Джентльмены предпочитают универсальный код (СИ)

- Тогда будешь писать на бумажке то, что собираешься сказать. И если я правильно истолкую твоё послание, то ты исполнишь любое моё желание, – решительно заявил Холмс и тут же прочитал по глазам Джима горячее «Да!».

Для чистоты эксперимента было решено по-арабски закрыть лицо Джима чёрным платком, оставив только глаза, которые стали ещё выразительнее. Шерлоку вдруг показалось, что он уже видел такую картину - когда в последний раз спасал Ирен Адлер.

Времени оставалось немного, поэтому ограничились тремя фразами и двумя попытками на каждую.

Первый взгляд Шерлок понял сразу. Это было очень красноречивое требование поцелуя.

- У тебя что на уме, то и в глазах, – презрительно сообщил Шерлок. – И я тебя больше не поцелую.

Джим молча развернул первую бумажку с надписью «Kiss me».

Вторая фраза оказалась намного сложнее. Шерлок никак не мог понять, Джим действительно хочет, чтобы Шерлок запрыгнул на люстру, раскачался на ней и выпрыгнул с неё в окно с шестого этажа, или всё-таки выключил свет и посмотрел в окно на заход солнца? Зная Мориарти, можно было преположить и то, и другое, и даже нечто третье. Поэтому угадал Шерлок только со второй попытки, и та безумная догадка с выпрыгиванием в окно была всё-таки верна.

Как положено в страшных сказках, третья фраза оказалась самой сложной. Тут была уйма вариантов, почти как с тем проклятым универсальным кодом. Словами не передать, как Джим смог передать это глазами, но Шерлок не был бы Шерлоком, если бы не прочитал в них теорему Нейквиста-Шеннона. Поэтому Джим так же молча развернул надпись на бумажке – «fc: f>2fc». Это ещё что! В своё время, однокурсники всей группой скидывались ему на презент, чтобы он своими говорящими глазами подсказывал им на экзаменах.

Шерлок самодовольно хмыкнул.

- Что и требовалось доказать, – довольно сказал Джим, снимая платок. – Мой взгляд выразительнее твоего!

- Мы не об этом спорили! – возмутился Холмс. Хотя он с самого начала понял уловку Мориарти и поддался на неё сознательно, ради повода стрясти с Джима помощь. Ну не мог он, как все нормальные люди, просто попросить.

- Да, но если бы мы спорили об этом, ты мог бы специально не понимать, что я тебе говорю. А так получилось очень даже честно, – пожал плечами Джим. – Так какое у тебя будет желание, мой гениальный физиогномист?

- Твоё счастье, что я сейчас не в форме, – фыркнул Шерлок и перешёл к своему желанию. – Лучше посмотрим, какой из тебя преступный гений. Мне нужно, чтобы ты избавил меня от приставаний сеньора Карлоса. Этот тип сказал, что будет приходить на все концерты, а его компания заставляет меня задумываться о способах самоубийства. Его самоубийства, - добавил он с невозмутимым видом.

- Вызов принят! – улыбнулся Джим и снова принялся за поиск своих туфель, но теперь лишь для вида. С Шерлоком-то он уже помирился, а избавить своего личного врага от приставаний навязчивого иностранца он и так собирался.

Туфли легкомысленно лежали под кроватью.

В Мулен Руж, как и перед первым концертом, был странный ажиотаж, который на этот раз отчасти объяснялся тем, что выступление женского оркестра этим вечером было не единственным в программе. За кулисами творился сущий ад, кругом носились полуголые девушки, рабочие с аппаратурой, мужчины во фраках разной комплекции. В зрительном зале тоже было довольно-таки шумно. Шерлок туда даже не совался, он тихо-мирно сидел рядом с декорацией дерева и почти пасторально пытался играть на скрипке. Думать всё равно не получалось, хотя что он там играл, Шерлок тоже не слышал. Социопатия обострялась со страшной силой. Ещё никогда он не ненавидел человечество так, как в этой суматохе. Холмс очнулся лишь когда Габби настойчиво потащила его куда-то за руку. Как оказалось – на сцену. Шерлок от неожиданности чуть не навернулся. Благо занавес был пока опущен и его вопиющей неловкости почти никто не увидел. Софиты ударили по глазам, а когда зрение вернулось, он заметил сидящего к нему спиной Джима с виолончелью и гущу рукоплещущего зала, которая приветствовала вышедшую для поклона мисс Кукумбер.

Первый взмах палочкой, с пугающей точностью продублированный смычками скрипачек, и эффектно вступила виолончель Мориарти. Музыка полилась, заглушив собой все ненужные эмоции, сомнения. Бархатистая мелодия, словно голос самого Джима, будто гладила по затылку, ероша волосы и спускаясь вниз по позвоночнику цепочкой тёплых поцелуев. Чтобы лучше представить этот образ, Шерлок закрыл глаза. Он уже видел Джима с виолончелью, как он по-женски медленно раздвигал ноги и обнимал коленями твёрдые изгибы инструмента, как держал пальцами гриф и крепко зажимал струны. Потом склонялся над инструментом и с оттяжкой вёл смычком по струнам, извлекая мягкий, низкий звук. Сейчас Джим так же склонился над виолончелью, опустив глаза, густо подведённые в честь концерта. А потом медленно поднял их на зрителей. И, казалось, стало ещё тише, люди точно под гипнозом смотрели в эти чёрные, омуты, глаза. Джим умел использовать театральные эффекты.

Ещё никогда Шерлок так не наслаждался этой игрой.

Последняя мелодия стихла, и детектив наконец-то открыл глаза. Было очень тихо - а потом его чуть не снесло бурей оваций. На сцену повалили люди с цветами. Джим кланялся, смущённо вертел в руках смычок и загадочно сверкал глазами, как он это умел. А ему несли цветы, ему рукоплескали, и в толпе восторженных поклонников, конечно же, был сеньор Карлос с веником калл и орхидей, чудовищно помпезным и таким же безвкусным. Но сеньор Карлос не казался теперь такой уж угрозой, следом за ним на сцену грациозно поднималась мисс Адлер - с двумя алыми розами на длинных ножках с поистине чудовищными шипами. Одну она с улыбкой передала Мориарти, став невольной свидетельницей перекошенной от злости физиономии мисс Кукумбер. Потом прошла к Шерлоку и, потеснив сеньора Карлоса вместе с его веником, вручила вторую розу детективу, чувствительно так сжав его ладонь на колючем стебле.

«Дура, - подумал Шерлок, - мне же этой рукой ещё смычок держать».

- Теперь, милый детектив, я бы отымела вас прямо на этой сцене… трижды…

- Мне, конечно, приятно, мисс Адлер, – шепнул Холмс, сдерживая недостойный порыв отбросить колючий стебель и с криками попрыгать по сцене, зажимая окровавленную руку, – но, думаю, зрители бы не оценили вашего порыва.

- Хотя, если сравнивать вас с Джимом, то отымела бы я его… - так же томно на ухо продолжала Ирен, делая вид, что дружески обнимает, и дружески же лапает за задницу.

- Ирен, тут кругом люди, и меня абсолютно не волнует, кого ты собралась иметь, – так же томно ответил детектив, и, оттолкнув наконец прилипчивую доминатрикс, серьёзно спросил: – И вообще, что ты тут делаешь? Кто тебя послал за нами следить?

- Скажем так, это моя личная инициатива, – Ирен не сильно расстроилась из-за потерянной территории. – Я же тебе кое-что задолжала…

- Я даже не удивлён, – фыркнул Шерлок. В последнее время ему все были что-нибудь да должны. Хоть долговые расписки коллекционируй.

- А я не привыкла быть в должниках. Так что присмотрись к своему окружению, милая…

Ирен подмигнула и скрылась в неизвестном направлении.

После концерта, когда можно было мечтать только о том, чтобы рухнуть в объятия такой вожделенной постели, Шерлок сидел в кресле гостиной и имел сомнительное удовольствие наблюдать сцену ревности, которую закатила Джиму мисс Кукумбер, не стесняясь присутствия Шерил и ещё пары девушек из оркестра, которые наблюдали за дурдомом в замочную скважину. Их комнаты были по соседству и, несмотря на звукоизоляцию, истошные вопли дирижёржи были отлично слышны, мешая уставшим девушкам нормально уснуть.

- Кто! Эта! Шлюха?! Отвечай! – кричала Мелисента, носясь туда-сюда как заведенная, в то время как Джим преспокойно стоял в сторонке и застенчиво нюхал розу. Цветок, конечно, был не от Шерлока, но дело было не в этом. Аромат розы расслаблял и настраивал на мирный лад, удерживая от того, чтобы отхлестать крикливую бабу прямо вот этим вот цветком по красной от злости физиономии, а потом - для верности - выкинуть из окна. «Но можно и просто – выкинуть из окна… что я, садист что ли?» – отстраненно подумал Джим, поглубже вдыхая аромат.