Море опалённое свободой (СИ)

Иренди вздохнул, вот так поворот судьбы. Ненавидел пиратов всеми фибрами души. Хотел убить Цурбуса и к своему стыду измывался над ним все четыре года. А сейчас лежит в кровати Бахму, прётся от его сонного лица, тает от его прикосновений. За окном Ансэрит, которое покорило с первого взгляда. В тот момент, когда «Фортуна» оказалась в порту Шахандер и когда они проснулись, в голове Иренди были только одни мысли: если Цурбус уйдёт, ему будет очень больно. Он даже толком и не осознал, что оказался в Ансэрит, в царстве пиратов. И когда Цурбус позвал его за собой, побежал, сломя голову, тоже не осознавая какой поступок совершает. И когда оказался в его «домике», напрочь забыл про пиратов, про ненависть и про отца, которого арестовали. А ведь об отце он должен думать больше, чем о Цурбусе и его ласках. Что сейчас с отцом? Где он? Как с ним обходятся? Эти мысли сдавливали в тиски его совесть. Но другие мысли и желания теснили эти вопросы, и от этого становилось стыдно.

Почувствовав, как лицо начинает пылать от стыда, а сердце тарабаниться быстрее, Лорени вдруг со всей страстью прижался к губам Цурбуса, обнимая его и заваливая на спину. Цурбус сонно застонал, его руки скользнули по телу Лорени, прошлись горячими ладонями по спине, и, открыв сильнее рот, Бахму углубил поцелуй. Иренди снова потерял голову. Сошёл с ума. Возбудился. Но в последний момент разорвал сладостную истому поцелуя.

- У тебя изо рта невкусно пахнет, – сморщил он веснушчатый нос, проводя по исчезающим линиям метки. О, сейчас должны появиться чешуйки. Странно хихикнул.

- У тебя тоже не аромат цветов, – буркнул Бахму и удивился странной реакции Лорени. Иренди уже поднял глаза на макушку, где начинали вместо волос образовываться чешуйки. Протянув руку, коснулся пальцами одной из них, потом другой. Бахму, нахмурившись, стал выдёргивать их из головы.

- Так красиво, – прошептал Иренди.

- Уродство, – пробормотал Цурбус. – Никогда их не любил.

- Больно? – вдруг спросил заботливо Лорени, глядя на Бахму. Метки уже не было на щеке.

- Нет, – слегка почесал макушку своей головы Цурбус. – Просто когда они появляются, такое ощущение складывается, что волосы становятся тяжелее в десять раз. Не очень приятно.

- Понятно, – слегка улыбнулся Лорени и с сожалением заметил, что чешуйки превратились в капельки воды, красиво переливаясь влагой в лучах заглядывающего в окно солнца.

- Сколько времени? – вдруг спросил Бахму, продолжая гулять по спине Лорени своими ладонями. Вот он скользнул к ягодицам, потом провёл пальцами между ног. Иренди засопел, заёрзал, но часы не перестал искать. А Цурбус наблюдал за попытками Иренди найти нужный элемент, для того, чтобы узнать время. Потом невзначай скользнул взглядом по Цурбусу и замер, поджав губы. Вот зараза, дразнится.

- Пошли в душ, – предложил Лорени и, вывернувшись из-под горячих и ласковых рук Цурбуса, быстро посеменил к краю кровати на карачках. Ну, совсем с ума сошёл. Открыл Цурбусу вид своей аппетитной, конопатой попы, конопатых яичек и вообще всего себя конопатого.

- Хочу расцеловать все твои канапушки, – буркнул свои мысли вслух Цурбус, а Лорени, уже практически добравшись до края кровати, замер и оглянулся. Бахму лежал на боку, подложив руку под щеку, и смотрел на Лорени откровенным, пошлым взглядом. Совсем не ладилось с тем Цурбусом, который предстал перед мадам Хашулье. Но Лорени нравилось. Лорени нравился всякий Бахму, вот только сам Лорени рядом с Цурбусом выглядел как-то… смешно, что ли?

- Они уродливые, – буркнул он и смутился. Стало стыдно за своё тело. Оно было у Иренди красивое, в меру мускулистое, в меру загорелое. Но эти отвратительные пигментные пятна, которые были даже на члене и яйцах, просто бесили. И губы у Лорени были веснушчатые. – Да и вообще по сравнению с тобой, да и со многими другими, я – урод. Страшный, как смерть.

Бахму поддался вперёд, Иренди не успел толком понять, что произошло, как Цурбус схватил его за ногу и дёрнул на себя. Лорени упал на кровати, сразу же был перевёрнут на спину. Бахму навис над ним коршуном, глядя своими бирюзовыми глазами прямо в душу. В них читался лёгкий гнев. Такой красивый.

- О чём ты говоришь? – проговорил Цурбус. – Ты не уродлив, ты очень мил.

- Я – урод, – словно заученную фразу повторял Иренди, отвернув лицо от Цурбуса. Щёки пылали стыдом. – Ты тоже так считал… Когда-то… – с надеждой добавил Лорени, потому что вдруг сейчас остро осознал то, что Бахму скорей всего трахает его ради спортивного интереса. Потому что никого под рукой больше нет.

Цурбус удивился, вспоминая свои слова. Однако, он говорил не о внешности Лорени. Он говорил о его душе. Но в последнее время, глядя на Лорени, понимал, что Иренди был не таким уж и мерзавцем, что его ненависть, скорей всего, самозащита от той боли, что разрывала его сердце от потери матери. Лорени был ещё ребёнком, взбалмошным, глупым, неопытным и не видевшим жизнь такой, какой она была на самом деле. Цурбусу захотелось защитить Лорени и, наверно, как и многим другим, не показывать и не рассказывать о реальности, навечно оставив его в неведении.

- Ну, а ты называл меня пиратским ублюдком, – произнёс Цурбус и тут же пожалел об этом. Лорени отвернулся ещё больше, сжался под Бахму и начал кусать губы, краснея до кончиков ушей. Мило и сладко.

Цурбус нагнулся и поцеловал его в щёку, потом в ухо, прикусил легонько раковинку и уже собирался попросить прощения за свою грубость, но в этот момент Лорени его обнял и крепко прижался.

- Не хочу расставаться с тобой, – шептал горячо Иренди, уткнувшись Бахму в ключицу. – Не хочу. Но это ведь неизбежно, да? У тебя есть долг перед царством, и в пять ждёт на аудиенции царь. И отца арестовали. Мне стыдно, стыдно, что я думаю о нём мало. Что я счастлив, а он в темнице. И что с ним делают, я не знаю, может, пытают? Мне тоже придётся уехать, ведь я сын героя, убившего твоего отца, и мне здесь не будет места. Но я не хочу с тобой расставаться… Но надо. Когда отца отпустят, я уеду с ним в Шоршель и доучусь в Академии. Это надо… А ты поедешь доучиваться? – осмелился задать вопрос Лорени, хотя уже давно знал на него ответ. – Я не буду больше над тобой издеваться. Прости, я был не прав, вёл себя, как глупый засранец. Но мне не хочется с тобой расставаться, – в который уже раз повторил Иренди.

Вместо слов, Цурбус его поцеловал. Жарко, влажно, с какой-то грустью. Скользнул руками по талии, коснулся сосков. Лорени застонал, прижался теснее к Цурбусу и прикрыл глаза. Бахму показалось, что в них блеснули капели слёз.

Звон колокольчика оборвал их приятное занятие, вернув вновь к реальности. На секунду они замерли, глядя друг другу в глаза, а потом послышался новый звон, который Бахму не мог игнорировать. Мадам Хашулье напоминала господину, что кушать подано, да и вставать пора.

- В душ? – спросил тихо Цурбус, и грусть застыла в его глазах.

- Да, – отозвался Иренди, постарался быть как можно беззаботным, но вместо этого его голос дрогнул.

Наступил новый день, принеся с собой реальность и, открыв на встречу юношам новые проблемы, заботы и решения вопросов, которые так и остались невысказанными.

Они спустились по ступенькам и, не глядя друг на друга, вошли в купальню. По огромной комнате разливался лёгкий дневной свет, проникающий через купол крыши. Входя в купальню, Цурбус бросил взгляд на встроенные в стену часы, которые словно дополняли рисунки стены, отметил, что стрелки показывали час дня, и подумал, что надо бы поторопиться.

Стоя под струями прохладной воды, он бросал взгляды на Иренди и не мог оторвать от него глаз. Лорени был не слишком высокий, макушкой доходил Бахму до подбородка. Волосы огненно-рыжие, глаза, словно изумруды, зелёные, кожа приятная, хоть слегка и грубоватая на ощупь. А ещё эти милые и несносные канапушки, которые волновали воображение и кровь. Теперь, когда Цурбус в какой-то мере насытился Лорени, то настало время и для детального обследования. Но, Иренди был прав, рано или поздно нужно расставаться, и это расставание не за горами.