Отражение души (СИ)

Мик смотрел на эту сцену с меланхоличным равнодушием, он родился постилкой, видимо, так и было начерчено на его векторе судьбы, но ему сложно было понять Шела. Он чувствовал его печаль, его муку, что не понимал, не мог осознать, хотя обычно с этим не было проблем. Везунчик смотрел на мир с другого угла, он всегда цеплялся за людей, и те находили в этом себя, а сам он знал, что так же кому-то нужен, но, разве Шел никогда не чувствовал этого? Или, быть может, всё это изменилось только после тех недель? Обида и боль затопили душу, словно кто-то открыл все шлюзы. Привычная картина мира пошатнулась и исказилась, явив им хаос и беспорядок, ну что ж, вполне может быть, что по истечению того времени, пока они будут вновь складывать свой мир, откроется что-то еще!

====== Эпизод 3: Обретение. Глава 25. ======

POV Шел

По стеклу стекали капли. Холод с улицы пробирался под кожу.

Знакомо ли вам ощущение ненависти? Точнее, желание убить одного конкретного человека, который в то же время представляет из себя очень интересный экземпляр? Вот я познал эту муку….

– Шел, мать твою, иди сюда, хватит залипать на оконную раму! – заорало моё личное проклятье в лице Михо.

– Иди в жопу, и не смей упоминать мою мать! – огрызнулся я в ответ.

Большой зал с неровными стенами, изящно переходящими в потолок, был только наш, посередине стояло три шеста, которые можно было, если что, убрать. Дождь за окном не прекращался уже несколько часов, а от того маленький с виду зал был очаровательно теплым и уютным.

– Да-да, милый, если приглашаешь…

– Слушай, отстань уже, злодей…

– О, как грубо! – оскалился этот ублюдок, боясь подойти ближе, чем на три метра. Он просто осторожничал, потому что разочек уже отхватил моей когтистой лапы. – Идем, я подобрал трек!

И после этих слов отовсюду полилась музыка, проникая в кровь и уравнивая под себя дыхание. Я встал с подоконника и пошел к центру комнаты. Бит – удар, сердце – импульсы, тело живет своей жизнью. Михо улыбался мне, видя отголоски музыки в любом моем движении, да, именно в этом зале мне нарочно сшибали все заслоны, здесь я должен был танцевать. Только, если в ШКА я отчасти ненавидел танец за то, что это было извращение, то здесь я понял, что люблю жить под музыку.

– О, чудно, вы уже начали! – улыбнулся усатый мужичок, который меня очень забавлял своей манерой разговаривать и двигаться. Я остановился, так и не подойдя к шесту, а Михо призывно вытянул ко мне руку. Нет, не надейся. Он взвил взгляд к потолку, но кроме усмешки в моем лице ничего не получил. – Разминайтесь тогда, а после начнем отрабатывать программу.

– Да-да, – небрежно бросил мой напарник, спрыгивая с шеста на светло-бежевый паркет.

Я потянулся и стек на пол, начиная разминку.

Огоньки, организация, созданная под началом самого президента, в которой числились люди без инициализованного кода. В самом укрепленном из мест на планете 23 человека занимались тем, что создавали самые фееричные шоу и тренировались для убийств, в секрете от всего мира, под чутким руководством людей сверху. Моё появление в их рядах было воспринято по-разному.

Сказать по правде за те три месяца, которые прошли с момента моей свадьбы и обретения полноправия я запутался. Дома делать мне было нечего, всё были и так устроено так, что можно было не волноваться ни за одного из членов нашей семьи, да, я действительно находил себя ненужным там, я слонялся по поместью, не зная, чем бы себя занять. Визиты ко всем этим элитам большого удовольствия не приносили, тем более что большинство из них наш брак не одобряли, но еще больше меня бесила однообразность. Как сказал Мик: «на такой основе стоит строить новый дом!»…

Да, именно на том, что у меня всё хорошо, я решил развернуться. Меня сделали огоньком, убийцей без сердца и танцором с лицом. Когда меня привезли во дворец я уже был решительно настроен выслужиться на полную, я хотел этого, моя кровь застывала без адреналина, мне нужен был тот азарт, риск. Жутко понимать такое. Президент решил сразу поставить уже устоявшихся членов команды в известность, что я стану таким же огоньком. Он не стал сначала меня с ними знакомить, они сразу провели операцию по уничтожению моего персонального кода, и, честное слово, видеть своё отражение в цифровом зеркале, но не иметь как у всех ярлычка с данными – это оказалось страшно. Теперь я принадлежал правительству и только ему, отныне я был опаснее любого зверя, потому что для меня законы были не писаны.

– Запомни, Шел, ты такой не один, и каждый из вас является нашей рукой, поднимешь бунт – и тебя убьют не задумываясь!

– Я понял, – но улыбка с моего лица так и не сползла. Я смотрел в отражение и будто видел там совершенно другого человека. Верхушка мира, я избранный и хочу нести этот крест. Пускай я чем-то напоминаю самому себе нашего Арона, но иначе мне себя не реализовать, кажется, мои понятия мира сильно изменились.

22 члена команды ждали моего появления в главном зале огоньков. Многие из них жили прямо во дворце, для каждого здесь было своё место. Они оказались совершенно разными, старшему было под сорок, а младшей всего 13, но у каждого из них были глаза убийцы. Меня они восприняли, кто с улыбкой, а кто с недовольством, раньше им всегда позволяли самим выбирать, кто станет огоньком, а кто нет, и именно поэтому меня многие сразу занесли в категорию «блатных неумех». Особенно плохо обо мне сходу отозвался Михо, единственный пилонщик, который до этого момента танцевал соло. Какого же было его удивление, когда всей этой компашке сказали, что я буду его напарником. Он был вне себя, а мне же было весело, я предвкушал интересные мне занятия и страх.

Состав Огоньков был следующим: ди-джей, который пишет все треки на выступления; два гения визуализации, создающие общий вид картины; главный мужской вокал – самый старший мужик; главный женский вокал, по совместительству один из танцоров женской танцевальной команды; две группы мужской танцевальной команды, вторая из которых была из нас с Михо; и три ангелочка, как их прозвали фанаты, один мальчик и две девочки, которые еще не достигли возраста первого совершеннолетия (16-ти лет). Они уже какой год выступали вот так вот, заводя публику и делая зачистку после своих выступлений. А теперь оставалось полгода до нового шоу, вся группа пришла в движение, безупречно зная своё дело.

Мы с Михо занимались вдвоем, то в зале с пилонами, то в батутном отсеке, то на вокале (мой голос им еще предстояло поставить), наши хореографы и преподаватели не жалели ни нас, ни себя и, как я понял, это было нормально. Ангелочки часто с нами пересекались, готовя свою программу и, завораживая своим пением, вторую группу танцоров парней мы видели только на совместных репетициях, где поболтать, увы, времени не было, женскую группу нам вообще встречать редко удавалось, а вот ди-джея и визуалистов мы видели так же часто, как и друг друга. Они писали программу, они слушали наши предложения и разрабатывали детали вместе с хореографами. И чувствовать себя частью этой системы было невероятно круто.

– На сегодня всё, – объявил усатый дядюшка Маньер Диспал. Он как всегда улыбался и вытирал лицо полотенцем, мы же с Михо стояли у пилонов, как ни в чем не бывало, правда, пот тек с нас двоих ручьем, даже пол местами стал скользким.

– Спасибо, – улыбнулся я, кивнув ему.

– Да не за что, Шел.

– Показушник, – с ухмылкой фыркнул Михо.

– Нет, просто я воспитан, в отличие от некоторых! – не остался я в долгу.

Маньер улыбнулся очередной нашей словесной потасовке и велел идти мыться и ехать домой. Еще в самом начале все боялись, как бы мы с Михо друг другу глотки бы не по-перекусали, да очень скоро все они поняли, что общаться как-то иначе, по-видимому, нам просто не судьба. Мы с улыбками унижали друг друга и втаптывали в грязь, получая от этого какое-то мазохистское удовольствие. Он провоцировал меня, а я не оставался в долгу, потому что терпеть такое отношение не хотел.