнь, — он чуть поклонился и пошел к дверям, — Мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Скажите, король Т’Чалла, не могли бы Вы вечером собрать всех своих министров, чтобы мы наконец заключили и утвердили заключенную декларацию?

— Да, — король кивнул, — Я и сам собирался это сделать.

Росс чуть кивнул и улыбнулся, открывая двери, и глазам темнокожего короля открылись длинные белые полосы на чужой спине. Чтобы блондин не пережил в заключении, его удивляло до глубины души то, что этот человек относился ко всему происходящему с иронией. Эверетт был куда крепче Стивена — его, в отличии от Стрэнджа, закаляли бои и боль. Волк ощущал умиротворение и радость, когда смог забраться в душ, зная, что там, за стенами Ваканды, этот мелкий человек быстро найдет свою смерть. Медленную и болезненную; ту, которой он заслуживал по праву.

Что ж, Эверетт был прав. Дела визиря, покинувшего страну, окруженную высокими стенами, шли не самым лучшим образом. Машина быстро заглохла посреди пустыни, и он остался без средства передвижения. Несколько дней он скитался по пескам, утомленный солнцем. Запасы его воды иссякли еще через три дня, и последнее, что видел человек перед тем, как умереть, это зеленые глаза, блестевшие во мраке джунглей. Об этом никто и никогда не узнает. Никто его не найдет и не захоронит, а это, пожалуй, и есть самая худшая кончина.

Росс подставил лицо струям воды, снимая с себя грязь, запекшуюся кровь и прилипший песок. Он закрыл глаза и вздохнул, привалившись грудью к плитке. Мужчина, сам не зная почему, медленно сполз вниз и закрыл лицо рукой, мелко вздрагивая от скорби, которая наполнила его сердце. У него осталось четыре месяца жизни. Росс ударил кулаком в стену и истошно заорал, весь сжимаясь от внутренней боли. Он больше не хотел умирать. Больше всего на свете он не хотел этого, в то время как контракт становится все светлее, всегда, каждую секунду напоминая, что часы его жизни на исходе.

***

Он открыл глаза, когда в глаза слепил яркий свет. Лучи солнца играли тонкими лентами на его лице, пробиваясь сквозь доски сарая. Стивен вдруг подскочил, поняв, что все это время просто спал там же, где и уснул. В сарае, рядом с обветшалым и пустым домом. Не было ругару по имени Юджин, не было птицы Рух, и не было Донны. Эта девушка и правда была его сестрой. Стрэндж осмотрелся повнимательней.

— Это не сон, — он закачал головой.

— Что значит это не сон? — позвал его доктор, — Но ведь это единственное объяснение.

— Отнюдь. Еще есть Чистилище, и вот это больше похоже на правду. Тонкая грань между мирами. Она заблудилась в поисках дома и потеряла родителей, забыла меня и свою жизнь… тонкая грань… Не жизнь и не смерть.

— Мы можем спасти ее? — спросил доктор.

— Да, есть один способ, — он вздохнул, — который может помочь Донне вернуться домой.

— Ты же не собираешься…?

— Да, — он отряхнулся от сена и прихватил куртку, — Донна хочет вернуться в Денвер, где живут мои родители, хочет найти свой путь. Мы должны помочь разорвать ей все связи с нашим миром.

— Но это все, что от нее осталось!

— Наша с тобой сестра молилась и плакала о нас. Выслушала всю нашу жизнь и кричала так, как не кричал никто. Я хочу отпустить ее, и если последнее связующее звено — это письма, то так тому и быть.

— Не делай этого, я прошу тебя, — доктор закачал головой, — У нас больше ничего нет.

— У нас есть теперь последние недели. Очень, очень счастливые недели. Мир и так сделал нам огромный подарок, впустив в Чистилище. Скажи ему спасибо, и прощай, — он достал все, что хранилось в этой машине на протяжении долгих двадцати трех лет. Все, что связывало его последней тонкой нитью с сестрой; то, что удерживало ее тут, пока Донна пыталась вернуться домой, к его семье. К их семье.

Мужчина сложил все бумаги в небольшую бочку и в секунду закрутил печать, заставляя взвиться пламя до самых небес. Бумага искрилась и взлетала вверх мелкими, обугленными клочками, вместе с ветром и песком. Все, что удерживало его сестру здесь, наконец дало ей возможность найти свой путь, пусть и немного иначе.

— Прощай, Донна, — улыбнулся маг, глядя на взлетающие всполохи, — Будь счастлива там, куда тебя понесет ветер.

Пусть его сестра не имела больше прежних черт лица, и глаза ее были другого цвета, но это была определенно она. Стивен ее никогда и ни с кем бы не спутал, а теперь, спустя двадцать три года она наконец освободилась от плена его любви и горечи. Донна могла наконец вернуться домой, и это было самое главное.

Стрэндж сел в машину и завел двигатель, выезжая на проезжую часть. Ему предстояло совершить долгое, очень долгое путешествие к самому себе, но первую вещь он все же сделал. Он отпустил боль своей жизни, и принял все случившиеся с ним как часть его прошлого. Пусть он не мог пока вернуться В НьюЙорк, но все же мог теперь идти вперед чуть более легкой походкой. Доктор в зеркале, казалось, стал чуть прозрачнее и призрачнее. Пусть лишь на секунду, но все же стал.

Высоко в небе каркала одинокая ворона. Она будто шла по следу Стрэнджа, и преследовала его еще с последней их остановки. Внезапно, птица резко пошла на снижение и впрыгнула в кабину машины. Рыжая девушка замахнулась кулаком, и маг едва успел поставить блок, закрывая лицо от удара.

— Блять! Блять! — он заорал, пытаясь удержать руль, чтобы не вылететь в кювет и резко затормозил, отчего Наташа ударилась лицом об бортовую панель.

— Ты больная что ли?! — рявкнул мужчина, быстро нажав двумя пальцами ей в шею.

Девушка было дернулась, и тут же поняла, что не может шевелить ни руками, ни ногами:

— Что ты сделал со мной? Что ты сделал?

— Парализовал тебя, придурочную, — он судорожно задышал, удерживая руль руками, стараясь не поддаваться панике. Из стекла на него смотрел перепуганный насмерть доктор, который держался за сердце.

— Парализовал?

— Да, хотя прибить тебя надо, идиотку тупую. Кто же так делает? Я один раз уже так чуть не откинулся, знаешь ли!

— Да за то, что ты сделал с моим Эвереттом, тебя четвертовать надо!

— Извините, я что-то пропустил? — мужчина повернулся в кресле, оперевшись рукой о чужое сидение.

— Из-за тебя Эверетт сам не свой! — она рявкнула, глядя на чародея, — Ходит понурый, он даже перестал искать тебя, а ты, гаденыш, отдыхаешь значит?

— Так, — он нахмурился, — Стоп, стоп, стоп.

— Пошел ты нахуй, Стрэндж, верховный маг земли!

— Бывший.

— Что?

— Бывший верховный маг земли, — он усмехнулся, — Я больше не занимаю эту должность, и возвращаться не хочу.

— Ты… — она зарычала, скаля зубы, — Эгоистичный ублюдок.

— Да.