Тириос (СИ)

- Я – человек, – упрямо заявил Адайн. – Как прикажет аран, так и будет.

- Адайн? – Алькариэль, нахмурившись, подошел ближе, но Алькариэн уже отвернулся.

- Оставь его. Это было ошибкой – думать, что что-то может измениться.

- И ты все так это и оставишь, да? – Алькариэль смотрел на брата почти с возмущением.

- Не вижу смысла лишний раз мелькать перед глазами того, кто видеть меня не хочет, – тихо, еле слышно произнес тот и, распахнув дверь, вышел из комнаты.

- Вам не следует оставлять арана одного, лорд Алькариэль, – заметил Адайн, по-прежнему глядя на горстку пепла, оставшуюся от темного. – Господину не пристало ходить одному. Без сопровождения.

- Я не указ ему, – ответил тот. – Он делает то, что считает нужным. Хотя, думаю, в ближайшие дни такого шанса – побыть одному – ему не представиться. Нам слишком много нужно сделать. Пойдем, нам нужно вернуться. Хотя, ты же погулять собирался. Тогда мы просто выведем тебя из этого района. Ты для него слишком хорошо одет.

Сердце успокаивалось. Оно по-прежнему колотилось в груди, отчаянно выламываясь из клетки ребер, и все еще болело. Но мало-помалу успокаивалось.

- Я не потеряюсь. К тому же, я сам сюда добрался. Сам и выберусь, – он покачал головой и отвернулся. – Прошу вас, идите, лорд Риэль… Ваш брат опоздал. Совсем опоздал. С просьбами. С извинениями. Со всем.

- Как скажешь, – после недолгого молчания произнес Алькариэль. – Я передам ему. Но будь осторожней, этот район действительно небезопасен.

- Мне кроме жизни терять нечего, лорд, – пожал плечами Адайн.

- Ты уж прости, но ты еще слишком молод такие заявления делать, – Алькариэль улыбнулся уголками губ и скрылся в темноте комнаты. Светлый контур дверного проёма пересекла тень, дверь открылась и тут же закрылась за вышедшим эльфом.

Адайн проводил его взглядом и медленно сполз по стене на пол.

Помочь? Тот, кто десять лет был рабом, не может помогать. Он может слушаться приказов. Тот, кого десять лет именно этому учили, не должен думать, он должен подчиняться. Почему аран решил, что теперь он просто забудет все, что было? Забудет приказы, забудет пренебрежение, забудет причиненную боль? Такое не забывается. И отринуть в один момент то, что копилось в душе годами – невозможно.

«…Ты не хотел меня видеть, говорить со мной, и я позволил тебе жить так, как будет проще для тебя. Делая то, чего ты от меня ждешь…»

Хотел. Еще как хотел. Семнадцатилетний мальчишка мечтал о том, чтобы убедить арана что он, мальчишка, не животное и не тряпка. И пусть он только человек, но он способен на многое. Быть другом, быть советником. Наивно? Еще как. Он не знал ничего. Не знал причины, по которой эльф срывается на нем. Не знал и не понимал, почему он в Башне, пока однажды его просто не распяли в постели. А потом снова и снова… и снова… Так и родилась ненависть. А эльф ничего не пытался изменить. Он просто делал то, что привык. Мстил призраку. Мстил через живое одушевленное существо. А теперь желает, чтобы оно враз позабыло о причиненной ему боли…

Сколько Адайн так просидел, он не знал. Но ноги и спина порядком затекли. Так что пришлось разминать ноющие конечности, прыгая, пытаясь разогнать кровь. Он вышел наверх, когда на город уже навалились душные сумерки…

Дьюрин устало потер глаза и откинулся на спинку кресла. Он устал. Устал до того состояния, когда «лечь и умереть» становилось лучшей альтернативой безумному существованию. Сестра благополучно разрешилась бременем. И ребенок выжил. Один из немногих, кто увидит свет. Один из немногих, кто достигнет совершеннолетия. Что будет с остальными – неизвестно.

За последние недели он тысячу раз пожалел, что ответил арану отказом. Но советники не раз и не два поблагодарили его за то, что он скрыл правду от эльфов.

- Мэтр Элдеред здесь, – сунул свой нос в палату Бори.

- Проводи его в Палату Тишины, – оживился Дьюрин. – И вели подать чаю.

После приснопамятного совета он был разбит и подавлен. Дварфы и без того отдали все, что могли. Свои знания, свои умения. Все технологии, что поддерживали жизнь города, были разработаны дварфами. Все, вплоть до кондиционеров и воздушных трас с монорельсовой дорогой. Только вот хозяевам Тириоса все равно мало.

Помощь пришла откуда не ждали. Мэтр Элдеред явился спустя пару дней, поздним вечером, когда в Палатах Дум уже никого не было. Кроме самого Дьюрина, который в последнее время практически жил здесь.

Разговор вышел престранным. Человек сочувствовал ему и его народу. С учетом того, что людям приходилось еще хуже – сочувствие было не наигранным, а вполне искренним.

Самым же странным было то, о чем человек как бы ненароком упомянул. Дескать, медики и специалисты есть не только у эльфов. Дескать, есть они и среди людей. Только скрыты и спрятаны так, чтобы хозяева не отыскали. Наука ведь не инструмент, а привилегия.

Человек ничего не обещал. И не обнадеживал слишком. Просто сказал, что постарается помочь связаться с неким ученым. Тот не слишком жаловал эльфов и всячески скрывался от них. Более того, вроде даже зуб имел, потому и помогал людям. И не просто помогал, а всячески продвигал и развивал человеческую тайную медицину. Ну и остальные науки понемногу.

«Враг моего врага – мой друг».

Дьюрин не слишком разделял эту древнюю мудрость. Враг врага может оказаться врагом еще более страшным. Но выбирать особо было не из чего. Так что он попросил человеческого мэтра о встрече с загадочным ученым. А о цене попытался не думать совсем.

Но ученый, вопреки всему, скрываться, похоже, не собирался. Он назначил встречу прямо в центре города, недалеко от Башен, в кофейне, славившейся отсутствием каких-либо условностей. Всегда чистая, опрятная и уютная, она была как островок спокойствия, на котором обычно собирались представители всех рас и видов выпить чашку кофе, а то и пропустить стаканчик-другой местного пива. Сюда захаживали и хозяева города, и дварфы, и люди, и мелкие народцы. Отличное местечко для отдыха и неспешного разговора, но для тайной встречи? Впрочем, выбор никто не предоставил. В конце концов, из них двоих больше всего рискует именно этот неведомый ученый, так что…

Он был странным. Слишком молодой для ученого и слишком похож на эльфа для человека. Если бы не закругленные кончики ушей, то отличить его от эльфа было бы невозможно. Высокий, стройный, по-эльфийски гибкий и быстрый. Подвижное приятное лицо, волосы средней длины, собранные в небрежную косу. Он устроился за столиком напротив Дьюрина и улыбнулся, коротко кивнув:

- Привет. Я Эль. Мне сказали, что вам нужна помощь.

На миг дварф опешил. Внешний вид его визави не вязался с его статусом совершенно. Но выбирать не приходилось. Единственное что беспокоило узбада – возможная ловушка. Но если его падение спасет его народ – то что ж, пусть будет так.

- Вы молоды… – помимо воли сорвалось с кончика языка. – Можете не знать всего, что происходит в городе, но… дварфы вымирают. В Эред-Кибил восемь миллионов триста пятьдесят две тысячи пятнадцать дварфов. Женщин на треть меньше, чем мужчин. За прошлый год умерли пятнадцать тысяч триста восемь дварфов. Родами пять тысяч женщин. Выжило всего триста детей. Двести не пережили года. Прироста населения нет уже двадцать лет. Пять дней назад моя сестра произвела на свет ребенка, и он выжил. Она тоже. И мы считаем это чудом… А эльфы помогать нам не желают.

- Совсем не желают или ставят вам условия? – после недолгого молчания поинтересовался Эль и улыбнулся миловидной официантке, подошедшей, чтобы принять заказ.

- С условиями, выполнить которые мы не можем, – поджал губы Дьюрин и нахмурился.

Эль только вздохнул, но дальше комментировать ничего не стал.

- Я так понимаю, до недавнего времени ваша численность была условно-постоянной?

- Верно, – кивнул дварф. – В минус мы вышли в этом году. Впервые смертность превысила рождаемость… очень условную рождаемость.

- Я не знаток физиологии и генетики дварфов, но насколько я помню, срок вашей жизни хоть и меньше эльфийской, но все же больше человеческой. И дети у вас рождаются не так уж часто. А что у вас со смертностью женщин? Не детей, а женщин?