Герой не твоего романа (СИ)

- Не надо, – повторил он, цепляясь за руку вампира. – Я так не могу… Давай просто отдохнем…

- Почему? – Чанмин резким рывком опустил джинсы вместе с трусами до самых колен омеги. На нем опять было практически женское белье. – Нас никто не потревожит. Ну же, успокойся. Тебе ведь так нравится, когда я тебя трахаю…

Джеджун к такому не привык, и вышло у него скорее жалко, чем резко, но он все же залепил Чанмину пощечину. Когда обалдевший вампир отпрянул, он стал поспешно одеваться.

- Я сейчас не могу, ты понимаешь это? – в слезах спросил Джеджун. – Мне стыдно перед тем певцом. Стыдно за то, что я из себя представляю. И… И что еще за «нравится, когда я тебя трахаю»?

- Вероника, наверное, начиталась типичной псевдожесткой бабской эротики, – обреченно застонал Чанмин, уткнувшись лицом в покрывало. – Авторша моя… Нет-нет – да и хочется что-то такое выдать… Покричи для меня, сучка… Ты такая мокрая и горячая…

- Ах, помнится, Джунсу такое читал, – немедленно успокоился Джеджун. – Не этот, художник… И не певец… Мой начальник. У нас омеги тоже такое строчат.

- Бабы – они и в омегаверсе бабы, – улыбнулся Чанмин.

Джеджун лег позади него и обнял, уткнувшись носом ему в затылок.

- Мне не жалко, – сказал он, с удовольствием ощущая, как шелковистые волосы вампира щекочут его губы при каждом слове. – Потом сможешь говорить и про «сучку», и про «мокрую»… Но не сейчас. Дай мне привыкнуть.

- Да мне тоже перед тем парнем стыдно, – признал Чанмин, накрывая лежащую у него на груди ладонь омеги своей. – Поглядел бы он на меня… оборжался бы. Хичоль сначала тоже то офигевал, то ржал, то ржал в офигении над нами всеми.

- Он очень хороший, хотя некоторые его шуточки довольно сомнительны, – заметил Джеджун, теснее прижимаясь к Чанмину. – И как с него списали твоего господина? Он меня пугает.

- Это называется «невхарактерный персонаж», – пояснил Чанмин. – Мы все такие, как на подбор. И я, и ты...

- И особенно – майор, – добавил Джеджун, целуя волосы вампира. – Иначе все, кто запретил появление той группы на телевидении, давно передвигались бы на инвалидных колясках.

- А майор бы и уйти не догадался, – со смехом ответил Чанмин. – Кстати, как Джунсу к нему теперь относится? Он, видимо, понял, что это не его «мальчик».

- Ну… – Джеджун немного помолчал. – Думаю, все не так уж плохо…

- А если честно, мне начинает нравиться Чон Юно, – заявил герцог, указывая на экран. – Глуповат, кажется, но довольно обаятелен.

- Он не глупый, он добрый, – возразил Хичоль. Подумав, вампир добавил: – Впрочем, это почти одно и то же.

- Ты бы хотел с ним встретиться? – радостно спросил монах, подумавший, что он наконец нашел единомышленника. – Я, например, очень хочу увидеться с Кюхёном!

- Пусть живет себе, как знает, не мое дело, – поморщился Юно.

Кюхён вздохнул и вернулся к клипу «Survivor».

- А че там Су делает? – поинтересовался, в свою очередь, Ючон.

- Ищет, что бы еще в себя залить для борьбы со стрессом, – решил Хичоль. – Для справки: Ким Джунсу не пьет, не курит, с мальчиками не спит… да и на девочек нечасто время находит. – Он привычно уселся на колени герцога, но тот как-то чересчур холодно отреагировал на его близость: погладил по плечу и снова, скептически прищурившись, стал смотреть на экран телевизора. Хичоль это терпеть не собирался и полуигриво, полувозмущенно треснул своего «сказочного» любовника по уху. – Слушай, твоя светлость, я тут с теплом и лаской, а ты на меня – ноль внимания…

- Настоящему человеку не понять переживаний такого, как я, – ответил Юно, вложив в свои слова весь пафос мира. Хичоль попытался слезть с него, однако оборотень удержал его за талию. – Но все же сиди и не дергайся.

- Опять доминируете, сэ-э-эр, – нараспев произнес вампир.

Мимо «собрания у телевизора» промаршировал Джунсу, который прятал что-то в оттопыренном кармане брюк. Монах с упоением наблюдал за совместным выступлением Кюхёна и Чанмина, Юно отмечал про себя, что макнэ DBSK намного приятнее вампира, Хичоль тихо фыркал на герцога и при этом сочувствовал ему… Только Ючон обернулся, когда художник по несколько кривой траектории вылетел на задний двор. Майор поднялся с дивана и направился следом за Джунсу, который остановился у бассейна и, поколебавшись секунд десять, достал из кармана его пистолет. «Желания продолжать эту жизнь, которой не должно быть, у меня не наблюдается,» – вспомнил Ючон и через мгновение уже швырнул суицидального портретиста в воду, ловко отняв у него оружие.

- Это что еще такое?! – завопил Джунсу, вынырнув. – Кто дал тебе право мешать моему самоубийству?!

- Су, хорош, тебе по жанру не положено, – сурово ответил Ючон. – Отставить страдать!

- А плевать я хотел на свой жанр! – Джунсу подобрался к бортику и стал вылезать из воды. Ючон заткнул пистолет за пояс джинсов и помог ему подняться. – Вот по нему мне предписывается срать бабочками и блевать радугой, а я возьму и вышибу себе мозги, испоганив вам своим трупом бассейн. Дай пистолет.

Джунсу потянулся за оружием, но майор без лишних усилий обезвредил его, снова кинув в воду. Художник всплыл, отплевался, протер лицо и с энтузиазмом взялся давать подробную характеристику умственных способностей майора.

- Остынь, Су, – попросил Ючон так мягко, как только умел. – Мы сейчас все не в лучшем состоянии. Ну, я тоже. Но не хочу ведь себе вены вскрыть или чего-то в этом роде.

- И почему же? – Джунсу опять выкарабкался на «берег», на этот раз жестом запретив майору себе помогать. Выпрямившись и эффектно откинув с лица мокрые волосы, он продолжил: – Твоя ситуация еще хуже моей. Я прекрасно жил много лет, только настоящей любви не хватало. У меня были верные друзья, слава, деньги. Потом и любовь нашел! Но ты… Да твоя жизнь – сплошной кошмар, а из этого сделали убойную комедию! Дорогой мой, ты сейчас одной рукой обезоружил меня и кинул в бассейн, как котенка. А целоваться-то не умеешь – знаю, пробовал. Ты убийца, которого никто никогда не любил.

- Ну, ты не совсем прав, Су, – Ючон в замешательстве посмотрел на подернутую рябью воду, словно она была суфлером и могла подсказать невыученный текст. – Я… это… Когда любовь-морковь всякая, я не лучше Кюхёна, ага. Но я же не убийца, там война.

- Да? – Джунсу неестественно засмеялся. – И сколько жизней ты отнял? Там счет идет на сотни или уже на тысячи? – Ючон шмыгнул носом, все еще разглядывая воду. – Вести борьбу со злом можно разными способами. Вы могли организовать движение мирного сопротивления, по примеру Махатмы Ганди. И наверняка такое имеется на вашей Земле. Но ты и твой отряд предпочли проливать кровь, уничтожать военных вражеской планеты, которые просто выполняют приказы и могут вовсе не разделять мнение правительства! Ты оставил сотни семей без сыновей и отцов, а теперь оправдываешься тем, что «там война»? Не смешно. Ты действительно убийца. Необразованный, невоспитанный, одинокий, умеющий только сворачивать шеи и стрелять на поражение. Ты никому не нужен, даже родной матери, и если бы ты умер, твои товарищи лишь сказали бы: «Мы потеряли классного бойца». Думать о таком больно и в то же время отвратительно. А это, видите ли, просто юмор… – Ючон испытывал странное, невероятно противное и как будто скользкое чувство – он не злился, ему становилось жаль себя. Джунсу заметил это в его устремленном на воду взгляде и предложил: – Давай оба покончим с собой, майор. Наши жизни одинаково бессмысленны и нелепы.

Секунда – и схваченный за шиворот художник снова «нырнул».

- Су, уймись! – от всего сердца попросил Ючон. Джунсу отплевывался и матерился. – Жить надо, раз уж есть такая возможность!

- Кинь пистолет! – потребовал Джунсу, протягивая руку ладонью вверх.

Ючон усмехнулся и не глядя бросил оружие за спину. Пистолет врезался прямо в лоб выбегавшему на шум Кюхёну, который от удара потерял равновесие и растянулся на полу.

- Идиот! Ты же чуть Кю не прибил! – закричал Джунсу.