Tough Cookie (СИ)

Выглядеть серой мышью рядом с Чимином не хочется вообще. Чон методично роется в шкафу, иногда замирая восковой статуей самому себе, когда особо настойчивые мысли прокручивают по паре дырок в висках, и больше получаса уходит только на то, чтобы решить, что надеть. Чонгук останавливает свой выбор на черных узких, сделанных под кожу брюках и белой футболке. Еще больше времени он тратит на макияж. К назначенным Чимином десяти вечера он как раз успевает привести волосы в порядок, когда в дверь стучат. Последний раз окинув взглядом свое отражением в зеркале, Чонгук устало вздыхает, хватает черную кожаную косуху с шипами на плечах и идет к выходу.

— Надо же, мне даже не пришлось ждать, — улыбается Чимин и, напевая, спрыгивает по ступенькам вниз. — Кстати, отлично выглядишь. Люблю такого Чонгук-и, сам бы на тебя запал, — Пак поворачивается и подмигивает плетущемуся позади Чонгуку. На это он лишь слабо улыбается и заставляет себя сосредоточиться хотя бы на бессмысленной болтовне Чимина, потому что затылок все еще стреляет неприятными тянущими вспышками, и приходиться отвлекаться, чтобы не забыть шагнуть на следующую ступеньку и не пересчитать носом оставшиеся.

Может быть Чимин окажется прав, и ему просто нужно развеяться, иначе он собственноручно сожрет себя изнутри и выкинется в ближайшее окно. Поэтому Чонгук даже старается улыбнуться и поддержать разговор, когда они садятся в тойоту Чимина и выруливают на дорогу в центр.

***

— Я, конечно, очень рад, что мы так резко подорвались и ушли, но все же, ты уверен, что ничего не случилось? — проницательно задает вопрос Минхек, выдыхая никотиновый дым в окно феррари. Он знает, что У наверняка соврет в ответ, но спрашивает все равно.

— Я просто решил последовать твоему совету и поехать отдохнуть, — Чихо резко сворачивает налево. Он все еще не успокоился и ему нужна эта ненормальная скорость, чтобы напряжение разжало уже свои скрюченные пальцы с его шеи, подчиняясь потокам прохладного вечернего ветра.

— Ты гоняешь как сумасшедший! Я умирать не хочу, сбрось скорость, давай, — сквозь зубы шипит Минхек, он напряжен и почти готов приложить Чихо лбом о приборную панель. — И вообще, я сказал мы едем в Fanxy. Какого хера ты свернул и увеличил нам путь?

— Ну, хватит ныть, я задумался просто, — спокойно отвечает ему У и чуть не въезжает в серую тойоту, разворачиваясь на двойной сплошной.

— Смотри куда прешь, урод! — кричит в окно уже скрывшейся позади машине Чихо.

— Вообще-то, ты только что чуть не угробил нас и водителя тойоты. Ты, блять, нарушил правила, и ты еще орешь! — у Минхека заканчивается терпение, он сжимает и разжимает кулаки, стреляя гневным взглядом в сторону У, и уже жалеет, что не врезал ему по морде еще в его квартире. Стало бы легче.

— У меня косяк в бардачке, возьми, расслабься. — Чихо как не странно все-таки ловит какую-то непонятную волну спокойствия, забавляясь психами Минхека, но скорость сбрасывает и, поймав местное радио, медленно двигается к центру. Весь оставшийся путь они проводят в тишине.

***

Единственная причина, по которой Чонгук не любит людные места и редко посещает тусовки города — это его клиенты. Парень не может до конца расслабиться нигде и вечно ищет в толпе хоть одно знакомое лицо. Чимин сто раз успокаивал Чона, говоря, что это не в интересах клиента выдавать себя и показывать всем, что он покупает секс за деньги. Но Чонгук все время боится, что из толпы выскочит кто-то, кого он обслуживал и перед всеми объявит, что Чонгук проститутка. Чон встречал своих клиентов несколько раз, и все они моментально притворялись, что видят его впервые. Но все равно Чонгук никак не мог заставить себя расслабиться. Поэтому в клубах Чонгук сидел либо у бара, уткнувшись в свой коктейль, либо прижимался к самому углу диванчиков, стараясь разве что не слиться с обивкой и быть максимально незаметным. Чонгук ненавидел свою работу, потому что помимо всего остального, она полностью лишала его возможности танцевать. Когда отец еще был жив, Чонгук очень любил танцевать, он входил в местную команду своей школы, был одним из лучших ее участников и мечтал в старшем звене поступить на отделение хореографии. Но теперь, когда все изменилось настолько диаметрально противоположно, выйти на танцпол и привлечь к себе лишнее внимание — было последним, что хотелось бы Чонгуку.

Вот и сегодня Чон сидел в углу диванчика на балконах по краям от танцпола и попивал свой коктейль. Столик, который благодаря своим многочисленным связям и щедрым клиентам забронировал Чимин, считался одним из лучших в Fanxy. Чонгуку он нравился, потому что, благодаря слабому освещению, со стороны невозможно было разглядеть, кто именно здесь сидит, зато ему самому открывался прекрасный вид на весь зал. Единственный минус оказался в том, что они сидели практически у самой лестницы, и поднимающиеся к другим столикам клиенты ступали с последней ступеньки прямо напротив Чонгука. Это нервировало.

Вместе с Чимином к ним подсели еще пару парней с работы и одна незнакомая Чону девушка. Чонгуку абсолютно все равно, кто это, потому что главной задачей оказывается побыстрее набраться. Это удается с поразительной легкостью, стоит вспомнить, что он так ничего и не ел еще со вчерашнего вечера. Вести начинает уже после второго бокала. Чонгук опрокидывает в себя третий стакан без передышки, потому что алкогольная горечь неплохо вытесняет с языка запомнившийся вкус чужой спермы. Вспоминать не хочется. Но картинки сами всплывают в воспаленном мозгу, и Чонгук знает, что напиться так, чтобы ничего не помнить и принять все произошедшее как данность, не получится.

Чимин что-то весело рассказывает девушке, иногда бросая настороженные взгляды в сторону Чонгука, но стоит ей искренне засмеяться на его слова, как все внимание переключается обратно. Чон даже благодарен ей за это. Он и так вскрыл себя достаточно, копаться в нем еще и сейчас, он бы не позволил. Поэтому когда вся компания, весело гогоча, уходит танцевать, Чонгук ощущает практически забытое за все это время облегчение. Хочется запить это чем-то покрепче, вроде виски или водки, и, допив в пару больших глотков свой цветастый коктейль, он ищет глазами снующих по балкончику официантов, когда видит, что прямо напротив их столика, о чем-то разговаривая с незнакомым ему парнем, проходит Чихо. Чонгук словно в диван врастает, ладони мгновенно становятся влажными и приходится вцепиться в края своей футболки, чтобы удержаться на месте и не вскочить, глупо расстилаясь у его ног. Чонгуку страшно. Выпитый алкоголь подпирает горло, и страх помноженный на неизбежность давит на грудь, заставляя, беспомощно открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег, когда неясно, что сделать сложнее — выдохнуть или вдохнуть, потому что кислород выжигается его присутствием, и уже неважно, что из этого Чонгук сделает — он все равно задохнется.

Чонгук не знает, куда прятаться. А оттого просто сидит, стараясь подавить эти панические слезы, жгущие уголки глаз, и беззвучно умоляет высшие силы сжалиться над ним. Он ведь не так уж и много просит, разве так сложно хоть раз его услышать? Не дать Чихо его заметить, и сохранить в нем хоть какие-то остатки себя. Но это оказывается всего лишь игра, и когда Чихо, не отвлекаясь от разговора, проходит мимо Чонгука и опускается на диванчик за следующим от места Чона столиком, Чонгук почему-то знает, что это еще не конец. Разделяющие их бордовые занавески — не спасение, наоборот, Чонгук чувствует себя словно в западне. Ему сложно дышать, но одно он знает точно — выход рядом. Единственной проблемой оказывается только придумать, как до него добраться. В ногах слишком много ваты, а в руках — паники, чтобы не запутаться в собственных конечностях и не наделать шума, обращая на себя все взгляды, которых хочется избежать. По крайней мере, хотя бы одного из них.

Искать Чимина времени нет. Чонгуку просто хочется исчезнуть. К столику Чихо подходит полуголая официантка, принимаясь мило улыбаться и записывать заказ. Чонгук ловит это краем глаза, отмечая про себя, что это его первый и последний шанс свалить из клуба незамеченным. Схватив в руки куртку, он обходит свой стол и, делая шаг вперед, даже не успевает ничего сообразить, когда кто-то хватает его за предплечье и больно дергает на себя. Чонгук лбом ударяется в крепкие грудные мышцы и сдавленно матерится, еле успевая упереться ладонью в чужую грудь. Он чувствует, как в нос ударяет резкий запах пота вперемешку с сигаретным дымом и шумно втягивает воздух. Чонгук не поднимает голову, замечая в руках незнакомца непочатую бутылку Хеннесси.