Начать жизнь заново (СИ)

Тот приветливо махнул рукой, со словами «Ты не особо беспокойся, у нас всегда так», пригласив проходить внутрь.

Постепенно дом наполнялся народом. «Близкими», или «моими», как называл их Михаил. Совершенно разные люди, причём разные не только по внешности, а и по работе, увлечениям, способу жизни. Был и взрослый насмешливый мужчина с ребёнком. Мирослава, его дочь, с ума сходила по Мише, сидя преимущественно на его коленях. Слава же крепким уверенным пожатием поздоровался с Андреем, и на время они вдвоём оказались самыми старшими в молодёжной компании.

Немногим позже у ворот, просигналив, остановилась машина. Миша вышел встречать других гостей, а вернулся с мужчиной, приобнимавшим чем-то похожую на него стройную длинноволосую брюнетку. Они поздоровались с остальными и сели, как и другие, на пол, прямо в дорогой новомодной одежде.

Собрание оказалось внеплановым, и почти все по очереди высказали шатену, какой он недальновидный осёл, и прочее, и прочее. Выражения, типа «ебучий случай» или «дегенерат, трусы моего деда тебе в тёщи!» вовсе захотелось накрепко запомнить. А Нишовский даже на самые обидные оскорбления реагировал одинаково: «Ага, ага, конечно, как скажешь», - без малейшей тени сожаления или раскаяния на лице.

Это было удивительное и весело проведённое время.

После окончания своеобразного ритуала, все принялись делиться новостями, какими-то историями, полученными впечатлениями. Разве что высокий серьёзный блондин посматривал на Андрея с подозрением, но это так, мелочи.

Комната, в которой они сидели, - вообще отдельная тема. До этого они с Михаилом проводили условленные часы либо в зале на первом этаже, либо на кухне, и странная выдвижная дверь неизменно привлекала внимание, хотя спросить, что за ней, психолог считал нетактичным.

Внутри оказалось… странно. Как, впрочем, и всё, связанное с Нишовским. Восточная атмосфера умиротворяла, помогая чувствовать себя как дома.

Все разошлись ближе к утру. Хозяин предложил заночевать, однако все, кроме блондина, отказались – работа, работа. Андрей тоже не остался, сославшись на то, что утром ему необходимо срочно уехать.

На самом же деле мужчина банально боялся, что не сможет уснуть.

Ни для кого не было секретом, что он бисексуал, более склонный к отношениям с женщинами. И Миша ему нравился. Нравился настолько, что эта симпатия каким-то немыслимым ошеломляющим образом смогла обойти табу на отношения с клиентами.

Андрей понял это тогда, когда шатен ранним утром утомлённо прислонился к плечу сидящей рядом Леры, прикрыв глаза и пробормотав что-то про: «Сейчас минутку подремлю, а потом сделаю себе кофе». Девушка обеспокоенно приложила ладонь ко лбу друга, меряя температуру, а обнимающий её тёзка психолога хмыкнул: «Какой кофе, ты ж, скорее всего, не спал ночи три подряд». Миша смешком подтвердил вышеупомянутое предположение и как раз тогда предложил заночевать у него.

А Андрей вдруг заметил тёмные круги под глазами и лёгкую морщинку, залёгшую меж бровей. Спустя несколько минут она разгладится, но…

Боже, человеку только двадцать один год! В таком возрасте молодые люди должны гулять по клубам, устраивать вечеринки и вести себя совершенно сумасбродно. Тут похожим и не пахнет. Но, наверное, именно это привлекало, заставляя сердце стучать до нелепости быстро.

Аритмия? Отнюдь.

Этот импульс имеет совершенно другие точку отсчёта и завершения. А ускоренное «тудух» чем-то смахивает на стук колёс скоростного поезда о рельсы.

Прежде чем продолжать работать адвокатом чужих душ, следовало разобраться в своей, иначе ничего путного не выйдет, а он и так в присутствии художника теряет весь свой профессионализм и знания. А куда они девались – неизвестно, потому что за всё это время у них с Михаилом не было ни одного разговора, где бы Андрей давал ему советы или чему-то учил.

Следующий раз, когда мужчину позвали не по делу, прошел не менее поразительно.

Тогда Андрея разбудили часов в семь утра. С той встречи прошло чуть менее недели, и у него был законный выходной. Вдобавок хотелось найти какую-нибудь постоянную работу, но ничего подходящего не было.

- Да? - хрипло со сна.

- Доброе утро. Я тебя разбудил?

- Нет, - соврал неизвестно зачем.

Может, для того, чтобы не беспокоить понапрасну. У этого человека и так немыслимо много забот.

- Разбудил, - уверенно. – Извини. Ты можешь подъехать ко мне в течение получаса? Хочешь, я даже такси оплачу.

- Такси не надо, - с трудом подавил зевок. – Хорошо, жди, я приеду.

- Спасибо. Мы придём немного позже тебя.

- Мы?

- Ага. Мы с Ярославом. Сегодня разрешили его забрать, вот я и подорвался с утра пораньше. Мы в кондитерскую зашли – у него глаза разбежались, так что теперь ходит, выбирает.

- Всё понятно, - психолог невольно улыбнулся. – Скоро буду.

Отключившись, Андрей в который раз подумал, что ещё ни разу не встречал такого человека. Он знал отцов- и матерей-одиночек, знал женщин, которые усыновляли детей, мужей, поддерживающих в этом своих супруг. Но среди его знакомых не было ни одного мужчины, способного до конца отстоять свои безрассудные (с точки зрения остальных) принципы. Нонсенс.

В общем, Андрей наскоро привёл себя в порядок и отправился к месту назначения.

Их двоих он узнал сразу: небольшие фигуры, нагруженные пакетами, часть которых Андрей тут же взял себе. Мальчик, Ярослав, был коротко подстрижен, будто только что из парикмахерской, и одет во всё новое: модные узкие джинсы, тёплая кенгурушка, шузы, перчатки без пальцев, как у байкеров.

Глаз ребёнка «украшал» почти сошедший фингал.

Приняв недоуменный взгляд психолога насчёт одежды, Ярослав криво ухмыльнулся:

- Всё старьё провоняло приютом.

А Миша лишь незаметно для приёмного сына покачал головой, мол, лучше не спрашивай, так надо.

Они втроём вошли в дом, смотря, как навстречу выбежали собаки. Не обращая на тех внимания, мальчишка неуверенно позвал:

- Мурка. Кис-кис.

Самодовольная животина откликнулась аж на повторный зов хозяина дома. Теперь-то она выглядела куда лучше, чем в первый день, когда Андрей её увидел. Иссиня-черная шерсть стала блестеть и переливаться, а синие глазищи так и светились цветными бусинами на морде. Характером она походила на сиамку с их «Я не мстительная – отомщу и забуду», да и вообще, как все кошки, считала, что это хозяин живёт возле неё, а не наоборот, но на голос откликнулась.

Ярослав, широко улыбнувшись, взял питомицу на руки, потеревшись своим носом о её. Мурка возмущёно упёрлась лапами в губы мальчишки, однако вырываться не спешила, замурчав от ласки.

В этот момент Андрей поднял взгляд на Михаила и забыл, как дышать.

Такие улыбки не забываются.

Им дают волю тогда, когда никто не видит, чтобы не смущать, не открывать нутро полностью. Такие улыбки настолько редкие, что люди, способные их подарить, ценятся как золото, платина, драгоценные камни.

И это именно мужская улыбка, улыбка сильного человека, прошибающая похлеще высоковольтного разряда тех, кому довелось её увидеть. Словно возвратившийся с войны воин, однорукий одноглазый калека, без упрёка и сожаления отдавший часть себя за спасение важного сокровища, смотрит, как жена с младшим ребёнком на руках что-то ласково втолковывает старшему.

Такой человек стоит того, чтобы влюбиться в него без памяти, забыв своё имя, профессию, место жительства.

А дальше всё закрутилось, завихрилось так, что прошлой зиме и не снилось. Они продолжали заниматься, хотя, скорее, Андрей помогал именно Ярославу, отчего-то постоянно спрашивающего: «Мих, ты теперь точно мой отец?» - и неизменно натыкающегося на спокойное тёплое: «Ну да, ты что-то имеешь против?» - и рассеянно отвечающего: «Та не, просто спросил…»

С Муркой тот носился, как баба с писаной торбой, при необходимости забрасывающий её себе на плечи, где та невозмутимо устраивалась.

Наверное, всё прояснилось в том моменте, когда Михаил от кого-то узнал день рождения психолога. И этим днём у них как раз значилось «занятие». Художник попросил подойти часам к девяти, когда Ярослав будет в школе, а ему не надо будет никуда идти, и Андрей пришёл, ни о чём не подозревая.