Там, где мы есть (СИ)

Удары, сотрясающие дверь, сотрясают и тело Робби тоже, но он только сильнее прижимается спиной к гладкой поверхности.

— Роб! Я знаю, что это ты, и хочу, чтобы ты мне объяснил — почему? Почему я?! Я имею право узнать, — Колин прислушивается и улавливает тяжелое дыхание по ту сторону двери.

Для того чтобы объяснить — почему? — придется многое рассказать, но Робби не может этого сделать — правила Хранителей снов, касающихся Неверлэнда, должны соблюдаться. Но даже если правила можно обойти, то ему не хочется переживать все случившееся снова, хотя от воспоминаний, от которых наворачиваются слезы, никуда не деться.

— Черт!!! — сильный удар сотрясает дверь, но она не поддается. — Я знаю, что ты стоишь прямо за дверью и слышишь меня, — Колин немного успокаивается и понижает голос. — Я знаю, что это ты приходишь в мои темные сны, и хочу знать — кто ты и почему выбрал именно меня? — Колин прислушивается к тишине в номере Роба, и хотя больше не слышит его дыхания, все же чувствует его за дверью, разделяющей их. — Эти сны стали мне сниться еще до того, как мы познакомились. Они пугали меня своей реалистичностью, и я мечтал избавиться от этих сновидений. А потом я встретил тебя… Я никогда не говорил тебе, но с самого первого дня мне казалось, что я давно знаю тебя. Странное чувство… И чем ближе я узнавал тебя, тем больше… — Колин осекается и прижимается лбом к прохладной поверхности двери, что стала преградой между ними. — Я чувствовал, что это ты. Вернее, представлял тебя. Хотел, чтобы это был ты, потому что только это помогало мне не сойти с ума…

Тихий шепот сбивчивого признания оглушает, и Робби медленно сползает спиной по двери на пол и обхватывает себя руками, потому что его «стеклянный шар» внезапно покрывается сетью мелких трещин и вот-вот готов взорваться, а сердце взволнованно колотится в груди. Он оказался не готов к такому признанию.

— Открой, Робби, я просто хочу поговорить, — время тянется бесконечно долго, и Колин не выдерживает и снова бьет кулаком в дверь. — Если ты сейчас же мне не откроешь, я сломаю эту чертову дверь!!!

Удар в дверь отдается вибрацией в груди Робби, и… Взрыв! «Стеклянный шар» рассыпается на множество осколков, которые, кажется, впиваются во все внутренности, но дышать не становиться легче, потому что больно, потому что теперь его душат слезы.

— Что здесь происходит? — неожиданно раздавшийся голос заставляет Колина обернуться, и он сталкивается взглядом с Паркером Крофтом.

— Не лезь! — Колина внезапно захлестывает ревность, и он в ярости скрежещет зубами. — Мы сами разберемся.

— Отойди от двери, Колин, — Паркера не пугает яростный взгляд Колина. — Иначе я за себя не ручаюсь…

— Ты мне угрожаешь? — Колин усмехается — парень, оказывается, не из робкого десятка.

— Нет, — Паркер качает головой и буравит Колина взглядом, не предвещающим ничего хорошего в случае несогласия ретироваться по-хорошему. — Просто предупреждаю.

— Ты не знаешь, Паркер, с кем связался, — Колин кивает на закрытую дверь.

— А ты знаешь? — парень усмехается уголком губ.

— Нет, — Колин качает головой. — Но я узнаю, слышишь?! — это уже обращение к Робби.

— Я думаю, что тебе нужно успокоиться, Колин, — голос Паркера абсолютно спокоен, но взгляд по-прежнему опасен. — Незачем так кричать и долбить в дверь. Или ты хочешь, чтобы администрация отеля вызвала полицию, а тебе придется объяснять всю ночь в полицейском участке, почему ты пытался нанести ущерб собственности отеля?

Упоминание Паркером Крофтом полиции приводит Колина ОʼДонохью в чувство.

— Мать твою! Я все равно все узнаю! — Колин еще раз бьет кулаком по закрытой двери и направляется к лифту.

Паркер дожидался, когда за Колином закроется дверь лифта, и осторожно постучался в дверь, которая устояла под натиском разъяренного Капитана Крюка. Что могло такого произойти, что Колин примчался вслед за Робом, забыв переодеться и смыть грим? Впрочем, и Робби сбежал со съемочной площадки, как только прозвучало — «Стоп. Снято!»

— Роб, это я, — Паркер прислушался к тишине за дверью. — Я могу войти?

Не дождавшись ответа, он открыл дверь своим ключом, который у него появился пару дней назад одновременно со странной просьбой Робби Кэя. Паркер толкнул дверь, но она не поддалась. Он осторожно приоткрыл небольшую щель, через которую ему удалось протиснуться в полумрак номера, освещаемого только огнями ночного города. Причина, почему дверь не открылась, стала ясна сразу — ее подпирал Питер Пэн, вернее, Робби Кэй в костюме и гриме своего героя, который сидел прямо на полу, закрыв глаза и обхватив себя руками.

— Что между вами произошло? — Паркер присел перед Робом и заметил темную дорожку на его щеке, в полумраке поблескивающую влагой.

— Это долгая история, — Робби открыл глаза, быстро стер рукой предательскую влажную дорожку на своей щеке и грустно улыбнулся.

— Не расскажешь? — Паркер уселся на пол рядом с другом и тоже облокотился спиной о дверь.

— Не могу… — Роб покачал головой, глядя Паркеру в глаза, и уткнулся лбом в его плечо.

— Расскажешь, когда сможешь, — Паркер обнял Робби одной рукой, прижимая к себе, и легко поцеловал в макушку. — У тебя завтра выходной?

— Да, — Робби удобнее устроился в привычных для него объятьях. — Продюсеры сделали мне такой подарок на день рождения. И завтра я улетаю домой почти на неделю.

— День рождения? И ты молчал! — Паркер пятерней взъерошил волосы Роба. — И сколько же лет исполнится моему Питеру Пэну?

— Восемнадцать, — Робби хмыкнул странно звучащему вопросу Паркера, и особенно его — «моему Питеру Пэну». — Совершеннолетний Питер Пэн.

— Ну, это только в сказке он вечный ребенок. И это скучно, согласись. Детям ведь многое не позволено, — Паркер тихо засмеялся. — Жаль, что ты улетаешь. Мы могли бы неплохо отметить твой день рождения и здесь.

— Я улетаю только после обеда, поэтому у нас будет полдня, чтобы развлечься.

— Заметано! У меня как раз съемки только вечером, поэтому могу даже закинуть тебя в аэропорт. И с меня подарок. Есть какие-то особые пожелания?

— Останешься сегодня у меня? — Роб вскинул голову, чтобы заглянуть Паркеру в глаза.

— Останусь, конечно! — Паркер широко улыбнулся и снова взлохматил растрепанные вихры друга. — И давай уже переберемся на кровать, а то на полу как-то жестковато… Я только в свой номер схожу, ладно? Одна нога здесь, другая тоже здесь.

Arctic Monkeys — Whyʼd You Only Call Me When Youʼre High

Паркер ушел к себе, а Робби, так и не переодевшись, запрыгнул на кровать, включил телевизор и стал перещелкивать каналы, пока не остановился на каком-то спортивном, по которому показывали гонку Формула-1 Гран-при Италии, которую Роб не успел посмотреть в прошедшее воскресенье. Когда Паркер вернулся, то увидел довольно забавное зрелище — Питер Пэн, не отрывая глаз от экрана, смотрел гонку скоростных болидов.

— Никогда не понимал правил этих гонок, — Паркер забрался на кровать и протянул Робу банку пива, которое захватил из своего номера.

— По правилам, на заездах Гран-при от каждой команды могут участвовать только два болида, — Робби, не отрываясь от экрана, взял банку, открыл и отхлебнул пива. — Начинается все со свободных заездов. Пилоты знакомятся с трассой, настраивают болиды. Потом проводится квалификация, согласно которой болиды занимают свои места на стартовой решетке…

За каких-то полчаса Паркер узнал все о гонках, командах, болидах, моторах, шинах, пит-лейне, пит-стопах, зачем нужен прогревочный круг, что означают сигналы светофоров и почему флаги разноцветные, как начисляются очки и, конечно же, о непосредственных героях этого действа — о пилотах.

— За кого болеешь?

— За Люиса Хамильтона, — Роб посмотрел на Паркера через плечо. — Он британец, а я, знаешь ли, патриот.

— Та-а-ак, — Паркер заинтересованно посмотрел на экран, — а американцы есть?

— Не-а, в команде «Катерхэм» есть американец Александр Росси, но он запасной, — Робби пожал плечами.