Будет больно (СИ)

— Флоггер? Что это?

Юнхо рассмеялся, отчетливо расслышав нотки любопытства.

— Увидишь.

Джеджун помолчал, вслушиваясь в негромкие смешки собеседника, потом еле слышно произнес.

— Юнхо…

— Что, малыш?

— Я теряю голову. Сегодня, — Дже запнулся, проблеял несчастным голосом, — я… я был с девушкой.

— Все в порядке, я ведь разрешил.

— Мы не успели… я попробовал шлепнуть ее…

— И?

— Получил по морде.

Пришлось отнять телефон подальше, ибо громкий хохот мужчины оглушил так, что даже ухо закололо. Джеджун стиснул зубы, чувствуя, как запылали уши от ярости и стыда. Задыхаясь от обиды, он замахнулся и швырнул телефон в темноту. Тот просвистел в воздухе и брякнулся на выложенную плоскими камнями дорожку. Дорогой девайс был сделан на совесть, поэтому Ким подлетел, ободрал ногти, но выковырял камень, грянул по экрану. Тот расцвел паутиной трещин. Второй удар разнес пластик на мелкие осколки. Вскочив на ноги, Дже добавил пенделя. То, что раньше было пафосным гаджетом, полетело в кусты, разваливаясь по дороге. Раздался еле слышный всплеск.

— Тварь! Я ему со всей душой, а он… — рычал Дже. Его трясло от злости. А когда понял, что остался без единственного средства связи на другом конце города ночью, совсем взбесился. Начал орать и крушить скамью.

Ранним утром пожилой интеллигент выгуливал лохматую собаченку. Та мирно бежала метрах в пяти, тыкаясь носом по сторонам. Потом с любопытством ринулась прочь с дорожки. Мужчина поправил на носу очки, вглядываясь, что такое привлекло внимание его питомца. Вдвоем они вышли к небольшому пруду, заросшему тиной. Пес тявкнул, завилял хвостом при виде молодого человека, стоящего по колено в воде и рыскающего руками по дну. Его одежда была вся грязи и водорослях.

— Э… вам помочь? — справившись с удивлением, спросил мужчина.

Джеджун поднял на него тусклые, безумно уставшие глаза.

— Вызовите, пожалуйста, такси.

Мужчина неуверенно потащил из кармана мобильник, раздумывая, а не вызвать ли полицейских или специалистов из дурдома. Но вроде как на беглого психа незнакомец был не похож. Слишком хорошие были шмотки. Грязные, но сразу видно, что брендовые. Пока он разговаривал с оператором, парень выбрался на берег, переваливаясь и пыхтя. Размокшие кроссовки хлюпали, штаны облепили тонкие ножки. От него воняло затхлой водой и потом.

— Телефон того… — махнул он рукой.

— Дорогой, наверное, был, — участливо поддержал разговор мужчина.

— Да срать я на него хотел.

— А зачем вы тогда его искали?

— Симку достать, — Джеджун сел на траву и стянул обувь, вылил воду и выжал носок. — Там был очень важный номер.

— Так восстановить можно в любом офисе оператора, — пожал плечами интеллигент. — К тому же есть компьютерная программа, которая в считанные секунды вернет все утерянные данные.

Дже спокойно выслушал его, отшвырнул носок и упал навзничь, расхохотался.

— Точно-оооо! Какой я идиот! Аха-ха-ха-ха!

Машина прибыла через полчаса, однако таксист категорично отказался впускать грязнулю в салон. Джеджун похлопал по карманам — мелочь на проезд была, но вот заткнуть хлебало принципиальному мужику было не на что. Рыча проклятия, парень стянул обувь, футболку и джинсы, показушно швырнул все на землю и забрался в машину, гордо вздернув нос. Собачатник с водителем переглянулись, но от комментариев отказались.

Дорога до дома заняла много времени — нормальные люди выехали на работу, а потому везде были пробки. Часам в девяти Дже все же ступил на порог родного дома. Прислуга была в шоке, когда парень, оставляя грязные следы на белоснежном полу, миновал гостиную, сверкая трусами. Последовал долгожданный душ и сон.

Даже сквозь сон ощущалась нестерпимая духота. Кожа горела огнем, словно бы его отходила широкая шершавая рука доминанта. Липкий пот стекал, щекоча, с лица. Кровь стучала в висках, гулко билось сердце. Джеджун тяжело вздохнул и вынырнул из вязкого сна, уставился в потолок. Тело налилось тяжестью, на грудь давил груз, отчего воздух со всхлипами и хрипом вырывался из приоткрытого рта.

— Дже…

В уши будто вату напихали, Джеджун еле расслышал женский голос, смутно знакомый. В поле зрения показалось красивое лицо, что приветливо улыбалось.

— Привет, милый.

— Мама? Ты… ты разве не в Таиланд уехала?

Прохладная ладонь женщины легла на лоб парня, и это принесло блаженство.

— Я вернулась сразу же, как узнала, что тебя увезли на «скорой».

— Что?!

— Джеджуна, ты уже три дня в больнице. Домработница позвонила, сказала, что тебя лихорадит. Ты даже бредил, никак не приходил в себя. Я жутко перепугалась.

— Прости, — Дже облизал сухие губы, повернул голову, пытаясь рассмотреть комнату, в которой находился.

Типичная палата повышенной комфортности для богатеньких пациентов. Справа у кровати стояла капельница, слева стол, на котором высились вазы с цветами. Дже фыркнул — лучше бы кальян поставили, аромат получше. Небольшой диван для посетителей, шкаф и журнальный столик, посреди которого стояла ваза с фруктами. На противоположной стене висел телевизор, окна прикрывали жалюзи в тон стенам.

— А папа?

— Он остался вести переговоры.

— Угу, — Дже почувствовал облегчение, ведь только ругани и лекции о собственной никчемности ему сейчас и не хватало. — Сильно разозлился?

Мама промолчала, скрыла смятение за неловкой улыбкой. Сменив тему, она принялась ворковать, как хорошо сейчас в Таиланде, сколько новых бутиков открыли в Банкоке. При этом она аккуратно стирала салфеткой пот с лица ее ангелочка. Джеджун прикрыл глаза и терпел телячью нежность, мечтая остаться наедине и поспать еще чуток. Сильно болела голова, хотелось пить и курить.

— Мам.

— Да, хороший мой?

— Я телефон потерял, — голос парня сам собой сделался виноватым, именно таким, каким он привык манипулировать матерью с самого детства.

— Как неосмотрительно. Надеюсь, там не было ничего такого, за что твоему отцу придется вывалить крупную сумму?

Джеджун, даже с температурой и легким головокружением, умудрился состряпать умилительное выражение лица. И это было его сильнейшее оружие. Мать не могла устоять, и вскоре Дже получил с нее обещание покупки нового смартфона, а так же доставки любимой пиццы на ужин вместо скучной больничной еды. Именно благодаря ее бесхребетности, хотя многие бы использовали здесь эпитет «по вине», Джеджун и дорос до двадцати полнейшим увальнем, белоручкой и капризулей. И совершенно не парился по этому поводу.

— Дже, нам нужно поговорить… серьезно, — деликатно начала мама, словно бы боялась ранить чувства своего драгоценного сыночка.

Ким почувствовал неладное. Он уже знал этот тон, когда госпожа Ким пыталась смягчить неизбежную неприятность.

— Папа передал, что больше не намерен терпеть твое поведение.

— Мм… он в курсе того, как я вернулся домой в одних трусах?

— И он, и соседи.

— Поблагодарили бы за бесплатное шоу, — попробовал отшутиться Дже.

Мама сдержала улыбку, хоть ей и пришлось сражаться с прыгающими губами. Но она знала, каков ее муж в ярости, а потом пересилила себя, и выдавила.

— Выбирай, солнышко, институт или армия.

— Чего?! — Джеджун ожидал домашнего ареста или заморозкой банковского счета, потому в шоке уставился на мать. — Он не может заставить меня!

— Может. И если ты не примешь решения сам, он сделает это за тебя. И скорее всего уже к концу месяца ты сменишь Гуччи на берцы.

Дже стиснул кулаки от бессильной злобы, тут же застонал от боли, пронзившей руку в том месте, где игла капельницы пронзала его нежную кожу. Его бросило в жар — мгновенно ожил член, налился твердостью и словно бы начал зудеть, требовать внимания к себе. Дже поджал ноги, чтобы мать ничего не заметила.

— Скажи ему, что я болен.

— Чем? Против твоих приступов хитрости у него уже иммунитет выработался. Нет, малыш, придется взяться за ум.

«Малыш»… только Юнхо может звать его так. Только он и никто больше. Потому что слово служило катализатором, одним из многих. И Дже ощутил буквально ноющую боль в коленях, так захотелось ему вновь оказаться в ногах мужчины, ползать и преклоняться. Чресла горели огнем, мышцы на заднице судорожно сокращались. Джеджун запустил руку под одеяло и сграбастал пах, одновременно наклоняясь вперед, сжимаясь в комочек.