Море опалённое свободой (СИ)

- Хаштри, простите, пожалуйста, – не вытерпел Цурбус, нагибаясь чуть вперёд, в этот момент его рука, осторожно нащупав руку Иренди, сжала её в своей. Лорени даже не подумал одёрнуть. Он сам сжал крепче пальцы, как будто от этого зависела его жизнь. – Помолчите немного.

- А, да, конечно, – отозвался старик и уставился в лобовое окно, пилотируя свою «малышку».

Полёт составил двадцать минут, и половину из этого времени пилот промолотил своим языком. И вот когда он замолчал, Цурбус вдруг подумал, что лучше бы он говорил. Молчание стало таким удушающим и жестоким, что хотелось открыть дверь и выпрыгнуть из дирижабля к чёртовой матери! А когда показались доки, вдруг странная радость пронзила сердце. А быть может, это была боль, грусть, тоска?.. Ладони сильнее сжали друг друга, но Цурбус знал, кому-то надо было сделать первый шаг. Тот роковой шаг, на который они оба подписались. И этим кем-то должен был быть именно он.

Дирижабль опустился рядом с доками, взмахнул крыльями и притих, тихонько урча двигателями. Некоторое время они сидели, не шевелясь, а потом Цурбус открыл дверь. Вышел, потянул Лорени за собой, продолжая держать его за руку. И когда Лорени ступил на ступеньку, Цурбуса захлестнуло желание затолкать Иренди обратно, забрать с собой на аудиенцию. И попросить Волвара оставить Лорени с ним рядом… Иренди спустился на каменные доски порта, отступил чуть в сторону, открывая дорогу к открытой дверце дирижабля.

- Я провожу, – хриплым голосом сказал Цурбус и пошёл к стоявшей невдалеке «Фортуне». Мысль глупая и горячая так и осталась в голове рваной болью. А потом, на смену пришла другая, зачем провожать, делать ещё больнее? Лорени не ребёнок, дорогу найдёт, но ведь это ещё драгоценных пять минут. Пять минут рука в руке. Пять минут дышать с ним рядом. Пять минут идти одним шагом. Пять минут вместе помолчать. Пять минут… За это время может ведь случиться всё, что угодно. Мир перевернётся. Остановится время. Наступит тихий шторм. Дно всколыхнётся. Или на их пути окажется Волвар Великолепный и скажет…

«Фортуна», как наказание, предстала перед глазами, а пять минут показались долей секунды. Как и тогда, они стояли друг против друга, только уже у трапа внизу, не глядя друг другу в глаза, избегая этого самого важного и болючего контакта. Тиски сдавили грудь. В горле застрял ком горечи, не позволяющий нормально говорить. Откроешь рот, и что-то случится, а этого «что-то» не надо было. Сердце колотится. Душа кричит, разрываясь в крике на кусочки. Этот момент раздражает и заставляет делать отвратительный поступок.

- Прощай, – сказал Цурбус и, развернувшись, выдернув руку из руки Лорени, пошёл прочь. К стоявшему в нескольких метрах дирижаблю.

Лорени не смотрел в спину Цурбусу. Стоял, как истукан, уставившись на палубу порта, и силился не заплакать. Было так больно. Так больно… Что дышать было тяжело.

Сев в дирижабль, Цурбус хлопнул дверью, аппаратик стал набирать высоту, а он, отвернувшись в сторону, чтобы не видеть одинокую фигурку Лорени, кусал губы, о многом жалея и надеясь, что через год эта вспыхнувшая внезапно любовь затрётся временем, потускнеет и превратится в пепел.

Сальмит, наблюдавшая всю эту картину с палубы «Фортуны», наконец поняла, что не давало ей покоя, когда она смотрела на этих людей. Сама того не понимая, она положила начало любви между сыном пирата и сыном адмирала.

====== 7 глава Уходя уходи ======

Волвар нахмурился и подобрал ноги, словно пытаясь спрятаться от чего-то. Ну, прятаться было, конечно, в его положении глупо, но комочек чёрной шерсти, который смотрел на него синими глазами, высунув свой маленький розовый язычок, слегка напрягал. Он придвинулся к подлокотнику широкого кресла, взялся за него двумя руками и с большим сомнением посмотрел на невиданное чудо. Животных он не то, чтобы не любил, но и страсти к ним не испытывал. В псарню не спускался и с собаками дружбу не водил. На коллекцию кошек Мамы тоже смотрел с нескрываемым удивлением и быстрее ретировался, чтобы, не дай Бог, какая-нибудь не впилась в него своими страшными когтями. К птичникам тоже не поднимался, письма отправляли посыльные и секретари, не царское дело в клювы птицам клочки бумаги совать. Так, что ещё? А, рыбу он ел, на Дно власти не имел, потому что не был Истинным. Вернее, предки его когда-то были, но потом произошло смешение крови, которое бурлит в его венах и о чём он, в принципе, не жалеет.

- Аф, – сказало существо и, встав на свои коротенькие лапки, подошло чуть ближе к Волвару. Царь округлил глаза, подтянулся ближе к подлокотнику, собираясь задрать ноги на кресло. – Аф…

- Волвар, я хочу снять… – начал было Нигма, вылетев из-за огромной ширмы, но, сделав несколько шагов, остановился.

«Снять? – пронеслось в голове, поднявшего на Нигму глаза, царя. – С удовольствием, но я сейчас немного занят».

- Ваааййй, какое чудико, нямушенькаааа, – протянул Нигма, подлетел к креслу, забыв о том, что хотел что-то снять с Волвара, и, подхватив, чуть отстранившегося от шумного и страшного царя, щеночка, приподнял его вверх. Синие глаза стали ещё больше, в них заплясали нежные и милые огоньки, которые немного удивили царя. Осматривая моську щенка, Нигма даже забыл о Волваре. Царь кхекнул, сел нормально, но с какой-то опаской глядя на щенка в руках Нигмы.

- Господи, какой хорошенький, – снова протянул счастливый Нигма и стал тереться об этот комочек шерсти щекой, довольно хихикая. – Ты где его взял?

- Нигде, – отозвался Волвар, с сомнением поглядывая на ласки, которые дарил щенку Нигма. Комочек скулил, вырывался из цепких рук. – Ты с ним поосторожнее, может он заразный какой или ещё откусит чего…

- Ха-ха, – рассмеялся Нигма звонко и мелодично, переведя, наконец, взгляд на правителя. – Это же щенок, что он может сделать? Ай…

- Вот! – вскрикнул царь, когда увидел, как маленькое, мохнатое существо вцепилось мелкими зубками в палец Нигмы. – Выкинь его… Это до добра не доведёт.

Нигма снова рассмеялся и прижал брыкающегося щеночка к груди.

- Неа, он такой хорошенький. Можно я оставлю его себе?

- Наверно с псарни сбежал. Его надо отнести назад, – наставительно сказал Волвар, но печальный вид Нигмы слегка остудил его пыл.

- Ну пожалуйста... – пробормотал юноша, и в этот момент сам был похож на щеночка. Щеночек и Зайчонок – идеально.

Волвар уже собирался что-то сказать, но в дверь постучали.

- Ладно, иди за ширму и этот комок тоже прихвати, чтобы он не путался под ногами. Закончу с делами, разберёмся, – буркнул царь, но он ещё не успел договорить, как Нигма подскочил к нему радостный и счастливый, чмокнул в щёку и быстро улетел за ширму, даже не дослушав и не договорив, что конкретно он хотел снять с царя.

Дверь отварилась, и порог апартаментов Волвара Великолепного переступил стражник.

- Ваше Величество, – громко и с расстановкой проговорил стражник. – К вам пожаловал лорд Джан Гур.

- Впусти, – сказал царь, расправил накидку и поудобнее устроился на кресле. Так, теперь он царь, и никакие комочки шерсти больше его не потревожат.

Хотя, садиться поудобнее, как раз сейчас было глупостью. В его апартаменты входил Истинный, и все правила этикета предусматривали сделать поклон, тем самым поприветствовав Цурбуса Бахму Джан Гура. Волвар встал навстречу гостю, сделал поклон. Цурбус отвесил царю низкий, красивый, отработанный до точности рондов, скользя по каменным плитам полой и перьями шляпы.

- Присаживайтесь, лорд Джан Гур, – указал на стоящее напротив кресло Волвар, и Цурбус принял его приглашение. Садясь, царь приметил, что Бахму был слегка бледный и потерянный, словно утратил что-то ценное и важное.

- С вами всё в порядке? – спросил Волвар, хотя на само деле не хотел знать ответ на свой вопрос. Вернее, знал его или предполагал. – Может, вы больны?

- Нет, простите, со мной всё в порядке.

Конечно, это была чистая ложь, и оба это понимали, но по-другому сейчас Бахму, навряд ли, ответил бы, а Волвар не ждал от него искренности. Однажды Охура Джан Гур сказал маленькому царю, что иметь друзей, даже самых близких, не стоит. Лучше иметь верных подданных, которые будут служить тебе до конца дней своих, и маленький Волвар это запомнил. «Друзья, какие бы они ни были, предают рано или поздно, – слышался голос Охуры. – А вера и правда, которую ты посеешь в сердцах своих подданных, сослужит тебе службу и защитит твою спину от удара кинжала».