Deux Ex Machina/Strangelove (СИ)

– Научите меня, – вспомнил Доминик, как он говорил это, сидя на диване в тогда ещё малознакомой гостиной. Мэттью сделал ему такой минет, что он едва мог дышать после.

– Я чувствую…

– Что? – шептал он. – Что ты чувствуешь?

– Тебя.

Доминик представлял горечь первого секса и горячий член, и ему было не стыдно. Он готов был выйти в коридор и во всеуслышание заявить, что он любит, когда его трахают, берут сзади и заставляют лечь грудью на простыни, вытянув руки вперёд. Подаваться назад, кричать, что ещё пару таких толчков, и он сдохнет от удовольствия, которое тело уже не может вынести. Из последних сил повторять один единственный слог, как мантру, на каждый вопрос отвечать «да», и снова «да», и так до бесконечности.

Доминик сжал себя между ног, уже не чувствуя своих же мыслей – они онемели, словно были частью его тела.

Как в первый свой оргазм без рук, когда Мэттью уже выдыхался, едва ли не прекращая толкаться в него, а он требовал ещё и ещё, хватая, наверняка больно, за плечи.

– Если ты будешь просто лежать, – давил из себя мистер Беллами, даже в такой ситуации не в силах удержаться от объяснения, – ничего не случится. Напряги бёдра.

Доминик едва удержался от того, чтобы закричать в голос – он уже наполовину жил в приукрашенном собственной фантазией прошлом, но всё ещё находился в общаге, среди людей.

Мэттью тогда взял пару его пальцев в рот, посасывая их с таким усердием, будто намеревался проглотить.

– Вот так, – сказал он, – вот так я чувствую себя внутри тебя.

Перевернувшись на живот, Доминик прикрыл глаза. Да, потрясывающее тело возбуждение слегка приуменьшило его желание спать, но он не хотел дрочить. Ему опротивела мысль о собственных руках. Он когда-то был фантазёром, но не настолько.

Слушая то, что Мэттью, наверняка, прослушал уже миллион раз, Доминик перенёсся в своих мыслях на совсем другое небо. Там существовал синеволосый, странный молодой человек, с телом, которое могло резать бриллианты, с торчащими отовсюду костями, словно язвительные замечания, которые он отпускал в чужой адрес.

Гребаный наркоман, выживший только потому, что рядом оказались нужные люди. Тот, кто всегда жаловался, что его окружает не пойми кто. Который думал про себя о том, что окружающие и яйца выделанного не стоят.

Доминик хотел бы страдать, глядя на его синяки под глазами. Провожать его домой, держать за плечи, пока он блюёт. Вместе… Доминик боялся даже про себя говорить такое. Вместе готовиться к экзаменам.

От того Мэттью осталась только его чёрная коробка (тетрадь) с воспоминаниями и физическая ненасытность, которая вырывалась наружу, когда он был заложником своей же похоти. Когда насиловал его морально около двери в их небольшой номер, который они сняли в южной части Лондона.

Доминик хотел бы быть тогда молодым вместе с ним.

Доминик укорил себя, когда вспомнил, за что именно он полюбил Мэттью Беллами. За его хладнокровие, которое кипятило кровь в венах, за его рассудительность и неприступность, за вечные намёки на чью-то умственную недостаточность, за его язвительную натуру.

Некоторые вещи в жизни должны были случаться определённым образом.

Стояка как не бывало. Доминик уронил голову в подушку и заснул, убаюканный размеренным, спокойным ритмом песни.

Его разбудил звонок, который битой ударил по голове. Прохрипевшись, Доминик поднял трубку.

– У меня к тебе дело, – с ходу заявил Роже.

– Чем могу?

– Завтра ты за главного. Придётся тебе посидеть целый день на студии, заяц.

– О, – Доминик протёр глаза.

– Извини, поеду к семье. Тётушка попала в больницу, мать в истерике. С меня награда, – добавил он под конец.

Доминику уже давно было интересно, как Роже выдерживает это – наблюдать за всем, почти что круглосуточно. Он был идеальным «боссом» – всегда звонил, если у него был выходной, спрашивал, как прошёл день, проставлял выпивку вечером. С тех пор, как Доминик вошёл в коллектив студии танцев Une Danse élégante, Роже ни разу не нарушил свой негласный моральный кодекс.

Душевно приготовившись к долгому дню, Доминик заварил чаю в огромный термос Джесс, набрал печенья, которое оставлял на столе Пит. Ему часто приносила сладости девушка, но он почти никогда их не ел. Не позавтракавшие Кроль и Силь были несказанно рады такому повороту событий, и Доминик только тайком улыбнулся, слушая, как они пытаются упражняться в словах, которые он «задал» им в прошлый раз.

– У тебя есть свободный зал и час, делай там что душе угодно, – сказал Силь, подскочив навстречу первым танцорам из своей группы. Кроль улыбнулась.

– Можешь разложиться там и поспать. Роже часто читерит, хотя вечно наставляет, что лучше работать много, чтобы потом много отдыхать.

– Я завидую твоим волосам, – вздохнул Доминик, рассматривая блестящую каштановую шевелюру, которая смотрелась не нелепо, а великолепно.

– Брось. Ты и так красив, словно леди-Афродита, – Силь намекнул на тот день, когда он зашёл в опустевший зал, где Доминик танцевал под Леди Гагу, думая, что все уже ушли.

– Отвали, – Доминик пихнул его шутливо в плечо. – Удачи.

Оставшись наедине с собой, Доминик тут же почувствовал, как им овладевает одна навязчивая идея. Он вспомнил все свои вчерашние путешествия сквозь время и пространство в своей же голове, и решил, что не помешало бы потанцевать, чтобы выпустить переполнявшую его энергию, которая уже хватала за горло и душила его.

Он хотел записать нечто сексуальное. Соло. С элементами пластики. Подключив телефон через кабель, он начал разминаться. Знал бы Мэттью, как заездил Доминик его любимчиков, он был бы в шоке.

Доминик и сам был в шоке. Ему впервые приходилось возмещать недостаток чьего-то присутствия таким способом. Обычно он легко оставлял позади людей, вступал в новую жизнь и плескался в общении в своё удовольствие.

Песня, под которую в его голове предыдущим вечером творилось невообразимое непотребство, чуть не заставила его взвыть. Он глубоко вдохнул и выдохнул медленно, томно, позволяя напряжению покинуть тело, пока он закидывал правую ногу, согнутую в колене, за левое бедро.

Даже не до конца размявшись, он подскочил, включил камеру и начал танцевать, не позволяя картинкам в голове повлиять на нечто большее, чем просто пластику движений.

Просмотрев пятнадцать отснятых минут, Доминик удалил всё, напоследок горько вздохнув. Так танцевать он мог только перед рядом сидящим Мэттью, чувствуя на себе его настоящий взгляд, а не вымышленный. Мэттью был таким же элементом его танцев, как и музыка, без него ничего не получалось. Доминик начал отрабатывать придуманный им недавно кусок хореографии. Потом наблюдал до полудня за работой других. Потом его развлекала Стейси, пытаясь научить парочке джаз-фанк движений.

После трёх часов Доминик едва ли не ложился. Пришла группа на замену, а Николь не пришла. Выпросив Силь провести ещё один мастер-класс, он уселся на скамейку в раздевалке и подпёр кулаком подбородок. До восьми вечера ещё была целая уйма времени.