Бездна желания (СИ)

Эдвард встал со скамьи и потянулся, тут же закутываясь в плащ плотнее. Альфонс выжидательно на него смотрел, пытаясь уловить изменение в лице обожаемого брата, но тот выглядел не больше чем уставшим с дороги и замершим молодым человеком.

- Э-эх! – зевнул Эд. – Отнеси сумки домой, а я пойду кофе выпью, занесу часы, а то как-то запамятовал… Хм! А ты позвони Винри и бабуле Пинако, они точно беспокоятся, мы же так долго отсутствовали, а я по дороге зайду и продуктов куплю, приготовлю что-нибудь!

- Все-таки уроки Ризы не прошли даром, – хохотнул доспех.

- Н-да, шея до сих пор болит от таких «уроков»! – улыбнулся Эдвард. – Ладно, я ушел!

И тонкая фигура скрылась среди людей, оставляя задумчивого Альфонса среди бездушной несущейся толпы. Эдвард быстро добрался до кафе и заказал чашку горячего кофе, ему необходимо было согреться и собраться с мыслями и силами. Он боялся видеться с полковником, его охватывал трепет и неконтролируемый страх перед этим всегда властным человеком. И так в кафе он просидел долго, заказывая бессчетное множество горячего то чая, то кофе. Время приблизилось к восьми часам, когда Эдвард расплатился и вышел в мороз, кутаясь в пальто и направляясь к Штабу. Он надеялся, что этот хмырь развлекается где-нибудь с очередной женщиной, и он просто оставит в его кабинете свои часы и исчезнет уже навсегда. Но когда он приблизился к главным ступеням, то увидел, что среди горящих окон есть окно кабинета полковника. Мечты и шаткие надежды Элрика тот час рухнули с громким треском. И он был на грани того, чтобы с воплем убежать, но, упрямо сжав кулаки, он поднимался и шел вперед. В коридорах редко сновали люди, но проносились очень быстро, украдкой глядя на Эдварда. И он шел, чувствуя, как обида опять накатывает на него, как инцидент в баре становится вчерашним днем, а не далеким прошлогодним. Останавливается около деревянной двери, что всегда старался сорвать с петель стальной ногой и позлить черноволосого мужчину. Увидеть его недовольное лицо, услышать насмешку и взорваться воплями в ответ. Но в этот раз неживая рука в белой перчатке легко коснулась гладкой двери.

- Войдите, – послышалось в ответ. И сердце юноши тот час пустилось вскачь. Он сглотнул и толкнул дверь.

- Полковник, – кивнул Эдвард, приветствуя, останавливаясь около диванов. Мустанг оторвался от многочисленных бумажек и взглянул на юношу. И сердце Эдварда защемило от неясной боли и трепыханий. Этот человек выглядел таким уставшим и несчастным, что хотелось просто упасть на колени перед ним и бесконечно извиняться, молить о прощении и клясться в любви, обещать заботу и ласку. Рой Мустанг был бледен, глаза его покраснели, губы стали привычно стиснутыми в тонкую линию, а мешки под глазами только добавляли болезненной серости лицу. Он не выглядел на свои почти тридцать лет, он казался старше, разве что седина в угольно черных волосах не проглядывалась. Хотя, Элрик был уверен, что если хорошо присмотреться у него найдется пару седых прядей. Из-за него ли?

- О, решил почтить нас своим присутствием? – глухо отозвался тот и взгляд его стал еще холодней. И юноша, сделав пару шагов к столу, погладил руками гладкую поверхность, на которую со стуком выложил помятые серебряные часы. – Ах да, точно… Часы, – мужчина растеряно оглядел серебряную цепочку, закругленные вмятины и ямки, а так же острые выпирающие углы. И воцарилось молчание, в котором Эдвард еле пытался себя сдержать, чтобы не пустить свои закрытые, хорошо спрятанные чувства на волю. Чтобы не опозориться и не доставить этому человеку еще больше кровоточащих ран. Но было так поздно, уже так поздно!

- Полковник, – тихо, дрожа всем телом, позвал Стальной, – я… я так зол на Вас!

- На меня? – удивленно воскликнул мужчина, откидываясь на кресле, но напрягаясь всем телом, ощущая, как электризуется пространство.

- Да, на Вас! – упрямо говорит Элрик. – Вы такой слепой человек, вы пропускаете мимо себя, не замечая, тех людей, которые могут принести вам счастье! Вы делаете им больно, заставляете ненавидеть и молча себя грызть изнутри, а потом сами себя изводите… Я думал, что все у меня пройдет…

Вдруг Элрик перепрыгнул через стол, навис над сидячим человеком, схватив того за грудки и резко встряхнув. Юноша уже кричал, распахнув свои золотые честные глаза, выплескивая все эмоции, все чувства и пережитые воспоминания, свои соображения, которые томились под защищающим куполом.

- Ты чего, Стальной?

- Ничего! Вы просто претворяетесь, вы стали таким лживым и замкнутым, что никто и не способен пробиться через вашу броню! Сами же страдаете из-за этого, и заставляете других страдать… Дурак! Идиот… Вы такой идиот, полковник!

Эдвард внезапно упал на колени, тяжело стукнувшись стальным суставом о твердый пол. Голова его уткнулась в колени, а синие штаны униформы сразу стали темными от влаги. Эдвард крепко-крепко стиснул мешковатую форму военного и громко завыл в голос. Ему было все равно, что он царапал кожу под штанами, сминал ткань, хватаясь за все, дрожа всем телом и так отчаянно сжимаясь под гнетом реальности. И уже не было так страшно от того, что может подумать этот человек! Ему уже было необходимо услышать либо отклик на свои чувства, либо грубый окрик и унизительный удар. Он все шептал о том, что полковник просто тупица, такой болван, ничего не замечающий, ничего не понимающий. Жаловался на то, что взрослые люди все такие глупые и слепые! Он продолжал бормотать до тех пор, пока не почувствовал теплую руку на своих волосах, а потом мужчина неожиданно склонился, зарываясь лицом в растрепанное золото волос юноши и коротко целуя в затылок.

- Да-да-да… – соглашался полковник. И его сердце наполнилось счастьем, затрепыхалось, такое израненное, сочащееся кровью, но радующееся неожиданной ласке и мягкому теплу. Мужчина задрожал, стараясь не потерять сознание, в крутящемся водовороте откровенности и искренности, гладя по мягким волосам этого юношу, что распластался на полу, рыдая у него на коленях. Юноша, что не может держать в себе эти осознанные эмоции и сильные чувства. Всегда такой честный и открытый, каким никогда не смог бы стать он сам. В этом его наказание!

- Эти все ваши женщины, я так ревновал! Я их всех так ненавидел, особенно ту рыжую! Вы бы никогда на меня так не посмотрели, – причитал Эдвард, вскидывая голову и заглядывая в угольные глаза мужчины. Его золото плескалось, и слезы только делали его еще прекраснее, умножая искренность в стократ! – Эти ваши чертовы коробки с резинками и заколками! Я ненавижу вас за это!

Мустанг неожиданно порозовел от стыда. Ему было как-то необычно выслушивать такие вот упреки от юноши, видеть его осуждающий взгляд, чувствовать себя не непревзойденным ловеласом, а каким-то гадким развратным подростком, которого застукали взрослые.

- Но… Люблю вас! – они оба замерли, глядя друг другу в глаза и боясь увидеть в отражениях друг друга насмешку или признак на шутку. Эдвард вдруг горько усмехнулся, кусая свои губы. – Ну, вот я это и сказал, простите уж. Не могу я все держать в себе. И как же угораздило, вы вечно смеетесь надо мной, все время шпыняете и раздражаете, но… вы не такой! Я видел, я сейчас вижу… Полковник! Рой, пожалуйста…

И мужчина резким порывом заключает мокрое от слез лицо юноши в свои руки. Приникает губами к припухшим и искусанным губам юноши. Тот хватается за запястья, но не отстраняет от себя Мустанга. Только прижимается еще ближе, чувствуя неповторимый мужской запах, который смешивается с одеколоном и запахом силы, что всегда источает этот мужчина. Но, он не целует его как ту рыжую развратницу, страстно и жарко! Он вжимается в Эда так отчаянно, словно видит в нем единственное спасение, его черные брови нахмурены, пальцы дрожат и в этот миг он ощущает свою нужность, принадлежность к кому-то. Ощущает ту боль, которую дает только любовь. Его раны дергаются и болят, говоря о том, что они могут еще болеть, могут пылать огнем, затягиваясь. Ему дают понять, что душа его жива и может взвиться под самое небо. И правда, она чуть не достает до звезд, когда Эдвард отрывается от него, весь покрасневший от смущения и опьяненный. Он встает и, наклоняясь, сверху целует его, зарываясь в черные жесткие волосы, а теплые руки мужчины обнимают его стан, шаря по крепкому юношескому телу, и вскоре просто цепляются за одежду, стараясь удержать этот нереальный мираж подольше. Эдвард отрывается от него, смущенный и дрожащий. Рой утыкается лицом в грудь Эда и просто дышит.