От звезды до звезды (СИ)

Гнев.

Разорви его и съешь.

Мысль вспыхнула, будто сверхновая. Обожгла каждую клеточку и вселила уверенность – так и нужно сделать. Поставить чужака на место, объяснить ему, что он – не венец творения своей планеты, а завалявшийся в саркофаге реликт.

Под ногами скрипела пыль. Сайнжа обернулся и свел надбровные щетинки. Оставшиеся три метра напарники прошли нога в ногу. Йонге вытащил маркер.

«Что ты скрываешь? Кого ищешь?»

Сайнжа резко провел ладонью, стирая светящуюся надпись. Свободной рукой прощелкал по клавиатуре. Среди плавающих графиков опять высветился четкий текст.

«Не ваше дело».

Рудольф выразительно размял кисти рук и ударил кулаком в ладонь. Йонге убрал маркер.

– Ну тогда, – почти спокойно сказал он. – Придется устроить допрос.

Гнев. Одна из самых сильных эмоций, легко подхватываемая в синхронизации – одинаковая для всех людей. Самая простая для усиления до предела.

Сайнжа развернулся, раззявил клыки и на допотопном плазмомете вспыхнули лучи наведения.

Рудольф оказался быстрее.

Выбросив руку, он ударом кулака своротил установку с плеча Сайнжи. Яут крутанулся на месте, точно таким же ударом сбив Рудольфа. Берлинец грохнулся на пол, перекатился и по-звериному присел, горбя спину. Клыкастый так раздражающе выставлял напоказ свое звание охотника – озаботился только оружием, но разгуливал нагишом – что Йонге не удержался. Тоже присел, стремительно изменяя собственное движение. Тяжелая подошва врезалась яуту прямо между ног.

Йонге тут же убедился, что все мужские причиндалы яута надежно спрятаны под толстым слоем мускулатуры. Яут махнул рукой, метя когтями в голову. Йонге уклонился, синхронизация вновь дернулась, и он перекатился по полу, полностью отдавшись глейтерному крючку.

Словами обмениваться не приходилось – Йонге чувствовал, какое движение сейчас произойдет, синхронизация все делала за двоих.

Монитор за спиной яута начал меркнуть. Сайнжа присел на широко расставленных ногах, напружинился и рванул вперед, прижав руки к бокам.

Пилот и механик кинулись на него в едином движении. Сайнжа выбросил руки, целясь когтями в мягкие человеческие тела. Йонге развернулся, пропуская пять костяных ножей, и в коротком размахе ударил ребром ладони по локтю яута. Вся кисть заныла, но Сайнже досталось куда больше. Его перекосило на один бок, а Рудольф, точно так же благополучно избежавший шинковки, добавил в развороте локтем по хребту противника.

Сайнжа резко кашлянул и упал на колени.

Удар был такой силы, что кто-нибудь послабее точно остался бы со сломанной шеей.

Ведущая обоих нить треснула и осыпалась.

– Т-твою… Г-говнюк…

Рудольф задрал респиратор и сплюнул. Отчаянно попытался заглотить как можно больше воздуха, и Йонге поймал себя на том же. Тяжелое дыхание разводило ребра. Йонге нахмурился и почти силой утихомирил грохочущее сердце. Уперся в колени и потряс головой.

– Хорошо еще… что анабиозный говнюк…

Спина вновь заболела, и он осторожно прикусил податчик. По языку скользнула горечь, Йонге тщательно глотнул и сморщился. Он почти ощущал, как негодует его печенка.

Яут ворохнулся, и Йонге торопливо присел за его спиной. Выдергивая ремень, Рудольф присел рядом. В три витка запястья яута оказались скручены за спиной. Йонге тоже сдернул ремень и без затей накинул на жилистую шею. Поставил локоть между чужих лопаток, кивнул Рудольфу – и рядом встал локоть напарника. Йонге обмотал свободный конец вокруг запястий, стиснул в кулаке, и Рудольф накрыл его пальцы своими, замыкая для надежности.

Едва Сайнжа заворочался, оба синхронно нажали, одновременно выкручивая охотнику руки, ломая суставы и вынуждая запрокидывать голову. Яут хрипло зарычал, напрягся, сводя лопатки, однако успеха не достиг.

– Кого. Ты. Скрываешь?

С каждым словом Йонге – а вместе с ним и Рудольф – нажимал на позвоночник, тянул ремень на себя. Сайнжа хрипел, рычал, пытался сбросить обоих. Без маркера добиться внятного ответа они и не смогли бы, но Йонге не хотелось ответов – ему хотелось причинять боль.

Рудольф нажал еще сильнее, Йонге повторил за ним, и яут заелозил, содрогаясь и уже даже не хрипя. Несмотря на драку, гнев все еще клокотал в груди, порождая во рту железный привкус.

– Твою мать, – почти жалобно сказал Рудольф. – Опять!

Йонге провел языком по верхней губе и действительно почувствовал вкус железа. Липкий, кровавый. Синхронизация доканывала их.

– Ладно. Отпусти, сломаешь, – сквозь зубы сказал Йонге.

Рудольф отпустил, и Йонге тоже повело назад. Он слегка развернулся и поменял хват. Они накручивали дредлоки яута на кулаки, и охотник вновь запрокидывал голову, пока шея не оказалась выставлена и напряжена так, что еще чуть-чуть – и кадык прорвется сквозь кольца легкой брони. Йонге на секунду задумался, почему яут хоть и нагишом, но все же носит эту сбрую. И был ли там кадык на самом деле.

Сайнжа захрипел и защелкал, растопыривая клыки, ворочая глазами из стороны в сторону. Йонге показалось, что он видит в крошечных черных зрачках страх.

– Кого. Ты. Скрываешь, – повторил он.

И готов был повторить еще раз двадцать, хотя яут не мог им ответить. Ему казалось, что если он докопается до правды, то все тут же встанет на свои места. Синхрон починится, «Фелиция» прилетит за ними, а чужой корабль сам собой встанет на аукцион. Места яуту в этих волшебных прикидках не находилось.

– Н-не!

– Смотри, как сразу все сговорчивыми делаются, – восхитился Рудольф. – Эй! А откуда ты знаешь наш язык? Умный такой? Скотина, охотился, что ли? Говори!

Вспышка злобы остро отдалась меж ребер. Рудольф двинул коленом, попав яуту в бок.

– Н-не-е…

Йонге чувствовал, что ему нестерпимо хочется коснуться влажно поблескивающих клыков. Люди и яут втроем так терлись друг об друга, что его снова начинало клинить. Болящая спина требовала немедленно утешить ее еще одной дозой анестезии, но Йонге не сдавался. И куда больше забот доставлял неумолимо начавший напрягаться член.

Рудольф так резко, почти со всхлипом вздохнул, что Йонге метнулся к нему взглядом. Он успел заметить, как страшно, одна за другой опускаются радужки, успевшие было закатиться под орбиту.

– Беда, – сквозь зубы сказал Рудольф. Йонге чувствовал, как разжимается его рука на запястье яута, и волей-неволей повторял то же самое. – Или мочим его, или…

Сайнжа рванулся вперед. Ремень лопнул с оглушительным треском. Вцепившиеся в дредлоки напарники почти пролетели следом за яутом. Сайнжа рухнул, попробовал перекатиться, но груз был слишком тяжел.

Приложившись спиной, Йонге еле соображал, и перспектива лечь на яута казалась ему самой уместной. Он нашарил ремень, болтавшийся на яутской шее, вцепился в него, словно в якорь, и зажмурился. В голове крутился ураган. Теперь глейтер пробрасывал еще и дикое количество отчетов об ошибках. Сквозь пелену Йонге почти не обратил внимания, как когтистые пальцы медленно разжимают его кулак. Ремень щелкнул. Йонге протянул руку вслепую, наткнулся на плечо Рудольфа и крепко сжал его.

– Господи, чтоб я сдох, – еле-еле ворочая языком, признался он.

– Что за говно в моей голове? – почти с ужасом пробормотал напарник.

Йонге попытался заставить себя двигаться, потому что в любую секунду яут мог начать убивать их в ответ.

Но удивительным образом Сайнжа не спешил тут же восстанавливать слегка поруганную честь. Широченная грудная клетка под головой Йонге вздымалась и опадала, словно ничего не случилось – равномерно, спокойно.

Рудольф поднялся первым и потянул синхроном пилота за собой. Йонге даже не стал открывать глаза. Под задницей на жестком полу валялось что-то еще более жесткое и немилосердно впивалось сквозь брюки.

– Ты явно знаешь какие-то наши слова, – голос Рудольфа звучал почти без угрозы. – Откуда, если провалялся сотни лет в анабиозе?