Выше нас только небо (СИ)

Гарри так удивился волшебному превращению, что, пригнувшись к земле, осторожно выглянул из-за своего укрытия, пытаясь понять, что происходит. В просвете между кустами он смог разглядеть, как Люциус Малфой, сойдя с тропинки и бережно придерживая безучастную Нарциссу под локоть, подводит ее к белоснежному дереву.

— Скоро она отцветет, но на ней появятся твои любимые яблоки, — тихо сказал он, и Гарри снова удивился незнакомому прежде голосу, в котором сейчас было столько заботы. — И мы с тобой как раньше придем сюда только вдвоем и сами будем собирать их прямо с веток, — Люциус осторожно наклонил к лицу жены цветущую ветвь, словно давая понюхать. — Ты вспомнишь, обязательно все вспомнишь, милая. А сейчас пойдем постоим возле озера. Только вначале я наложу на тебя Согревающие чары, — по мере того, как они уходили вглубь сада, хрипловатый голос Люциуса становился все тише и тише; и вскоре шорох гравия под их ногами затих где-то вдали.

Гарри изо всех сил вцепился руками в траву, пораженный увиденным до глубины души. Понимание обрушилось на него как-то внезапно. Люциус Малфой действительно любит жену. Это не привычка, не чувство долга и не личный комфорт… Он любит ее. Спустя столько лет, все так же нежно и преданно… Значит, “в болезни и в здравии” для Малфоев не пустые слова?

Гарри снова вернулся к своему дубу и уперся затылком в толстый шершавый ствол. Он и сам не понимал, что чувствует, но изнутри его разрывала буря эмоций.

Не отдавая себе в этом отчета, он неосознанно полагал, что Драко будет с ним до тех пор, пока не встретит кого-то получше. Все, кто был ему дорог, рано или поздно всегда уходили, и Гарри просто не верил, что с Малфоем может сложиться как-то иначе. Понимая, что сам он обречен любить Драко всю жизнь, Гарри заранее смирялся с этим и мысленно его отпускал.

Но сейчас в лице такого незнакомо-заботливого Люциуса Гарри впервые увидел не свою призрачную мечту, а их реальное с Драко “жили долго и счастливо”, и впервые готов был поверить ему до конца, до самого последнего вздоха. Неужели это может быть правдой?

Драко!

Одним рывком оторвавшись от дуба, Гарри торопливо пошел в сторону дома, с каждой секундой все больше ускоряя шаг. Он должен был найти, узнать… Под конец пути он уже мчался сломя голову. Торопливо взлетев на ступеньки, Гарри ворвался в дом и, что есть мочи, понесся по длинным коридорам в поисках своего Малфоя.

Драко, с пером и пергаментом в руке задумчиво разглядывавший потрескавшуюся стену, удивленно обернулся на запыхавшегося Поттера, но не успел произнести ни слова, как Гарри налетел на него как ураган, затолкал в ближайшую комнату и прижал к стене.

— Малфой! Хочу. Тебя. Немедленно, — задыхаясь, требовательно прошептал он в горячие сухие губы, с силой вжимаясь в него, нависая сверху.

— Гарри, ты... что? — спросил Драко, изумленно приоткрыв рот, но покорно подаваясь к нему всем телом.

— Сюда иди. Хочу. Очень сильно хочу... Не могу терпеть. Ближе.

От его слов Драко тихо выдохнул, застонал и резко подался ему навстречу. Он всегда забывал, как на него действует властный Поттер. Серые глаза мгновенно заволокло дымкой, дыхание сбилось. Гарри, сходя с ума от его запаха, жадно шарил рукой по тонкому гладкому телу, торопливо расстегивал его пуговицы, нахально лез в брюки, врывался языком в рот, вылизывая, лаская, целуя.

Драко снова застонал, уже сильнее и громче, и выгнулся под его руками притираясь грудью и бедрами как можно ближе.

— Хочу… Отзывчивый мой… нежный… ласковый, — как в бреду шептал Гарри, срывая с него одежду, хватая за тонкие, вечно сводящие с ума запястья. — Иди ко мне… Драко… не могу больше… Я. Без тебя. Не могу.

Под прерывистое сбивчивое дыхание Гарри рывком стащил с него брюки, стянул с плеч рубашку, глубоким поцелуем присосался к шее, но Драко было уже плевать, что Гарри делает с ним, он сдавался под его напором, позорно капитулировал от жаркого натиска, разрешая ему делать с собой всё, что только возможно.

— Любишь меня? Правда любишь, Драко? Значит, это все правда? — задыхаясь, спрашивал его Гарри, торопливо раздеваясь, путаясь в своих пуговицах-застежках-шнурках, одновременно пытаясь дотронуться рукой до нежной оголенной кожи или поцеловать, где придется. Наконец, совершенно голый, он снова вдавил обнаженного Драко спиной в стену, перехватывая и прижимая его руки над головой и коротко выдохнул от удовольствия, жадно его рассматривая: запястья под его пальцами породистые, тонкие — сожми чуть посильнее, и синяк; волосы шелковистые, разлохмаченные и упрямые шальные глаза — неужели это все его? Совсем его? Навсегда? Гарри разглядывал его с каким-то болезненным острым интересом, будто впервые. Словно получив незаслуженное сокровище.

— Сдурел? — Драко прошептал это так любовно, что этот ответ вполне сошел бы за “да”.

Гарри потянул его за волосы, принуждая откинуть голову, впился в губы собственническим поцелуем, словно утверждаясь в правах, потом, сместившись, влажно и глубоко поцеловал беснующуюся на шее голубую венку и, настойчиво раздвинув его ноги коленом, ловко нырнул внутрь смазанным горячим пальцем и следом за ним сразу же вставил второй, наслаждаясь срывавшимися с губ гортанными стонами.

— Скажи. Мне нужно, — потребовал Гарри, опускаясь перед ним на колени, и снова прошептал: — Скажи мне это, Драко! — он уже растягивал его сзади, споро, умело и нежно, одновременно облизывая горьковатую нежную головку, постепенно соскальзывая губами всё ниже.

— Поттер, ты псих, — простонал Драко, пытаясь жадно насадиться на его пальцы и одновременно поглубже протолкнуться в его рот.

— Любишь? Значит, правда любишь? — Гарри ласкал его простату точными прицельными толчками, растворяя в остром наслаждении, облизывал, прихватывал губами и чуть оттягивал нежную мошонку, длинными движениями вылизывал ствол вдоль всей длины, облизывал головку, выцеживая из щелки солоноватую смазку, и снова вбирал в себя так глубоко, как только возможно.

Ничего не соображающий, почти утонувший в его ласках Драко, опустил глаза вниз, пытаясь прочесть его вопрос по губам, но не успел, потому что Гарри снова насадился на него до самого горла.

— Га-ах… ри… да что... с тобой… да… еще… так, да! — Драко с готовностью подавался к нему расслабленным телом, сдавался, выпрашивал, обещал и трогательно выстанывал наивное, то, в чем смел признаваться лишь в такие минуты: — Люблю, Гарри… ты же знаешь… что люблю… сильно… Не могу, как люблю.

— Я у тебя один, Драко? Никогда, никого? Это правда? Мы с тобой… навсегда? — хрипло спрашивал Гарри, проталкивая в него пальцы вверх до упора, и плотно сжатыми губами снова жадно вбирал его в рот целиком.

Драко непонимающе распахнул шалые глаза, посмотрел на взлохмаченный ритмично двигающийся затылок и застонал, окончательно проваливаясь в тягучее безумие:

— Ты… ты у меня первый и последний… придурок. Возьми… глубже… Гарри… Возьми меня... всего… и не сомневайся больше… Никогда.

Он жалобно заныл от разочарования, когда горячий рот внезапно исчез, но Гарри уже подхватил его под бедро, прижал к стене, приставил возбужденный член к растянутому входу и начал осторожно проталкиваться в него, — сдерживаясь из последних сил, тая от его вздохов, всхлипов и пряного запаха цветов и шоколада.

— Хочу видеть тебя... Хочу целовать тебя… всегда… везде... — шептал он. — Люблю тебя, красивый мой… единственный. Мой. Только мой.

Не в силах больше терпеть, Гарри начал в нем двигаться — сначала осторожно, затем все быстрей и быстрей. Страстно вбиваясь в узкий проход, он с наслаждением чувствовал сильную хватку рук на своих плечах и затылке, жадно слизывал солоноватые капли с его плеч и груди, легко пробегался языком и губами по тонким выступающим косточкам и возбужденным торчащим соскам, втягивал и облизывал терпкую тонкую кожу в любимой ямке между ключицами…

Драко, приоткрыв рот, почти выл от наслаждения хрипло и длинно. Его светлые волосы растрепались, размазались по щекам, мутные глаза расширенными зрачками расфокусированно блуждали по стенам, длинные пальцы чувствительно впивались в плечи и настойчиво притягивали Гарри к себе.