Семь кругов Ада (СИ)

Когда боль через какое-то время отступила, Нику должно было бы стать легче, но мальчиком овладела лишь холодная пустота. Детский яркий мир, изобилующий всеми цветами радуги везде, где бы ребенок не находился, как-то резко поблек и поскучнел. И не казался синий плюшевый зайка таким уж и добрым. Как и фиолетовый ослик. Ведь все то время, пока мальчику было так больно, они сидели на полу лаборатории и ничего, совсем ничегошеньки не делали! Они даже не пытались помочь Нику, а ведь были его лучшими друзьями!

Глупые игрушки. Тогда Ник пнул ослика куда-то под стол, а зайке оторвал ухо. Он не хотел больше дружить с ними, о нет, он хотел, чтобы им стало так же больно, как было ему. Тогда еще Ник и сам не подозревал, что в скором времени станет частым гостем в этой лаборатории и испытает еще такое, что ему и не снилось.

Все-таки отец Ника был очень любознателен. А что может быть интереснее детского тела, адаптирующегося к окружающей среде куда быстрее взрослого организма, подстраивающегося под различные изменения и впитывающего словно губка всю информацию, что поступала из внешнего мира. Ник медленно, но верно получал знания, касающиеся боли и нано-машин, причиняющих ее. Поэтому вскоре он перестал бояться приходить в лабораторию отца. Его мать не раз кидалась в ноги мужа, умоляла прекратить измываться над ее сыном, но ученый ее не слушал. Женщина же, слыша, как почти каждую ночь по всему огромному особняку раздаются болезненные стоны ее сына, видя, как мальчик все больше замыкается в себе, как он часами сидит на земле рядом с ее креслом в саду и даже не прикасается к своим игрушкам, не могла спокойно смотреть на страдания своего сына. Она пыталась бороться со своим мужем, внушала ему, что подобное отношение к ребенку аморально, что мужчина не может делать подобное с собственным сыном, но ученый был непреклонен. Он фанатично стремился создать из Ника нечто совершенное, не осознавая, что совершенных людей не существует и не будет существовать никогда. В конце концов, мать Ника, так и не убедив мужа в своей правоте и осознав собственную беспомощность, начала слабеть. Волосы ее поседели, лицо покрыли преждевременные морщины, а в одну из ночей она просто заснула и без видимых причин так и не смогла проснуться. Нет, она не умерла. Впала в кому, как сказали врачи.

Проходили годы, нано-роботов в теле Ника становилось все больше, а болевой порог становился все выше. Он больше не кричал при каждом новом уколе, а терпел боль молча. Парень приходил в комнату матери каждый день и часами рассказывал, как хорошо ему живется, сколько людей в школе стали его друзьями, но мать, словно зная, что почти все, что говорит ее сын, ложь — не просыпалась. К ее телу были присоединены десятки проводов и детекторов, вся ее комната была заставлена различными машинами, которые буквально заставляли ее продолжать жить, но женщина в себя не приходила.

Смотреть же на то, как от матери остается лишь сухая обездвиженная мумия, Ник не мог. Он хотел освободить маму и как-то ночью предпринял дерзкую попытку выключить все эти ненужные машины. Но завершить задуманное парень не успел. Охрана отца скрутила его раньше, мужчина же на несколько месяцев запер сына в маленькой кладовке, где держал на хлебе и воде. В каком-то смысле Ник понимал отца. Он жил одной лишь своей работой. Он был психопатом, коим, впрочем, являлся каждый второй в этот безумный XXIII век. И мать Ника была единственным человеком на всей планете, который любил этого мужчину несмотря ни на что. Терять подобную драгоценность никто бы не захотел. Но насильно привязывать ее уже почти умершее тело рядом с собой… Это выходило даже за рамки обыкновенного безумия.

Время шло. Мать Ника все меньше походила на человека. То же происходило и с его отцом. Но когда как мать теряла облик человека физически, отец — морально. Его испытания становились все более вызывающими и сумасшедшими. Ник не раз наблюдал, как в их дом привозили десятки сирот. Но куда они девались потом, Ник не знал, но подозревал, что никто из детей не выжил. Дети — безумно интересные создания. Впрочем, интерес к уже взрослеющему Нику у ученого так же не угасал. Он ввел мальчика в группировку Железа, заставил его жить в кругах убийц и маньяков. Он думал, что так закалит характер своего, как ему казалось, слабого сына, даже не подозревая, что тот далеко не слаб. Нет, он просто сдался… Ему надоело бороться с той участью, которую ему навязывал ученый. Ник плыл по течению, исполняя приказы отца, не думая о последствиях и вовсе не заботясь о своей жизни. У него просто не было смысла продолжать существовать в этом мире. Так он думал… ровно до того момента, пока не взглянул в эти глубокие серые глаза. Вроде бы обыкновенный мальчишка, которого природа явно обделила яркой внешностью и спортивным телосложением. Парень, что в куче серого тряпья превращался в невидимку и оставался незамеченным столько лет. Ник тогда еще удивился, как он раньше мог не замечать этих глаз. Как он мог не видеть этой улыбки? Ведь Тери… он был таким необыкновенным!

Подумав о Тери, Ник, наконец, открыл глаза и уперся взглядом в серый потолок. Отчего-то в последнее время при виде чего-то серого на душе становилось теплее.

— Наконец-то очнулся, я, было, решил, что ты таки умер, — послышался голос отца неподалеку.

— Не дождешься. — Зло ухмыльнулся парень, осторожно поднимаясь со стола и оглядываясь. Сегодня лаборатория была захламлена куда больше обычного. Повсюду на полу валялись какие-то детали, провода и болты.

— Ах, Ник, дорогуша, ну наконец-то ты очнулся! Подойди же ко мне! Дай мне тебя обнять! — послышался металлический голос откуда-то снизу, и парень осторожно нагнулся и посмотрел под стол. Как он и думал, голос принадлежал Эф — андроиду с фиолетовыми волосами. Сейчас она, а точнее, ее туловище и часть головы стояли как раз под столом, на котором лежал Ник. Рук и ног у девушки не было, половина лица была полностью разобрана, и, тем не менее, Эф оставалась самой собой.

— Обнять? Меня? Чем? Зубами? — нервно рассмеялся парень.

— Ну же! Спустись! Обними меня… посмотри! Разве тебе не нравится моя грудь? Разве тебе не нравятся мои… — не могла угомониться нимфоманка Эф.

— Я запрещаю тебе говорить пошлости! — послышался голос ученого.

— Ну, во-о-от, — вздохнула Эф и обиженно надула губы, точнее то, что от них осталось, — Если не пошлости то, что же еще мне говорить? — растерялась она.

— Что с ними произошло? — тем временем обратился Ник к отцу, заметив, что в разобранном состоянии не только Эф, но и остальные четыре андроида.

— А что с ними? Давно хотел апгрейдить моих крошек, да все повода не было, — ухмыльнулся ученый, который в это самое время копался в голове Эй.

— Ты, старый хрен, по сторонам-то не оборачивайся. Если снова перепутаешь провода, и я, каждый раз начиная говорить, буду танцевать, то это просто так не оставлю, — пообещал седовласый андроид и тряхнул своей гривой.

— А ты головой крути побольше, — недовольно фыркнул мужчина, продолжая ковыряться в голове искусственной девушки.

— Но… ты ведь отправлял их к Зуо, не так ли? — начал рыться в своих обрывочных воспоминаниях Ник.

— Так, — не стал спорить ученый, — но отнюдь не для того чтобы убить его. Я просто хотел, чтобы так решил Он. Поэтому и слил эту информацию Инфу. В действительности это была лишь партизанская вылазка, направленная на сбор информации. В конце концов, о Зуо ходит столько преувеличенных слухов, что я даже начал сомневаться, а человек ли он вообще! Но данные показывают, что все же человек. Хорошо натренированный, с неплохой реакцией и опытом, но… человек!

— Который умудрился вырубить твоих драгоценных роботов, — ехидно заметил Ник, вставая с холодного стола и потягиваясь, дабы размять затекшие части тела.

— А кто бы их не победил, скажи мне, когда я понизил их возможности в скорости и силе до 30% от их настоящей мощности, — торжественно провозгласил ученый, — и то Зуо пришлось попотеть, дабы выиграть схватку… Хотя… дело, наверное, еще было и в Лисе, рядом с которым босс Тени явно становится слабее и менее сосредоточенным на бое.